Бес. Квартирант

– А тебе, как я понимаю, только сыновей надо?

– Да мне без разницы. Один мой знакомый так хотел сына, что жена родила ему семь дочерей, и не хочет останавливаться на этом.

– Какой ужас! Надеюсь, ты более благоразумен.

Мимо на большой скорости пронеслась машина, белые Жигули, без номеров, и вдруг резко затормозила. С минуту постояла и начала медленно двигаться на разворот. Журавлёв открыл дверь, схватив Лену за руку.

– Быстро вылезай из машины, – приказал он, выскочил сам и потянул её за собой.

– Быстрее, быстрее, пока они нас не увидели.

Не успела она понять, что происходит, как он выдернул из машины, на руках отнес её к дому. Поставив на ноги, прижал к стене, прикрывая её собой. Тем не менее Лена видела всё происходящее на улице.

Машина завершила разворот, постояла и вдруг сорвалась с места, набирая скорость.

Из окна высунулся парень в маске, закрывающей лицо с автоматом в руках. Дав длинную очередь из автомата, они на полной скорости скрылись за углом.

Журавлёв постоял немного, оглядываясь по сторонам, и медленно двинулся к своей машине. Лена так же медленно последовала за ним.

– И, что всё это значит? – заикаясь спросила она. – Нас хотели убить?

– Не нас, а меня, – уточнил он, осматривая дырки от пуль. – Хорошо стреляет, – похвалил он, – Кучно бьёт. Обрати внимание, все пули попали туда, где я сидел, а тебе всего шесть пуль досталось бы.

– Меня всю трясёт, а тебе смешно. Думаю, одной пули хватило бы, чтобы убить меня. Почему они нас хотели убить? Ты хоть знаешь, кому перешёл дорогу?

– Знаю Лена, это Бирютин. Совсем недавно в гостинице убили постояльца, при нём были наркотики. Убили его по недоразумению, а наркотики попали в отдел уголовного розыска. Это большие деньги и Бирютин не хочет терять такой куш. Он забрал бы их к себе в отдел, но полковник не отдаёт. Чтобы повлиять на полковника ему надо убрать меня. Когда сегодня мы появились в ресторане, Ульянцев сообщил Бирютину. Когда мы покинули ресторан, то нас уже поджидали. А дальше по классической схеме. Нас сопровождают до дома и убивают у подъезда.

– Я думаю, это не первое на тебя покушение.

– Пятое. – признался Журавлёв.

– А как ты догадался, что они убьют нас здесь? – поинтересовалась Лена.

– Когда они увидели, что за руль села ты, а не я, им незачем было нас сопровождать до дома. Они решили всё сделать внезапно, на большой скорости обгоняют нас, расстреливают и мгновенно уезжают. Почему я догадался, что они будут убивать нас здесь? Ну, это очевидно. Если бы они прижались к тротуару и стали ждать, когда мы поедем дальше, чтобы сопровождать до подъезда, то это было бы нормально. А, если начали разворачиваться, значит у них планы поменялись.

– Так это Бирютин сжёг твою дачу вместе с гостями?

– Он. Только не мою дачу, а моей матери. Она всю жизнь проработала в исполкоме, и ей по должности полагалась государственная дача. Когда началась перестройка, все дачи перешли в частные руки тем, кто смог вовремя их приватизировать.

Я никогда не считал дачу нашей, хотя иногда пользовался ею. В то время моей дачи ещё не существовало.

– Надо же, как машину продырявили. – сказала Лена, осторожно обводя каждое отверстие пальцем, хмурясь при этом.

– Это всего лишь кусок железа Лена и её можно отремонтировать, а вот если бы нас так, то ремонту точно не подлежали бы.

– Ты меня поражаешь! Ты так спокойно об этом говоришь! Кстати, они, что слепые были, разве не видно, что в салоне никого нет. Потом, почему они не остановились и не проверили убиты мы или нет? А в кино показывают, убийца обязательно делает контрольный выстрел в голову.

– Ты фильмов насмотрелась, – с усмешкой сказал он. Объясняю. Они видели, что мы поехали вдвоём и остановились, не доехав до дома, значит мы или целуемся, или занимаемся любовью. Им и в голову даже не пришло, что можно просто сидеть и разговаривать. Теперь насчёт видимости. Наша машина стоит под фонарём, и свет от него отражается в лобовом стекле, вот из-за этого не видно, есть кто в салоне или нет.

Что касается контрольного выстрела, это конечно правильно, но Бирюков и его люди знают, что ко мне подходить очень опасно. Даже смертельно раненый зверь, умирая может нанести смертельный удар.

– Эти двое в Жигулях из милиции?

– Не знаю, скорее всего Бирютин их нанял, как в своё время банду Рябого, чтобы закидать гранатами и сжечь дачу. Как нанял братьев Древко, чтобы убить меня в подъезде моего дома. Как проститутку-наркоманку с ядом в губной помаде.

– Кого? Проститутку? Это очень интересно. Может расскажешь? Я так думаю больше нас сегодня убивать не будут.

Журавлёв открыл дверку, сел за руль, осмотрелся и завёл двигатель. Проверив работу двигателя, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух. На последнем вдохе задержал дыхание на несколько секунд, потом с шумом выдохнул. Лена с интересом наблюдала за его манипуляциями стоя возле машины. Он жестом пригласил её сесть на переднее пассажирское сиденье. Она села и всем корпусом повернулась к нему.

– И, что дальше? Знаешь, что странно, такая стрельба в городе и ни одного милиционера. Неужели никто не слышал.

– Ничего странного, в милиции работают люди из плоти и крови. Эта улица относится к третьему отделу, а там все сотрудники здоровые бугаи, под сто килограмм, им трудно задницу от стула оторвать. А потом у каждого жена, дети и их кормить надо. А вдруг убьют, ведь пуля дура. Власть выдаст единовременное пособие на гроб и забудет.

– Зачем тогда они в милицию пошли?

– Чтобы ничего не делать и жить хорошо. Потом им дают власть, а власть как наркотик, чем больше дают, тем больше хочется.

– Значит милиция не поможет, если что?

– Обязательно поможет. Например, мужик поставил тебе синяк под глаз, ты вызови милицию, и они заберут его. Если у тебя украли ребёнка и требуют выкуп, они помогут, чтобы деньги дошли до вымогателя. Если у тебя угнали машину, то они помогут тебе найти то место, где её бросили. Правда это всего лишь голый корпус, оставшийся от твоего автомобиля, но зато ты спокойна, что он у тебя есть.

– Я смотрю, ты терпеть не можешь милицию, тогда почему ты там работаешь? Может ты хороший следователь, но судят не по одному человеку, а по всем. Тем более ты богат, так зачем подставлять себя под пули.

– А, может не надо учить меня жить? Тоже, мне учительница нашлась! Я вот думаю, если не я, то кто наведёт порядок в этом городе? Если я здесь живу, то мне не всё равно в каких условиях будут расти мои дети. Тем более, я не один такой, и мне есть на кого положиться даже в нашем отделении. А Бирютин скорее исключение из правил. В каждом стаде есть паршивая овца.

– А третье отделение, которое не высунула носа?

– Третье отделение Лена, находится в трёх кварталах от этого места. На против него дискотека и выстрелов они естественно слышать не могли. Слышали живущие в этих домах, но ни один из них не позвонил в милицию. Меня пугает, какие у нас люди стали равнодушные, их не трогает чужое горе. В людях нет сострадания, и порою откровенно радуются, если кому-то хуже, чем им.

– Послушай Дима, почему ты думаешь, что это были наёмники Бирютина? У тебя нет других врагов, да?

В салоне автомобиля стало тепло и Журавлёв заглушил двигатель. Затем пристально посмотрел на неё. Тихо, почти шёпотом проговорил, осматриваясь по сторонам.

– Я говорил тебе, что вижу через одежду? То, что они скрыли свои лица под маской, ничего не значит для меня. Кто был за рулём, я естественно не видел, а вот тот, который с автоматом, это Петров Андрей, правая рука Бирютина. Странное дело, Лена, что убить меня он поручил Петрову. Нет, стрелок он замечательный, но в случае неудачи, это верная смерть. Вопрос в том, не убирает ли Бирютин своих людей моими руками? Или он абсолютно уверен, что Петров убьёт меня.

Его, казалось бы, простые рассуждения напугали её.

– Ты убьёшь этого Петрова, да?

– Нет Лена. Это хорошо, что не вызвали милицию. Надо, чтобы этот случай остался незамеченным, никем незамеченным.

– Понимаю, ты решил поиграть, только думаю, что ты в опасные игры играешь.

– А, это уже не твоё дело. Это мои проблемы и тебя они не касаются.

– Ах не касаются! – возмутилась она и пришла в ярость. – Да меня чуть не убили!

– Извини дорогая! – он чмокнул её в нос. – Только я хочу сказать, после трёх раз к этому ты привыкнешь.