– Слушай того кума. Он всегда темнит, что бы никто не ездил на те места, где он рыбачит. Это ж такой плут, что другого такого не сыщешь на всем белом свете. Воды там полным полно, что мы даже купались там.
– С кем это ты купался, ты ж говорил, что сам едешь туда?
– Сам ездил, а там же были там ребята, у которых я весы брал, что бы карпа взвесить.
– Понятно.
– Да и поневоле пришлось мне скупаться, потому как схватила она меня и как потащила в воду, что я не удержался и упал в воду. Вот даже одежда не совсем высохла на мне.
– Я что-то не поняла, кто же тебя потащил в воду?
– Я ж тебе говорил, что она как потащила.
– Так карп же мужского рода. Это он затащил тебя?
– Да-а-а, я имел в виду, что большая рыба меня тянула в воду, а потом в кусты.
– Разве в ставках имеются кусты.
– Ну, не кусты, а эти как их называют…
– Камыш.
– Да, он самый камыш. Затащила она меня туда, что еле вытащил её оттуда, и вот к тебе на стол привез.
– Хорошо, давай удочку, а сам раздевайся… Ой, что-то от тебя так духами разит.
– Да-а-а это ж в лифту я ехал, а там ехала Светка с восьмого этажа, такая надушенная, что угореть можно.
Тем временем Нина стала рассматривать внимательно удочку.
– Виталик, а без крючка можно поймать рыбу?
– Конечно, нет. Какие же могут быть вопросы.
– Послушай, а у тебя ведь нет крючка на удочке?
– Не может быть. Дай посмотреть… Действительно, нет крючка. Что за чертовщина… Э-Э-то, видно, в трамвае он оборвался. Там же людей набилось, как селёдки. Вот и зацепился крючок за кого-то и оборвался.
– Хватит мне лапшу на уши цеплять.
– Истинная правда. Людей, как селедки, набилось, у нас же сейчас трамваи так редко ездят.
– А я тебе говорю, что хватит мне лапшу вешать, ибо это я тебе обрезала крючок на удочке. И ты совсем другую рыбу ловил!!!– закричала Нина и врезала по лицу мужа трёхкилограммовым карпом.
Ворона и сыр.
Вороне где-то бог послал кусочек сыра.
На ель Ворона взгромаздясь,
Позавтракать было, совсем уже собралась.
Да…
Тут она увидела зеркало, которое может быть оставили туристы, а может белочка наводила здесь свою красоту или сорока притащила блестящий предмет на ветку. А может, то хитрая Лиса примостила на ветку зеркало, что бы привлекать всех зевак. Как бы ни было, но Ворона увидела в зеркало кусочек сыра, и захотела завладеть и этим куском. Раскрыла рот и ударила клювом по зеркалу, но ничего не получила да и тот что держала во рту потеряла, ибо известная мудрость гласит, что упало, то пропало.
Резюме: В погоне за мнимыми благами, мы теряем настоящие ценности.
Про козерогiв
По гороскопу я Козерiг. Ну, що козел це зрозумiло, бо всi ми стали "козлами вiдпущения" у наших полiтикiв, але вiдносно рогiв я незгоден. Наскiльки менi вiдемо, то рогПро козерог ва э окрасою тих мужiв, у кого дружина гуляе з усiма пiдряд чоловiками. Але ж моя не така…, моя не з усiма… Зi мною, наприклад, вона немае нiяких стосункiв, крiм дипломатичних, на рiвнi консульських. Режим вiзовий. Хочеш райськоi насолоди, вiдкривай свiй гаманець. Плати грошi. причому в твердiй валютi, буде доступ до тiла. А звiдки в мене вiзьметься валюта, коли платню менi дають стабiлiзаторами до балiстичних ракет. Тож пролiтаю над подружнiм ложе, як фанера над Парижем.
В минулому у мене цiлковита колективiзацiя та iндустрiалiзацiя, а в майбутньому – демократизацiя i повна капiталiзацiя. З демократизацiею все зрозумiло, якщо ранiше посилали на три веселi букви, то сьогоднi ввiчливо пропонують прийти завтра, а ще краще пiсля дощичка в четвер. А от з капiталiзацiею поки що не розiбрався, що це таке i з чим його iсти. Взагалi-то мiлiонерами ми вже було, тiльки вiд того ми не стали не щасливiшими, не заможнiшими.
На серцi в мене пiдступи "червового короля". Знаю я того "короля" – то мiй шеф, який все норовить врiзати менi платню, або зняти премiю. А пiд серцем у мене туга за ковбасою по два двадцять i Жигулiвським пивом по двадцять двi копiйки.
Менi дiстаються повiтрянi замки та нездiйсненнi мрii про братство людей на землi, а моiм нащадкам – проценти з Марксового "Капiталу". І всiм нам випадае далека дорога в свiтле майбутне, про наближення якого повинен сигналiзувати Робiнович, але кажуть, що вiн продав його за тридцять срiбнякiв i вшився на землю обiтовану.
Театр и жизнь
В гримерную забежал артист МАНОШКИН в одежде славного мушкетера, и с порога он начал кричать: "Нет, нет я больше не выйду на сцену хоть режьте меня на куски или бросайте в холодную пропасть!"
– Иван Семенович, но осталась ведь последняя сцена, – вслед ему кричал директор театра.
– Никогда я не выйду к этим варварам показывать высокое искусство.
– Миленький, но вы ведь знали, на что шли. Искусство требует жертв.
– Да, я знал это и готов был пойти на любые жертвы: терпел, когда нам не платили зарплату, терпел, когда в зале было холодно, терпел издевательства от режиссеров и директоров, но этого терпеть я не в силах.
– Иван Семенович, но это, же дети. Пошалят немного и утихомирятся.
– Я терпел, когда из рогатки мне попали в живот, терпел, когда кто-то бросил острый дротик мне в задницу, но, когда булыжником мне засветили под глаз, то терпение мое закончилось. Все ухожу. Лучше я умру где-то под забором, нежели от этих малолетних отморозков.
– Иван Семенович мы больше не будем водить школьников в театр, – это сказал заведующий отделом культуры города Негубкин Станислав Михайлович. – Мы поняли свою ошибку. Будем исправляться.
– Каким же образом, если не секрет? – поинтересовался артист.
– На наши представления мы будем приглашать студентов. Это публика серьезная и внимательная.
– Не скажите. Прошлый раз, меня один студент едва со сцены не стянул, ему не понравилось, что я женщину ударил.
– Так это же хорошо, значит, сопереживает человек.
– Вам-то хорошо, а я зуба лишился. А в другой раз не понравилось студенту, как Отелло Дездемону душил. Кричит: "Не верю, не верю",– выскочил на сцену и стал Дездемону давить так, что наша Ольга Ивановна едва дух не испустила. Хорошо преподаватели вмешались да оттянули ненормального.
– Да, зритель пошел не тот, – заметил директор.