Древние славяне. Таинственные и увлекательные истории о славянском мире. I-X века

Нормой была кровная месть. За убийство следовало убийство, пролитая кровь обязательно требовала отмщения и расплаты. Обида не прощалась. Долг сына, внука, племянника был рассчитаться с самим убийцей или его родичами за отца, деда, дядю.

Жить так, как подобает, славянину архаической эпохи, по современным понятиям, – это быть преступником. Тогда же многое из того, что теперь расценивается как чистая уголовщина, было в порядке вещей. Из чего следует, что каждой культуре свое время, свой черед и свое место.

Разумеется, сами славяне вовсе не считали, что у них царят произвол и безначалие. По их представлениям, все было устроено наилучшим образом. Повседневная жизнь регламентировалась определенным сводом правил, строжайшим кодексом поведения. В этой системе разрешений и запретов, заповедей и клятв нужно было ничего не нарушать и неукоснительно придерживаться заведенных обычаев и порядков: ходить только туда, куда дозволено, чтить богов, соблюдать обряды, не якшаться с кем попало, уважать решения общеплеменного собрания – веча и т. п.

Византийских, арабских и других иностранных авторов (это военачальники, купцы, путешественники, дипломаты), оставивших по личным впечатлениям сочинения о славянах, немало что из увиденного удивляет, изумляет, заставляет негодовать или приводит в недоумение. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходи. Ведь нередко нападки иностранных очевидцев на славян за их дикость и темноту вызваны элементарным непониманием природы некоторых местных обычаев. Это касается, например, вопроса о чистоте. Заезжие гости никак не могли взять в толк, почему славяне, сами опрятные, не моют своих маленьких детей, и те бегают грязные, с чумазыми мордашками, со спутанными волосами, в которых застрял всякий сор. Недоразумение разъясняется просто. Оказывается, это была традиционная языческая предосторожность, защитная мера против злого умысла и чужого сглаза. Ведь дети беззащитны, и, чтобы скрыть от кровожадных богов, грозных духов, всяких опасных существ и недобрых людей красоту и чистоту ребятишек, не дать повода для зависти и губительного проявления черных сил, лучше всего, пока мальцы достаточно не выросли и не окрепли, повременить с каждодневной гигиеной – пусть, дабы отвести беду, побудут замарашками.

Из глубины веков

Восточнославянские древности хорошо прослеживаются по главному кладезю сведений о Руси изначальной – сводной летописи под названием Повесть временных лет, а также по многочисленным археологическим материалам.

Появление на карте мира первых поселений восточных славян связано с легендами, преданиями, невероятными, похожими на сказки историями. Но такими же небылицами и фантастическими повествованиями расцвечен исторический дебют самых разных народов, в том числе и южных и западных славян – собратьев восточных.

Самый длительный период в истории нашего Отечества – первобытный. Родо-племенные отношения сохраняются у восточных славян вплоть до эпохи раннего Средневековья. Примерно в

VI веке начинается складывание государственных образований, которые условно уже можно назвать Прарусью. Это как бы прабабушка будущей Руси – Древнерусского государства с центрами в Новгороде и Киеве.

М. Микешин, И. Шредер, В. Гартман. Памятник «Тысячелетие России». 1862. Новгород Великий

Долгое время основу Древней Руси составляли сильные союзы племен во главе с вождями-князьями. Соседями восточных славян были балтские и финно-угорские племена. Главенствующая прежде родовая община постепенно распадается и уступает место территориальной, где люди связаны уже не родством, а трудовыми отношениями, совместной собственностью на лесные угодья, пастбища, землю под пашню, водоемы. Например, название поляне или древляне указывает не на объединение по признаку кровного родства, а на общее место обитания.

Народное собрание – вече сохраняет свое значение даже с формированием самостоятельных княжеств и утратой прежнего равенства всех членов племени. Но вечевая вольница неотвратимо уходит в прошлое, военные предводители – князья больше не избираются сообща, а получают власть по праву наследования.

Работающие в поле общинники-земледельцы содержат князя с дружиной. Княжества соперничают между собой, более сильные поглощают и подчиняют слабые, и вот на обширном географическом пространстве выделяется мощное Киевское княжество, а соседние восточнославянские территории оказываются зависимыми от него и подпадают под единую систему управления, выплаты дани и несения повинностей.

Ранняя история Руси полна загадок, мифов и крайне противоречивых сведений. Но при всем том из глубины веков отчетливо проступают контуры вполне жизнеспособного государства с развитыми городами, налаженным земледельческим хозяйством, разветвленной торговлей, богатой культурой. Среди русских князей немало выдающихся государственных мужей, блистательных полководцев, талантливых дипломатов. И не случайно к середине XI века Русь – это страна, которая, по словам одного из славных отцов русской церкви митрополита Иллариона, «ведома и слышима во всех концах земли».

Какая она – Древняя Русь? В преломлении и отображении общественной мысли (в том числе исторической) происхождение Руси, ее судьбы и линия развития слишком замутнены идеологическими догмами, политическими штампами, заплесневелыми стереотипами, замшелыми и давно морально устаревшими оценками, легко– или, напротив, тяжеловесными конъюнктурными построениями и версиями, приуроченными к злобе дня. И сквозь все эти шоры Древняя Русь предстает то стерильно славянской, то целиком проистекающей «из варяг», то насквозь «азиатской», прочно ставшей на ноги лишь благодаря опоре на сильные и особо жизнеспособные тюркские этносы от половцев до монголов.

Упорное стремление обрисовать сам акт деторождения Древней Руси в возможно более «чистом виде», без досадных посторонних примесей и чужеродных влияний, превращается порой в навязчивую идею. Но не менее давно и упорно пробивает себе дорогу другая тенденция: показать, что славянство – основное ядро будущей древнерусской народности постоянно было кем-то ведомо, словно ему по определению отказано самостоятельно прокладывать свой путь в истории.

Полемика по поводу того, насколько самобытна Русь, насколько «запятнаны» или «не запятнаны» ее белые славянские одежды от общения с разными племенами и народами, подчас приобретает не только не научный, а попросту во всех отношениях неприличный характер.

Между тем этническая полифония Древней Руси, совместное (пусть не всегда мирное и добрососедское) проживание на ее просторах не только восточных и не только славян вряд ли как-то умаляет и принижает изначальную историю нашего Отечества. Ведь Древняя Русь – это, помимо славян, меря и чудь, югры и черемисы (мари), мордва и мурома, мещеры и буртасы, емь и водь, весь и пермь, а параллельно – скандинавы, греки, степняки Дикого поля.

Что же тут плохого, обидного, оскорбительного? Не изоляция, а активное взаимодействие с мировой семьей народов, включение с ними в культурный диалог – разве это не повод для гордости, для патриотического осознания, что уже под сенью Древней Руси на зачаточных уровне и стадии начал складываться многонациональный народ современной России?

Поляне, древляне и другие

Археологические данные позволяют утверждать, что восточные славяне – предки нынешних русских, украинцев и белорусов – начали обживаться на территории современной Западной Украины и Восточного Приднепровья примерно с V и в VI и VII веках нашей эры, а в верховьях Немана, на берегах Волги и Чудского озера они оседают не раньше IX и на рубеже XI–XII столетий. Местами расселения восточных славян были также земли, прилегающие к Ильмень-озеру, по течению больших и малых рек Восточно-Европейской, или Русской, равнины.

Летописи (описания событий по годам – летам), в том числе составленная в 1112 году монахом Нестором знаменитая Повесть временных лет, сохранили названия крупных восточнославянских племенных объединений и дают возможность проследить примерный географический ареал их расселения: «…славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота… Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем – славяне и построили город. И назвали его Новгород. А другие сели на Десне, и по Сейму, и по Суле и назвались северянами». Всего по Повести временных лет известно двенадцать племенных союзов, из которых со временем образовались княжества. Помимо полян, древлян, дреговичей, полочан, ильменских славян, или словен, существовали следующие крупные объединения восточнославянских племен: волыняне (они же бужане), хорваты, тиверцы, уличи, радимичи, вятичи и кривичи с ответвлением от них северянами.

Славянский поселок

Раскопки археологов подтвердили эти летописные сведения и значительно пополнили их и уточнили, дав возможность нанести на карту зоны расселения восточных славян.

Основные занятия полян, древлян и прочих названных выше племен вполне традиционны для всех славян. Это земледелие и скотоводство. Причем первое играет заметно большую роль, чем второе. Жизнь в восточнославянском поселке была простой и не баловала разнообразием. Один день был похож на другой, и почти каждый из них был заполнен напряженным трудом. Но зато какое наступало веселье в редкие, но оттого особенно долгожданные праздники! Песни чередовались с играми, состязаниями в силе, ловкости, сноровке. А потом опять приходили будни со своими делами и заботами.

Восточные славяне избегали селиться на открытых местах. Жилищем им служили небольшие квадратные землянки, надежно укрытые в лесу кронами деревьев и густым кустарником. Быть может, точнее называть дома восточных славян не землянками, а полуземлянками, поскольку они были углублены в землю не больше чем на метр, крыши над ними крепились на шестах и опорных столбах. Стены были двух типов: бревенчатые и свитые из прутьев, обмазанных глиной. Пол или оставляли земляным, застилая его хвойным лапником, или делали глинобитное покрытие. Помещалась в такой хижине семья не более чем из шести-семи человек. Обогревался дом-землянка сложенным в углу из камней очагом или печью-каменкой. Помимо леса, излюбленным местом расположения восточнославянских деревень были крутые, неприступные берега рек.

Среди древнейшей утвари, обнаруженной во время раскопок учеными, преобладает примитивная керамика – вылепленные вручную, без гончарного круга, из глины с примесью песка изделия в форме горшка с расширяющимися к вершине выступами и вертикальными насечками. То ли в ритуальных целях, то ли для придания крепости в состав керамики входили также раздавленные части насекомых. К посуде более позднего времени (VIII–IX вв.) относятся сосуды из глины, изготовленные уже на гончарном круге и украшенные резьбой или волнистыми линиями, нанесенными словно гребнем. Примерно тогда же в обиходе появляются круглые бронзовые тарелки, а из орудий труда – железные резаки, серпы, лемехи, ножи для плугов, долота, топоры, наконечники для бороны и копий. Из металлических предметов археологами найдены пряжки от ремней, пастовые бусины, браслеты, серьги, перстни, брошки, а также характерные женские украшения, известные как височные кольца, которыми славянки пользовались как заколками для того, чтобы красиво уложить волосы. Интересно, что у каждого восточнославянского племени была своя форма височных колец: в виде спирали, незамкнутого круга с изогнутыми концами, трилистников, причудливых цветков на пышном стебле, солнечного диска с расходящимися лучами, изделий из витой жгутом проволоки или тонких металлических пластин с кручеными подвесками и т. д. По этим отличиям ученые устанавливают, где какое племя обитало.

Община, которой жили восточные славяне, была не родовой, а территориальной. Это значит, что она представляла собой объединение на общей территории малых семей, занятых коллективным трудом.

Расчистка подходящих земель под поле и пастбище требовала групповых усилий. Но, помимо борьбы с природой, восточным славянам приходилось отстаивать право на место под солнцем, отбиваясь от агрессивных соседей. Подчас враг был столь многочислен и силен, что одолеть его можно было, лишь пустившись на какую-то хитрость. Потому-то и в свои вожди на общем собрании племени – вече выбирали тех, кто обладал не только большим жизненным опытом, но и изворотливым умом и знал, как в случае опасности защитить соплеменников, сохранить скарб и домашнюю живность. При набегах чужеземцев восточные славяне показывали буквально чудеса маскировки. Они становились практически невидимы, делая себе простейший камуфляж из ветвей и трав и сливаясь таким образом с листвой деревьев. Пока женщины, дети и старики прятались в лесах, мужчины, искусно изображая паническое бегство, заманивали врага в ближайшее болото или заставляли при преследовании ступить на покрытые дерном жерди – зыбкий настил над глубоким оврагом с острыми кольями на самом дне. Попав в такие ловушки, враги находили там неминуемую смерть.

Восточные славяне были язычниками. Волхвы или жрецы как посредники между грозными божествами и людьми обладали немалой властью. Их боялись и почитали, потому что верили, что от них зависит и жизнь племени, и судьба отдельного человека. Ведь они, по общему мнению, могут влиять на все происходящее, нести одним добро, другим зло, вызывать дождь и насылать засуху. Конечно, все это они творят не сами, а взывая то к могучему громовержцу Перуну, то к повелителю неба и огня Сварогу и его сыну Даждьбогу, во власти которого находится солнце, то к Велесу – покровителю домашних животных и скота.

Идолов – вырезанные из дерева или высеченные из камня фигуры этих божеств – выставляли на видном месте и приносили им в жертву животных, птиц, а иногда и людей. Особенно щедрые подношения делались, если у племени возникали какие-то серьезные трудности и нужно было задобрить всемогущих богов, ведающих силами природы, и добиться от них помощи. Если боги оставались глухи к просьбам и мольбам людей, это расценивалось как плохой знак. И тогда начинался поиск виновных, то есть тех, кто мог чем-то прогневать, рассердить носителей высших сил. Бывало и так, что все старания угодить богам оказывались напрасными, и тогда славяне в сердцах ругали своих идолов, пинали их, дружно оплевывали, колотили по ним палками, тем самым желая «наказать» за отсутствие помощи. Потом, правда, если что-то менялось к лучшему, являлись к истуканам с дарами, плакали и раскаивались, осыпая ударами и затрещинами самих себя и друг друга, униженно просили прощения.

Подобно диким зверям, восточные славяне умели «видеть» и «слышать» носом. Не слишком хорошо различая цвета, они зато прекрасно чувствовали запахи и могли издалека как бы считывать информацию из воздуха – например, учуять приближение чужого человека или хищного животного. Им были известны секреты целебных трав и кореньев. С их помощью они лечили себя от разных болезней, останавливали кровь, снимали зубную боль, изгоняли простуду. Кроме того, каждый из них был немножко магом и, используя возможности своего биополя, помогал и сам себе, и ближнему.

До сих пор, когда в лесу кукует кукушка, русский человек механически задает ей вопрос, сколько еще лет будет он жить, причем особо не задумывается, почему это делает. Если разобраться, птиц в лесу много. Отчего же принято адресоваться, как к пророчице-весталке, именно к кукушке, у которой, кстати, в царстве пернатых не самая безупречная репутация? Ведь она плохая и легкомысленная мать, ибо ленится высиживать птенцов, предпочитая подкидывать свои яйца в чужие гнезда. Куда большего доверия заслуживает, например, трудолюбивый дятел. Но вот не сложилось так, чтобы по его стуку, точнее, по количеству ударов железного клюва этой неутомимой птицы определялось бы человеческое долголетие. В чем же причина того, что в качестве предсказательницы выбор пал на кукушку? А дело в том, что этот древний обычай пришел от далеких предков, в давние-предавние времена считавших, что с наступлением весны в кукушку превращается родоначальник всего живого – славянский бог Род. От него, по языческим поверьям, зависело и пополнение семьи, и длительность жизни людей.

О почитании Перуна сегодня напоминает суеверная привычка некоторых людей три раза стучать по дереву, дабы не вспугнуть удачу. Когда-то во избежание сглаза стучали не по всякому дереву, а лишь по дубу, потому что этот лесной исполин был напрямую связан со славянским Зевсом Перуном – повелителем грома и молний, грозы и дождя, града и снега. Заметив, что именно в дубовое дерево чаще всего попадают молнии – Перуновы стрелы, люди стали высаживать в честь главного божества священные дубовые рощи и устраивать святилища, где неподалеку от идола-громовержца, представлявшего собой стоящую на железных ногах вырезанную из дерева статую с серебряной головой, бородой и усами из золота, горел неугасимый огонь. Кстати, вечный огонь в память о павших воинах – традиция, берущая начало именно из тех времен. Перуну приносили кровавые жертвы: птиц, домашних животных, а бывало, и человека. Так, существовало правило: каждого сотого пленного из вражеского племени закалывали мечом и обагряли кровью убитого железные ноги деревянного истукана.

Язычество живет и в современном русском языке. Имя Лихо – одного из персонажей славянской мифологии – огромной, безобразной и очень сильной одноглазой великанши, отвращающей людей от добрых дел, превращающей их жизнь в невыносимое хождение по мукам, а то и не останавливающейся перед людоедством, стало нарицательным, синонимом слов «беда», «горе», «несчастье». Языческого происхождения глагол «чураться». Это значит боязливо чего-нибудь избегать, уклоняться от общения с кем-либо. Чур (Цур или Щур) – языческий бог семьи, домашнего очага, в которого переселилась душа умершего родственника, предка. Славяне верили, что чуры заботятся о своих близких, людях одной с ними крови. Для того чтобы чур пришел на помощь человеку, с которым его связывали кровные узы, нужно было обратиться к нему со словами: «Чур меня!», то есть «Защити меня, предок!». Когда люди произносили «чур», они ограждали себя от чего-то плохого, от неприятностей, от возможной опасности, хвори, от того, что угрожало их жизни.

Из времен архаики берет свое начало и так называемая обсценная лексика – сквернословие, особо грубая брань, известные как мат, то есть неприлично-гнусные выражения с упоминанием слова «мать».

Однако если сегодня эти ругательства однозначно воспринимаются как грязные оскорбления, обидные для человека, унижающие его достоинство, то у древних славян они были речевыми явлениями иного порядка и выполняли охранительную функцию заклятий, оберег, были призваны защитить от бесплодия, обеспечить продолжение рода. И, если разобраться, все слова из ряда тех, что в наше время относят к нецензурным и непечатным, когда-то давным-давно были ритуальными формулами, подобающими тому или иному случаю. Так, была в ходу свадебная брань – залог того, что у молодоженов родится здоровое потомство, а ратная ругань преследовала цель обезопасить, отвести от себя беду и посрамить врага.

За пресловутым матом наши далекие предки не то что имели в виду нечто невинное, безобидное и произносившееся без всяких ограничений, но они и не вкладывали в него теперешний сугубо непристойный смысл. Таинство сотворения жизни, по их представлениям, нуждалось в особых восклицаниях, выполнявших сакрально-магическую роль в детородной сфере. Эти заклятия выкрикивались громким голосом, или благим матом, что, кстати, навело некоторых филологов на мысль выводить слово «мат» также и из этой основы.

В обсценной лексике все так или иначе сводится к мужскому и женскому началам и вертится вокруг главного и осевого, из чего завязывается и слагается новая жизнь. И в общем-то в эпоху архаики в мате не было ничего предосудительного или порочного, но после крещения Руси он как бы уходит в подполье. Ведь все языческое отныне осуждается как нечистое, поганое. Однако прежние заклятия как крепкий и надежный приворот на зачатие отнюдь не вышли из употребления – только постепенно приобрели совсем иную окраску, попали в разряд стыдных, непотребных, запретных слов и выражений, какими раньше вовсе не были.

Соперник Перуна

По представлениям язычников-славян, Перун не только повелевал громом и молниями, но и был богом войны. Вот почему он считался и покровителем дружины, и как бы личным патроном ее предводителя – князя. Этот владыка небесный был первым и главным среди восточнославянских богов, пока у него не появился соперник – Велес.

Из древней мифологии нелегко понять, что меж собой не поделили два могущественных божества. Ведь у них были совершенно разные «сферы влияния». Велес почитался русами как бог богатства, скота и охоты и еще «по совместительству» был восточнославянским Аполлоном – опекуном всех творцов, сочинителей песнопений, сказов, умелых мастеров и т. п. Люди, наделенные тем или иным талантом, воспринимались как бы отмеченными Велесом.

То, чего Перун достигал силой и оружием, Велес добивался с помощью хитрости и золота. Понятно, почему именем Перуна обычно клялись князья и княжеские дружинники, а купцы и прочие торговые люди давали клятву, призывая в свидетели Велеса.

По какой-то неведомой причине громовержец рассердился на «скотьего бога» и обрушил на него бессчетное число своих смертоносных стрел. Тот, спасаясь, вынужден был превращаться то в камень, то в дерево, то в животное, то в змея, то в воду. Наконец Перун нагнал страха на соперника, одержал победу, в ознаменование чего на землю пролился плодородный дождь.

Богиня плодородия – Мокошь

Что собой олицетворяет этот поединок, какие исторические мотивы отражает, можно только предполагать. Допустимо, что здесь нашли воплощение обострившиеся противоречия между двумя реальными силами – власть предержащих в лице князя и его военного окружения и имущественно состоятельным коммерческим слоем общества, особенно его верхушкой. Тогдашняя «бизнес-элита» не без успеха преследовала и пыталась отстаивать свои интересы при княжеском дворе.

Конечно, рискованно переносить эпизоды из мифологии в жизнь и примеривать их к известным событиям и фактам. Но в Новгороде, например, боярство, состоявшее в основном из местных оборотистых купцов, в значительной мере подчинило себе и князя, и его людей, предопределяло решения веча, вмешивалось во внутреннюю и внешнюю политику и, можно сказать, основательно контролировало ситуацию на северо-западе Руси.

Но есть и другое толкование фольклорного сюжета, которое на современный лад условно можно обозначить популярным теперь уже не только у французов крылатым выражением cherhez la femme – «ищите женщину».

Похоже, что возможная причина конфликта Перуна и Велеса – их борьба за благосклонность богини дождя, покровительницы мелкого домашнего скота (овцы и козы), патронессы женских работ (прядение и ткачество), охранительницы дома и домашнего благополучия по имени Мокошь. Она – единственное женское божество восточнославянского пантеона, удостоенное собственного идола. То есть Мокошь входила в избранный круг ВИП-персон, кумиры (статуи) которых в языческом Киеве располагались на вершине холма – отдаленном аналоге Олимпа в древней Элладе.

И еще Мокошь – богиня плодородия и мать урожаев.