1917: Трон Империи

– Двинем их на штурм Зимнего?

– Двинем, но не сейчас. Ценность Зимнего дворца в сложившейся ситуации крайне невелика. – Я усмехаюсь. – Нет, Александр Павлович, мы поступим куда интереснее…

Петроград. Зимний дворец.

6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь

– Оставьте нас! – вошедший генерал не терпящим возражения тоном выставил за дверь всю охрану, в компании которой премьер-министр провел много томительных минут. Нечволодов с интересом разглядывал пришедшего.

– Генерал Крымов, конечно же, мне следовало догадаться! Какой же заговор без вашего активного участия! Я вижу, вам одного прощения государя явно недостаточно? Все же рветесь на плаху?

Крымов зло зыркнул на узника, однако, вопреки ожиданиям Нечволодова, не стал ничего говорить, а просто уселся в кресло, после чего принялся пристально и изучающе разглядывать председателя Совета министров Российской империи. Наконец он заговорил.

– Вы знаете, где сейчас Михаил?

Нечволодов усмехнулся:

– Из вашего вопроса, милостивый государь, следует, что сами вы этого, конечно же, не знаете, не так ли?

– Потрудитесь отвечать на мои вопросы, господин Нечволодов, и тогда, быть может, ваша дальнейшая судьба будет не такой уж и печальной.

Они обменялись враждебными взглядами, но ответа Крымов так и не дождался. Пришлось ему продолжать, как будто ничего не случилось.

– Итак, где Михаил?

– Не имею представления, милостивый государь! – премьер явно издевался, наслаждаясь тем, что господин Крымов, похоже, нуждается в нем куда больше, чем сам Крымов или те, кто за ним стоит, нужны самому Нечволодову. – Вы же знаете, что Зимний дворец полон тайных лестниц и подземных ходов. Еще со времен матушки Екатерины Великой монархи могли себе позволить исчезать и появляться самым неожиданным образом! В прежние времена, да простятся мне эти речи, личная жизнь государей и государынь Всероссийских протекала весьма бурно и требовала многих неафишируемых возможностей уходить из дворца и возвращаться в него. Откуда же мне знать тайны секретных ходов, посудите сами, господин Крымов!

– Издеваетесь? – холодно уточнил генерал.

– Не без этого, – кивнул Александр Дмитриевич.

Крымов смерил его тяжелым взглядом и заявил:

– Напрасно вы лезете в бутылку. Михаила мы возьмем в любом случае. Раствориться в воздухе он не мог, дворец оцеплен, а значит, он где-то во дворце. Если понадобится, мы осмотрим в здании каждый чулан, каждый чердак, каждый подвал, заглянем под каждую кровать, но найдем его, уж будьте покойны. Сейчас идет сплошной обыск, включая помещения госпиталя. Даже если нам придется разбинтовать каждого раненого, мы все равно не дадим ему шанса улизнуть. Так что вариантов у него нет. И имейте в виду, как только мы его найдем, вы перестанете быть нам интересны.

Нечволодов с любопытством посмотрел на генерала.

– И позвольте спросить, зачем я вам нужен? Да, для чего, милостивый государь, вы тут передо мной так распинаетесь, вместе того чтобы обыскивать все ночные горшки и помойные ведра?

Генерал потемнел лицом, но сдержал гнев, сказав после нескольких мгновений явной борьбы с закипающим в душе бешенством:

– Я уполномочен сделать вам предложение.

– Вот как? Предложение? – Александр Дмитриевич демонстративно уселся в кресле поудобнее и изобразил живейший интерес. – Позвольте осведомиться, от кого предложение? Какой круг лиц вы представляете? Кто вас уполномочил делать предложения премьер-министру Российской империи?

– Я представляю группу патриотов России. Персоналии пока неважны, достаточно сказать, что в нее входят лица императорской крови, высшие сановники двора и империи, высшие руководители армии и промышленности, а также другие значимые лица. – Крымов наклонился вперед и буквально впился взглядом в премьера. – И эта группа делает вам щедрое предложение. Вы должны подписать обращение от имени главы правительства, в котором заявляете о том, что великий князь Михаил Александрович незаконно занял престол, узурпировав власть, и в связи с этим вы признаете государем Всероссийским Алексея Николаевича, настоящего наследника последнего законного императора Российской империи Николая Второго. Ну, и призываете всех подданных принять нового государя и принести ему всенародную верноподданническую присягу.

– Любопытно, – отметил Нечволодов. – И что же за эту измену я должен буду получить, по вашему мнению?

Крымов усмехнулся:

– Ну, пост премьер-министра вам сохранить не удастся, это понятно. Есть желающие и без вас. Но вот пост любого министра или пост главнокомандующего Северным фронтом я могу вам гарантировать. Или, если угодно, пост главы миссии в любой стране мира. И учтите, что предложение действительно только до момента, когда найдем Михаила. Как только он любым способом покинет этот бренный мир, мы обвиним в подлом убийстве императора именно вас, – и добавил с издевкой: – …милостивый государь.

Петроград.

Министерство внутренних дел.

6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь

– Вот уж не было печали, черти накачали!

Командир Отдельного корпуса жандармов грязно выругался. И было отчего. Все наличные силы жандармского дивизиона были распылены по разным стратегическим объектам столицы, да так, что само здание МВД охраняла лишь одна рота. То есть лишних сил не было совсем, а протяжные гудки заводов и фабрик говорили, что на улицах вскоре станет очень и очень горячо.

В игру вступала еще третья сила, и было совершенно понятно, что первым двум мало не покажется. События развивались стремительно, и не факт, что заигравшиеся в борьбу за трон группировки не будут сметены революционными толпами, усиленными оравами бушующих солдат петроградского гарнизона.

Все буквально висело на волоске.

Петроград.

Казармы Преображенского полка.

6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь

Стремительно идя по коридорам Преображенского полка, я видел, как вытягивались в изумлении лица, как смолкали разговоры, как щелкали при моем приближении каблуки. На одних лицах была надежда, на других растерянность, на третьих безразличие. Были и те, чьи глаза говорили о том, что видеть своего государя они не очень-то и рады.

Как бы там ни было, но меня никто не пытался остановить, и моя свита с сопровождавшим нас дежурным офицером штабс-капитаном Брауном едва поспевала за мной. Впрочем, Браун успевал еще и выбегать вперед, показывая мне дорогу к кабинету командира полка.

Еще за пару десятков шагов я услышал разговор, явно ведущийся на повышенных тонах. Подойдя ближе, я увидел, что дверь кабинета неплотно прикрыта, и сквозь щель доносились голоса, показавшиеся мне явно знакомыми. Я остановился и сделал знак сопровождающим не нарушать тишину. Теперь слова были хорошо различимы, и мне было прекрасно слышно спорящих.

– Князь, да что же это такое, в самом-то деле! Какой может быть приказ в таких условиях! Благоволите дать команду на выступление!

– Барон, вы тут проездом и вообще не имеете касательства к петроградскому гарнизону. У меня приказ генерала Иванова, главнокомандующего округом, и я его буду неукоснительно выполнять!

– Полковник! Ваши слова попахивают изменой!

– Ваше превосходительство, вы не имеете права обвинять офицера в измене только на том основании, что он выполняет приказ вышестоящего начальства!

– Да вы в своем ли уме, князь? Там идет бой, и, возможно, жизнь императора под угрозой, а вы ищете оправдания своему бездействию! Я отстраняю вас по обвинению в государственной измене и принимаю командование на себя!

– А вы не мой прямой начальник и, следовательно, отстранить меня от командования не имеете права! Я вас сейчас самого под арест отправлю, за попытку подстрекательства к нарушению приказа командования и подстрекательство к мятежу!

Заключив, что дискуссия как раз подошла к своей кульминации, я решительно открыл дверь и вошел в кабинет, где друг напротив друга стояли раскрасневшиеся полковник князь Аргутинский-Долгоруков и генерал-майор барон Маннергейм. Проигнорировав князя, я обратился прямо к генералу:

– Густав Карлович, какими судьбами вы здесь? Давненько мы с вами не встречались. Как поживает ваша 12-я кавалерийская дивизия?

Тот вытянулся и, щелкнув каблуками, доложил:

– Ваше императорское величество! Проездом из Гельсингфорса в действующую армию по случаю окончания лечения. Представляюсь по случаю прибытия в Петроград!