Настольная памятка по редактированию замужних женщин и книг

– Да что вы такое говорите, доктор! – Изобразил даже возмущение. Всё время косился на пыточное кресло. На пыточную женскую дыбу. Стоящую всего в двух метрах от стола женщины. Как доказательство. Как громоздкий вещественный диплом профессионала-палача. Вернее, гинеколога. Извините.

– Да ваша жена была всего два раза у меня. Два раза! За девять месяцев! Нам что, за уши её сюда тащить?

Женщина смотрела на некрасивого мужчину с длинными потными волосами. Точно – сектант! Бросила карту с данными Каменской опять на стол:

– Так мы тащить не будем. Сейчас не советское время. Теперь – как хотите. Можете рожать хоть в своей ванной. головастиков в воде разводить. Можете хоть кверху ногами.

Принялся мягко объяснять. Успокаивать возмущенную женщину:

– Понимаете, доктор. Жена очень подвержена влиянию родителей. Особенно матери. А они у неё – глубоко верующие люди. Ходят не к врачам, а к батюшке. Консультируются, если можно так выразиться. А что уж тот им напевает в уши – можно только догадываться. Поэтому так и получилось. Но я готов исправить всё, готов пройти у вас обучение. И по возможности полное.

– Эко хватились когда! – смотрела врач на оптимиста. На оптимиста с бегающими глазами. Потом стала всё же рассказывать о действиях мужа в час икс. Дала брошюру.

– У вас будет мальчик. УЗИ показало.

Обрадовался, ахнул. Благодарил как ненормальный. Хватал её руки, тряс.

– И ещё. Везите жену в восемнадцатый роддом. Это хороший роддом и недалеко от вашей улицы. Тоже в центре. У вас есть родовой сертификат?

– Нет. А что это такое?

– Так, понятно. Сейчас же поезжайте домой и привезите ко мне жену. Со всеми документами, которые у неё есть. В сопровождении батюшек, матушек, кого угодно, но привезите. Немедленно. И деньги. Одиннадцать тысяч рублей.

Сразу выскочил за дверь.

Дома встретили в штыки:

– Да не поеду я никуда! Какие ещё сертификаты! Да ещё одиннадцать тысяч?

Закричал:

– Нет поедешь! И немедленно!

Весь дрожал, чувствовал «испепеляющие молнии из глаз»!

Опустила голову. Сдалась. Стала искать одежду, переодеваться.

В кабинете у гинеколога сидела, как подследственная на допросе, припёртая к стенке. Следователь в белом халате ходила, разоблачала, стыдила. Как и Яшумов час назад, провинившаяся смотрела на гинекологическое кресло. На стул антихриста, как всегда говорит мама. Ладно, хотя бы сейчас не придётся взбираться на него. Осмотрят на кушетке.

После осмотра, после всех наставлений врача, после оформления сертификата и расчёта за него – ждали такси возле здания консультации. Не хотел, но спросил:

– Почему ты не сказала мне, что прошла здесь УЗИ? Два месяца назад? Что будет мальчик? Что он уже есть, Жанна! Почему?

– Ничего я не знаю, ничего я не проходила, – как могла, защищалась Каменская. – Что я скажу теперь папе с мамой? Когда они узнают об УЗИ?

Значит, бегала на исследование втайне от родителей. На «дыбу» они ещё позволили дочери. И то – один только раз. «Слышишь, доча? А уж дальше – ни-ни. Грех!»

Вот такие суеверные идиоты. И дочка такая же…

Всё это было неделю назад.

Опять таращился на чёрный потолок. Ночь тянулась бесконечно…

Толкнули под утро. Когда еле светало. Толкнули грубо. Ногой. Но сразу вскинулся:

– Что, родная, что?

– Кажется… началось…

Лежала на спине, охватив живот. Прислушивалась к себе.

Застонала, повалилась на бок.

– Спокойно, родная, спокойно. – Уже включил ночник. Уже тянул жену на край тахты, чтобы она села: – Легче будет. Ноги, ноги спусти на пол. – Сунул большую подушку: – Обними и держи. (Отвлекающее ноу-хау Яшумова!)

Сам уже метался по спальне, из настенных шкафов доставал приготовленное бельё жены и два платья. (Им, им приготовленное! Сама пальцем не шевельнула! Всё из-за того же дурацкого суеверия!) Жена послушно сидела с подушкой. Вслушивалась в себя. Знал, что между первыми схватками могут быть перерывы и в полчаса, и в час. Но лучше пусть сидит и слушает. Ноу-хау работало.

Сумка беременной готова, все документы разложены, добавил мобильный и зарядку. Сбегал на кухню, принёс бутылку воды и бутылку сока. Сливового. Всё. Порядок.

– Ну, дорогая, давай потихоньку сходим в туалет и будем одеваться.

– Да зачем одеваться – ничего уже нет.

– Будет. Давай, давай помаленьку. Подушку можешь оставить. И сумку беременной брось. Она не понадобится в туалете.

Осторожно вёл по коридору. Жена в страхе, в ожидании боли передвигалась медленно. Поддерживал, поддерживал, направлял.

Ждал у двери. Вслушивался в песни унитаза. Пытался определить по ним – всё ли в порядке. Обрушила воду и вышла с её шумом, словно бы с большим облегчением. Но тут же сломалась и заохала. Ледяными руками хваталась за мужа.

– Ой, Глеб! Ой! Мне плохо! – Хваталась за свою поясницу, за живот, сгибалась.

Удерживал, как мог, не давал упасть:

– Дыши, дыши, как я учил. Дыши. Часто.

Рванул в прихожую и прибежал с банкеткой.

– Присядь, присядь, родная. Легче будет.

Села. Откинулась к стенке. Словно разом сбросила боль. Тяжело дышала.

Осторожно вёл опять. Вёл в спальню. К одежде, чтобы одеваться. Почему так быстро подошли вторые схватки? В чём дело?

Торопливо одевал. Тёплые чулки ещё куда ни шло, но семейные большие панталоны почему-то не налезали. Никак. Ну-ка встань! Уже командовал. Безропотно поднялась. Натянул панталоны на живот как комбинезон. Для мастера деторождения. Вот так. Остальное всё – пошло легче. И последний штрих – платье беременной. Упало балахоном вниз. Без задержки.

Теперь ждать. Сунул тетрадку, ручку: «Записывай. Периодичность схваток. Ты обязана».

– Ты съехал!