Бегство из рая. Сборник рассказов

Муза. Но у вас есть диплом драматурга?

Ким. У меня нет академического образования, но у меня есть жизненный опыт.

Муза. Вы меня удивили. Не имеете никакого образования, а пишите пьесы.

Ким. Так надо поставить мою пьесу и пусть зритель решает – хороша ли моя пьеса или нет.

Муза. Ставьте, если так хотите.

Ким. Но мне надо помочь, в театре под надуманными предлогами отказывают мне.

Муза. Дорогой мой, так чем я могу помочь? Театр – это самостоятельная единица, которая сама решает, что им ставить. Попробуйте обратиться в другой театр.

Ким. Я ездил в столицу, обошёл несколько театров, но там просто игнорируют провинциалов. Правда, один из режиссеров в откровенной беседе за рюмочкой сказал: «Скорее верблюд пролезет в игольчатое ушко, нежели ты поставишь спектакль здесь».

– Почему, – поинтересовался я?

– Потому что у всех нас имеются дети, внуки, родственники, крестные дети, которых надо пристроить в тепленькое место. Идите вы, идите и двигайте культуру в своих родных местах.

– Вот я и прибыл сюда, чтобы пахать целину на духовной ниве.

Муза. Что ж флаг вам в руки и поднимайте целину, а мы посмотрим.

Ким. Так мне надо ваша помощь.

Муза. Так что я могу сделать?

Ким. Но вы ведь отдел культуры, вы ведь должны как-то направлять театральную жизнь нашего города.

Муза. Мы только общее руководство выполняем.

Ким. Но вы ж могли бы какую-нибудь директиву спустить насчет местных авторов. Ведь в Европе, куда мы так стремимся, есть квота на постановку пьес местных авторов.

Муза. Я вам сказала, что мы выполняем общее руководство.

Ким. Но у меня есть конкретное предложение.

Муза. Уморили вы меня. У меня столько работы, столько работы, что некогда и в гору глянуть.

Ким. Но моя пьеса это тоже большой вклад в развитие культуры нашего города.

Муза. Я б не полагала, что она внесет большой вклад в культуру нашего города.

Ким. Почему?

Муза. Что ж перейдем к некоторым деталям. Вот в вашей пьесе есть такие места, которые просто невозможно поставить на сцене.

Ким. Какие это места!?

Муза. Вот влюбленные слушают в парке на лавочке соловья.

Ким. Да, это лирическая сцена, а соловей создает фон хороший для нежных чувств. Вы ведь слушали когда-нибудь соловья, и знаете, как трепетно начинает биться сердце под такую мелодию.

Муза. Но, где вам в театре возьмут соловья. Да, и как можно заставить соловья петь на сцене, тогда как говорят, что соловьи в неволе не поют. Или вы предлагаете вместо соловья канарейку в клетке поместить на сцене?

Ким. Зачем канарейку на сцену тащить, если соловья можно записать на магнитофон, и затем крутить эту запись в театре.

Муза. То есть вы предлагаете играть под фонограмму.

Ким. Нет, артисты будут играть в натуре, а голос соловья под фонограмму.

Муза. Нет, мы не можем этого сделать. Позволим соловью петь под фонограмму, то затем захочется и артистам выступать под фонограмму, а они на сцене будут только рот раскрывать или вообще не будут приходить на спектакль.

Ким. Но ведь другие применяют такой метод. Вот даже именитые режиссеры используют такой способ. Вспомните хотя б вот спектакль «Калиновая роща», или спектакль «Дикарь» по пьесе Колона.

Муза. Другие пускай делают, как хотят, но мы не будем. К тому же у вас там и коровы на сцене появляются.

Ким. Коровы не появляются, а только подают звуки «Му-Му» за сценой.

Муза. Все равно за сценой надо держать корову, чтобы она издавала там свои протяжные звуки.

Ким. Не обязательно держать корову за сценой. Достаточно тоже записать ее мычание на магнитофон или посадить артиста за сценой, который бы мог изображать звуки коровы – это не так сложно. Да, также он может изобразить лай собаки.

(Ким начинает лаят «Гав, гав, гав» Это он делает так страстно, что Муза отмахивается).

Муза. Не надо, а то вы мне еще порвете платье.

Ким. Я ж пытался войти в роль, чтобы вы мне поверили.

Муза. Хотя я вам поверила, но денег у нас нет свободных, так как репертуар уже заложена на несколько лет вперед.

Ким. Муза Аполлоновна, давайте будем откровенны – репертуар закладывается у вас, так как деньгами вы распоряжаетесь.

Муза. Кто вам это сказал? Я его сейчас же уволю.

Ким. Никто мне этого не говорил, и никого не надо увольнять. Просто у меня аналитический ум мне достаточно было прочитать в городской газете бюджете доходы и расходы театра, чтобы понять какими средствами питается этот очаг культуры.

Муза. Да, они, нахлебники, театр живет на дотации из бюджета, но я ничего не могу здесь изменить.

Ким. А менять надо. Вот сейчас снова Шекспира ставят, а это же какие материальные расходы будут на костюмы, на реквизиты, на оборудование рыцарских замков на сцене. В моем спектакле такие расходы минимальны, потому как деньги на костюмы не надо и на сцену нужны будут минимальные расходы.

Муза. Такие вопросы решайте с руководством театра.

Ким. Муза Аполлоновна, но все, же знают настолько, вы являетесь двигателем культуры в нашем городе. Благодаря вам, у нас открыто много очагов культуры, в которых гармонично развиваются граждане нашего города. Знаете, Муза Аполлоновна, я очень сожалею, что я не художник.

Муза. Почему это вдруг вам захотелось иметь лавры художника?

Ким. Я б тогда рисовал портреты знаменитых людей и в первую б очередь нарисовал бы ваш портрет. Причем бы нарисовал бы в виде императрицы.