Научный «туризм»

Особых проблем не было. Через неделю после заезда начали выпадать волосы. Я перепробовал несколько шампуней – ничего не помогало. Володя советовал натирать голову луком. Я поинтересовался – почему бы не смесью лука и чеснока. Эффект тот же, зато запах интереснее. Затем начались проблемы с зубами. Я понимал, что это естественная реакция на новые условия питания. В Украине мои зубы большой нагрузки не испытывали («…все реже и реже нарушается кислотно-щелочной баланс…»), здесь же, дорвавшись до жратвы, представленной в таком жутком ассортименте, я многократно увеличил нагрузку на челюстной аппарат, и зубы не выдержали. Начали отваливаться кусками. Кое-что все же осталось.

Сами американцы относятся к своему здоровью трепетно. Занимаются спортом. Не пьют, не курят. В помещениях вообще курить нельзя. На весь огромный госпиталь, в котором работают тысячи человек, найдется, может быть, с десяток курящих. Курилки расположены в грязных закутках, возле мусорных баков, в общем, в таких местах, где я и оправляться бы не стал.

Американцы очень любят лечиться. Причем не просто там подлечить чирей или попить таблеток – средний американец за жизнь съедает до тонны этого добра – а по-взрослому, с серьезными полостными операциями. Пожилой человек, особенно со средствами, как правило, в среднем раза 3 в течение жизни успевает побывать на операционном столе. И это норма. Бегают к хирургу надо и не надо. А тем только дай! Врачи, наряду с юристами – одна из самых высокооплачиваемых категорий населения. Ну, про стоматологов я не говорю. Наши люди говорят, что если слетать домой, с подарками всей родне, попутно пожив еще с недельку в Париже, и полечить зубы в Киеве – это все равно будет значительно дешевле, чем заниматься этим в Штатах.

Работа

Я работаю отлично,

премирован много раз…

Как говорят между нами, дипломатами – мой визит не был подготовлен. Стажировку начали издалека – выделением ДНК из крови! Причем, кровь брали свою – из вены (видя такое, я робко поинтересовался, где мы будем брать щитовидную железу). После успешного выделения, я объяснил им, что свою первую ДНК я выделил еще в одна тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, что несколько пригасило их педагогический азарт. Основной же метод для щитовидки не пошел. Получались позорные цифры. Дело в том, что данный метод не предназначен для выделения ДНК. То есть ДНК получить можно, но это примерно то же, что закручивать винтик топором вместо отвертки. Руководство Проекта решило сэкономить и с помощью одного метода выделить и ДНК, и РНК. А когда слишком много хочешь, мягко говоря, немного получишь… Методику отрабатывали всей лабораторией. Я тоже подавал отдельные советы. Все это сопровождалось напряженнейшей перепиской с Англией и Японией для согласования каждой, даже незначительной, модификации метода. В результате, непосредственно к запланированной работе я подошел только через месяц после начала. Все графики были сорваны. Заговорили о продлении командировки. В общем, в отношении организации работы американцы такие же козлы, как и мы. И если первый месяц я ощущал себя отдыхающим на курорте, то последний иначе как кошмарным назвать нельзя. При норме 8–10 (ну максимум 12 – больше центрифуга не берет) образцов ткани в день, я выделял ДНК из 63! Ставил по 192! PCR в день. В последний день я уже паковал вещи, а в это время еще шли электрофорезы. В общем, показав я цим американцям, як працюють у нас в Украiнi! Местные были в восторге (я перехватил письмо от ихнего начальства к нашему), предлагали перебросить меня на другой проект. Сами же сотруднички лаборатории особенно себя не утруждали. Шеф-араб мирно спал после обеда у себя в кабинетике – сиеста! Те, кто нас обслуживал, были, конечно, бедные. Им приходилось работать даже по выходным! Находиться в лаборатории самому не разрешалось – только в присутствии местных. Богомольной Елене иногда с трудом удавалось попасть на вечернюю воскресную службу в церковь.

Машины и дороги.

Машин очень много. Практически нет битых машин. Очень мало старых – в основном это европейские (они в здешних условиях просто вечные – я видел «Вольво» и «Мерсы» конца 60-х), но всегда в хорошем состоянии. Такое, как мой «жигуль», я встречал всего один или два раза. Масса машин б.у. продается. Очень недорого. Много машин просто выброшены хозяевами и умирают возле домов. Я как-то проходил мимо стоянки с автомобилями, любой из которых стоил 591 доллар. Там стояли добротные джипы, минивэны, спортивные машины – золотое дно для наших специалистов.

Дороги очень хорошие. 2 ряда в одном направлении – это практически всюду. Часто 3 и больше рядов, причем без всякого встречного движения. И даже в этих условиях пробки, особенно по утрам, – обычное дело. Часто выделяется особый ряд (самый левый) для машин, которые везут 2 и больше пассажиров. Машинам с одним водителем в этот ряд заезжать нельзя. Таким образом поощряется использование одной машины для нескольких соседей или сослуживцев при поездке в Вашингтон. Разметка дорог идеальная. О съезде (exit) на нужную вам дорогу узнаете миль за 10, затем через каждую милю объявления повторяются. На обочинах останавливаться нельзя – может плохо кончиться. Володя рассказывал, что одна семья остановилась – мальчик захотел на минуту в лес. Он и остался в живых. Остальных вырезали из машины автогеном. Нельзя останавливаться и на специальных стоянках – только в случае поломки (emergency exit). Для съезда существуют специальные зоны отдыха – с закусочными (ресторанчиками), туалетами, часто возле заправочных.

В отличие от дорог, улицы в городах кое-где (даже в центре Вашингтона!) напоминают улицу Фрунзе на Подоле. Особо хотел бы отметить чистоту дорог. Володя, например, моет машину раз в 3 года. Я, правда, тоже, но между нашими машинами есть некоторая разница в степени чистоты.

Знаки.

Самый популярный знак – «стоп». На территории нашего Центра этих знаков было значительно больше, чем во всем городе Киеве. Для особо тупых американцев на знаках пишут его смысл: на знаке «пересечение с главной дорогой» – «пропусти», на «кирпиче» – «не въезжай» и т.д.

Из машин котируются японцы – «Тойота», «Мазда». «Хонда» вообще самая покупаемая и угоняемая машина. Местные машины дороже, больше жрут бензина, считается, что комфортабельнее. Рассчитаны на 5 лет эксплуатации. Европейские машины лучше всех, но и дороже тоже. Из Европы – «Мерседес», «Фольксваген» и «БМВ». Английские – «Ягуар», «Роллс-Ройс». Ни одного «Оппеля», никаких французских и итальянских. Да, «СААБ» и «Вольво» из Швеции.

Бензин стоит ровно столько же, как и у нас. Вот только зарплаты у нас с ними немного разные.

Ездят все очень дисциплинированно. Хотя, козлов и у них хватает. В основном это китайцы, привыкшие у себя на родине ездить на велосипедах, корейцы, пуэрториканцы. Скорости высокие. За городом 75–80 миль в час. Полиция тоже прячется в кустах с фарой! Но, если превышение скорости меньше 10 миль, обычно не останавливают. Штрафы дикие. Елену, поставившую машину возле родной лаборатории на инвалидском месте, родной же полицейский оштрафовал на 200 баксов. Бывает и больше. Бадера пытались оштрафовать на 600 + 5 каких-то пунктов. Штраф, кроме прямого убытка, предполагает еще и повышение платы за страховку. Так что за один проступок бьют дважды. Штраф можно оспаривать в суде. Если полицейский не явился, вы выиграли, но даже если и явится, судья все равно может скостить долларов 40.

Транспорт

Сказать, что мне повезло с жильем – это ничего не сказать. До лаборатории было 2 минуты свободного ходу. Метро очень приятное, удобное, но минимальная поездка стоит 1.10. В час пик в 1,5–2 раза дороже. А час пик у них начинается с 5–30 утра. Доехать до ближней к землякам Лукиновым станции по одной линии, без пересадки (пересадка – дополнительная наценка) – 3,5$. За эти деньги можно два дня жить. Хорошо развито и автобусное сообщение. Между станциями метро ходят так называемые метробусы. От гостиницы до метро и в другой исследовательский центр нас возил шаттл (микроавтобус), бесплатно. Хотя «наши люди на такси не ездят» – но этот вид транспорта тоже доступен. Поездка по центру – 4–5 долларов. Столько же от станции метро Такома до нашего Центра (15 минут пешком). Надо сказать, что система оплаты такси в Вашингтоне, наверное, самая оригинальная в мире. Город разбит на специальные зоны, и стоимость поездки главным образом зависит от пересечения этих зон.

Вера

Экономлю и не ем даже супу я…

В.Высоцкий

Вера приехала из Белоруссии на неделю позже. Это было недоразумение. Патологически худая. Высокая – выше человеческого роста, как выразил Яковченко, подробно оглядев ее интересную фигуру. Практически полное отсутствие мяса на конечностях, в общем, какой-то «бухенвальд». Глядя на нее, никак нельзя было предположить, что Белоруссия имеет самый высокий уровень жизни среди стран СНГ. Даже «голодный» до женщин Володя, в поисках новой жены добиравшийся почти до западного побережья, не покусился на Верины прелести. Одевалась так, что я даже позволил себе пару деликатных намеков.

Патологически «экономная». Купила себе за 4 доллара 5-килограммовую фасовку овсяных хлопьев и с напряжением ела их все время с самым дешевым, обезжиренным (фэт-фри) молоком. При покупке мороженого тщательно изучила все ценники, сопоставив их с содержимым прилавка, пока не выбрала самое большое из самых дешевых. Я, наверное, так покупал бы автомобиль или дом. В японском ресторанчике выбрала самый дешевый вариант «суши» и запивала его водой, хотя стакан ее воды стоил всего центов на 20 дешевле моей бутылки сока. Покупкой штанов для Веры занималась самым серьезным образом вся лаборатория – ей все казалось непомерно дорого.

На лабораторных праздниках ела за троих.

Но наибольшее впечатление на меня произвел ее день рождения. Я на свои именины предусмотрел 2 бутылки шампанского, бутылку «Ани», купил фруктов, печенья. От лаборатории был торт, мороженое, чипсы и посуда. Вера на свой день рождения не потратила ни цента. Более того, все принесенные сотрудниками недоеденные припасы, бережно собрала и унесла домой. Через два дня (когда убедилась, что сама съесть все не успеет) она пригласила меня и Володю к себе в номер. Володя отказался, а я, прихватив с собой парочку сувениров, пошел. На столе стоял доеденный на 4/5 торт и мелкие осколки чипсов, обычно остающиеся на самом дне пакетов. Этим «угощение» и ограничивалось. Я вернулся к себе в номер и принес упаковку пива. Так мы и отмечали Верин день рождения. Под конец «ужина» я поинтересовался, чем она собиралась угощать Володю – все же мужик здоровый, и после работы… Вера подумала и сообщила, что у нее в холодильнике имеется еще пол-сосиски.

Обнаружив сливу возле лаборатории, залазила не нее вместе с мелкими негритятами и обрывала плоды.

Нанесла серьезный урон военному бюджету Соединенных Штатов. Спалила центрифугу, компьютер, бактерицидную лампу (вторую, выданную ей взамен первой, разбила), сломала ценную пипетку, оставила на ночь включенной УФ-лампу в спектрофотометре, забывала закрыть дверь в лабораторию (вход по спец-пропускам)…

Доставила массу проблем руководству лаборатории и проекта. Сначала ее не пропустила Минская таможня – по приказу «бацьки» бдительно охраняющая научную собственность Беларуси. Пришлось ее билет сдавать (с большими потерями) и покупать новый в бизнес-классе, на 800$ дороже. Позже возникла проблема с Вериными образцами – это были куски щитовидки с прилегающими тканями (чуть ли не с кусками грудины), весом до 100 граммов. Их пришлось везти на освидетельствование в Филадельфию – дополнительные затраты на транспорт (в том числе и такси!) и гостиницу. Я в тот момент чувствовал большую гордость за Богданову (идеально подготовившую образцы), наш Институт и Украину в целом. В указанной последовательности.

И вот после такой суперэкономии Вера вдруг купила за 500 баксов билет в Лос-Анжелес и махнула к бой-френду на праздники (прихватив еще 3 рабочих дня), чем огорчила Вакхольца до невозможности. После напряженной переписки, с участием всего аппарата NCI, Веру выселили из гостиницы на 5 дней и вычли из «чаевых» 150 долларов. В сумме потери Веры составили около 1000. Ставка на бой-френда была высокой. И напрасно. Володя, с его большим опытом жизни в Соединенных Штатах Америки, сразу же оценил шансы Веры в этом предприятии, как нулевые.

Если учесть еще и «легкое» отношение к чужим деньгам (я напоминал ей три раза о необходимости вернуть деньги, потраченные Бадером при покупке ее кроссовок), то портрет Веры получит необходимое завершение.

Аборигены

За все время работы в Центре, я не встретил ни одного плохого или просто неприятного мне человека. В лаборатории за нами ухаживали, как за малыми детьми (особенно за Верой). Возили по магазинам, доезжая до побережья Атлантического океана (там цены ниже, чем в столице), водили в рестораны. Практически все первые выходные мы проводили в гостях у сотрудников. Надо сказать, что такие визиты не отдых, а тяжелая нагрузка, так как приходится много говорить, рассказывать о розбудове незалежной Украины, о наших экономических «успехах», давать оценку личности Ельцина, Путина, Сталина, Хрущева… Нашими политиками как-то не интересовались. При этом нельзя много пить, поскольку алкоголь существенно снижает мои языковые способности. Нельзя много есть, чтобы не думали, что ты из «голодного края» и т. д. После того, как местные узнали, что я люблю морских «тараканов», я уже мог быть на 100% уверен, что в гостях у очередного сотрудника меня обязательно будет ждать большая миска с креветками, приготовленными в острых специях. Следует отметить, что полноценным обедом, со сменой блюд, нас угостили только раз – у Елены. Остальные предлагали стандартный набор – чипсы, пиво, креветки. Яблочный пирог на десерт. Я пытался себе представить, как бы американцы реагировали на наши застолья (мои дни рождения, например, или наши традиционные встречи «коммерсантов» с учеными середины 90-х). Кстати, Елена раскошелилась на бутылку дорогой («Смирнов») и очень крепкой (560) водки. Все местные уставились на меня, ожидая, что я совершу какой-нибудь алкогольный подвиг вроде выпивания стакана водки без закуски, но я их разочаровал.

Живут они неплохо. 3–4 автомобиля на семью – норма. У Бадера (рядовой сотрудник лаборатории) – свой бассейн, яхта и спортивная площадка. Неподалеку от Бадера (он живет практически на побережье океана) есть остров, на котором живут очень богатые люди. Так они летают в Вашингтон на персональных вертолетах.

Земляки

Честно говоря, я на них особенно не рассчитывал. Вначале позвонил Яковченко – оставил предельно лаконичное сообщение на автоответчике, в духе его же писем. К моему удивлению, он ответил. Сейчас мне трудно представить, что бы я без него делал. Во-первых, решилась проблема с закупками провизии (со скидками! – по его дисконтным карточкам). Все же, питаясь в ресторане, я просадил бы половину полученных денег. Во-вторых – развлечения. Теннис по субботам, бассейн, джакузи, поездки по живописным окрестностям, в центр города. И, наконец, общение, что, согласитесь, тоже немаловажно. Особо хочу отметить его пунктуальность. Я сам человек точный, но до Яковченко мне, конечно же, далеко. Назначит встречу в 7.58 утра и ровно в 7.58 подъезжает. Неплохо играет в теннис. Иногда бегает 2–3 мили. Вообще в хорошей физической форме.

…был чек получен именной от дружественной нам разведки,

а вы на пиво и креветки перевели его в пивной…

Обогатил меня ценными сведениями по истории США. Сведения, правда, оказались несколько специфического свойства. Не говоря уже о неизвестных мне подробностях личной жизни Клинтона в «оральном» кабинете, я узнал много интересного и о других президентах. Вашингтон, например, умер от воспаления легких, после того, как «имел сэкс» со своей чернокожей служанкой в сарае в морозную погоду.

Через недельку я решил позвонить Лукиновым. Звонок я совершил в полседьмого утра в воскресенье, чем необычайно их «порадовал». Встретились мы не скоро. Сначала они переезжали в новый дом, купленный ими за огромную сумму (самый шикарный дом из всех посещенных мною в Штатах), потом обустраивались в нем, плюс какие-то проблемы на работе…

Наконец, встреча состоялась. Час ехал на метро до последней станции «красной» линии – Шейди Гров. Затем еще минут 20 на машине, в общем, немного не доехали до штата Пенсильвания. Дима раньше работал в киевском Институте биохимии, Лена в геронтологии. Оказалось много общих знакомых. После роскошных отбивных с чилийским вином поехали смотреть Мишу Казакова. Дима в затрапезном свитерочке (на просьбу Лены переодеться резонно возразил – зачем, мол, в театр же едем). Спектакль понравился. Молодые актеры брали больше криком и движением, но Миша был хорош. В фойе последний сын Казакова торговал видеокассетами и рекламками. Стоимость дешевого билета 25 долларов. После английского окружения в городе, лаборатории и Центре, скопление сотен людей, галдящих по-русски, вызвало у меня какое-то сюрреалистическое ощущение.

Через выходные Лукиновы пригласили меня с собой на озеро Эри (или, как они говорять на своей поганой мове – Ири). Ехали 5 часов. Окрестности – великолепные. Чем-то напоминают предгорье наших Карпат. В Мидвилле остановились у Аллы Мелешевич, подруги Лены и крестной Вани. Алла работает дизайнером в какой-то компьютерной фирме. Говорят, чтобы быть счастливым, надо иметь повара-китайца, слугу-японца, жену-русскую и жить на Таити. Так вот Алла и есть жена из этой формулы. Спокойная, приветливая, как говорится, приятная во всех отношениях. Кроме Аллы, в доме живет муж (был в Киеве в то время) и очень жизнерадостная собака, которая может часами носиться по комнате с любимой резиновой игрушкой. Вечером мы немного посидели с «Божоле» и индейкой, а утром поехали на озеро. Выбрали место подальше от основной массы отдыхающих, продрались сквозь лесок и вышли к воде. Людей было немного, это были исключительно мужчины, и сидели они парами. Заподозрив неладное, мы постарались от них дистанцироваться. Расположились, поплавали. Вода в озере очень чистая и теплая. Несмотря на пасмурный день, мы хорошо покупались. Лена рассказала мне пару своих семейных историй.

Однажды они были в гостях у знакомых американцев. После обеда расположились с пивом у бассейна. Хозяйка поинтересовалась, откуда у Димы большой синяк на груди. Да это меня Лена укусила – спокойно очищая креветку – ответил Дима. Заметив удивление на лицах хозяев, Лена охотно объяснила – это за то, что он бил меня молотком по голове. Хозяева изумились еще больше – ничего себе, мол, отношения у этих русских. Наконец, после дополнительных разъяснений, выяснилось, что Дима вместе с Ваней били Лену игрушечным пластиковым молоточком, издающим квакающий звук, чем довели ее до бешенства.

В другой раз Дима ездил на научную конференцию на западное побережье и прихватил с собой семью. Пока он заседал на научных диспутах, Лена с детьми решили ополоснуться в Тихом океане. Но выяснилось, что на пляж надо спускаться с высоченного обрыва по узкой и крутой тропинке. Когда через полчаса невероятного спуска мокрые от страха и усилий Лукиновы оказались, наконец, на пляже, их ждал большой сюрприз – на пляже отдыхали голые мужчины – нудисты. Старший ребенок (ему исполнилось 13) был шокирован увиденным и решил немедленно вернуться наверх. Маме же, наоборот, понравилось. К тому же, сил на подъем не осталось. В общем, Лена с маленьким Ваней, которому было совершенно наплевать на всякие половые нюансы, непринужденно болтая с соседями по пляжу, отправились купаться, а старший сын так все время и простоял, отвернувшись к обрыву.

После купания мы нашли барбекюшницу, столик и пообедали с хорошим аппетитом. Дима приготовил мясо со специями на углях. Вино пили большими глотками из пол-литровых стаканов для колы, чтобы прохожие не заподозрили нас в преступлении. После обеда ездили смотреть озеро с рыбой. Уверен, что у любого из наших рыбаков при виде открывшейся мне картины не выдержали бы нервы. Вода возле берега кишела огромными 4–5 кг карпами (см. фото). Отдельные экземпляры даже выползали (!) на берег и стаскивали в воду куски хлеба, которые им бросала публика.

Вечером опять хорошо посидели с раками и красным вином. В качестве расчета за ужин, мы с Димой с некоторым трудом (вино было хорошее) собрали для Аллы какую-то этажерку.

В общем, поездка выдалась замечательная, особенно на фоне достаточно однообразной вашингтонской жизни.

С Саутиным и Золотухиным мы регулярно переписывались и перезванивались. Я звал их к себе. Мол, давайте селюхи, дуйте в столицу. Жить (бесплатно!) есть где, машину поставить тоже – когда еще предоставится такая возможность посмотреть город, музеи… Не захотели. А зря. Я же к ним поехать не мог – Вакхольц очень болезненно переживал наши дальние вояжи.

Приглашали к себе Сушки. Юра в это время как раз переезжал из малярийной Флориды в Кентукки – поближе к основным запасам знаменитого американского виски (бурбона).

Очень много общался с Ирой Обросовой. Нашел ее по Интернету. Она мне в деталях обрисовала нелегкую жизнь наших в Америке, я ей сообщал последние новости из Киева.

Позвонил в Нью-Йорк Ире Шостак, с которой работал в одной комнате в Институте эндокринологии. Шостак задала мне кучу вопросов и, не слушая моих ответов, рассказала о своей семье – все, вплоть до мельчайших подробностей болезни мамы и успехов сына.