Дикарь

– До первого поворота, всего двести метров.

– Откуда тебе известно, такое точное расстояние?

– Зимой, когда отец меня возил каждый день в школу, мы застряли на этом повороте. Вообще-то её чистили, но не каждый день. Ночью была пурга, а рано утром нужно было отвести меня в школу. Короче, мы пробрались, только до этого поворота, и застряли капитально. В деревне раньше считали, да считают до сих пор, что этот поворот, проклятое место. Сама не видела, но по рассказам знаю, что на этом повороте, свалился, и сгорел гусеничный трактор. На этом повороте, разбился на мотоцикле механизатор. Там же погибли трое парней перевозившие сено на тракторе «Беларусь». Там же пострадал мальчишка на велосипеде, который остался калекой на всю жизнь. Что касается метров, то это объясняется так. До деревни восемнадцать поворотов, и каждый определяется по каким-то признакам. Первый поворот, второй поворот от деревни. Поворот у сломанной сосны. Поворот у километрового столба. И в общем, в таком духе. Поворот за двести метров до моста. Я не знаю, кто и когда это измерял, но все в деревне знают, что там двести метров. Ты мне веришь?

Кажется, она объяснила понятно. Успокоившись, она сделала глоток, и убедилась, что чай действительно с медом. Значит, он не такой Дикарь, если покупает продукты. Тогда не понятно, зачем он прячется в лесу? А может, он ворует. В сущности, если он сидел в тюрьме, значит, мог попасть за воровство.

– Вкусно, – подтвердила она.

– Не верю. Я никому не верю. Меня так много предавали те, кому я верил.

Катя поняла, что он не о чае говорит.

– Скажи, ты давно живешь в лесу?

– Четыре года. Какое это имеет значение?

– А, какой срок тебе отмерили?

– Не твоё дело.

– Интересно просто. Вот, ты сказал, что сбежал из тюрьмы, но, наверное, была причина. Почему ты не досидел свой срок?

– Ах, вот, что ты хочешь выяснить! – усмехнулся он. Несмотря на страх, она способна логически мыслить. Если бежал, значит, должна быть причина. Чаще всего, побег совершают из-за женщины.

– Я просто хочу выяснить, почему ты не хочешь, проводить меня до деревни. Кстати, где ты берешь мёд для чая?

Понятно, она просто заговаривает зубы. Правда, не ясно, зачем тянуть время, если хочешь попасть в деревню до темноты.

– У диких пчёл. Вернее, у домашних, но когда-то вылетевший рой, обосновался в лесу и одичал.

– Хорошо. А, молоко? – Она указала на бутылку с белой жидкостью.

Он посмотрел на бутылку, и засмеялся.

Правда, из-за его растительности, она не видела его губ, но слышала его смех.

– Это лосиное молоко.

– Не верю, – замотала она головой.

– Это твоё дело. Хотя в принципе, здесь ничего особенного нет. Люди давно доят коров, коз, лошадей, верблюдиц. Так почему нельзя подоить лосиху? Кстати, можешь попробовать, очень вкусное молоко.

– Нет, спасибо, – замахала она руками, и брезгливо сморщила лицо.

– Отказываешься, только потому, что никто никогда этого не делал.

– Вот, именно! Тогда, у меня другой вопрос. Откуда у тебя мука?

– С поля. Хочу сказать, что лес в состоянии прокормить человека, если обладаешь знаниями. Дичь – это мясо. Поймать зайца, утку, куропатку, не составляет особого труда. К тому же, есть ещё лягушки и змеи, которые тоже очень вкусные. Есть грибы и ягоды. Есть заброшенные поля, где несмотря ни на что, растёт пшеница, овес и горох. Есть водоёмы, где водится рыба. Есть тысяча растений, которые можно употреблять в пищу. И, есть дикие пчёлы, у которых можно брать мёд.

– Что ж, убедительно, и я даже верю. Но, как тебе удалось подоить лосиху?

– Подоить, не проблема. Труднее всего выследить, и спутать её.

– Понятно, значит, к людям ты не выходишь. Как долго ты намерен так жить?

– Не знаю, пока моё время не наступило.

– И, всё-таки, какой срок ты получил?

– Если тебя интересует цифра, то, она равна одиннадцати.

– Ого! За что же ты получил такой срок? Теперь, если поймают, то добавят. А, сколько отсидел, до побега?

– Нисколько.

– Почему? – удивилась искренне она.

– Бежал при транспортировке.

– Ах, вот так значит? Теперь понятно, почему ты прячешься в лесу. Значит, тебя разыскивают. Могу заверить, что в деревне милиции нет. К тому же, стационарных телефонов, тоже. Есть сотовые, но они в деревне не работают. Нужно подниматься на возвышенность, если хочешь позвонить. У меня телефона нет, ты это знаешь. Телефон есть у мамы, но ты его можешь забрать сразу, как только придём в деревню. Так сказать, для твоей безопасности.

– Логично, – кивком головы подтвердил он. – Как только я соберусь уйти, возвращаю телефон, ты бежишь на возвышенность, и сообщаешь в полицию. Интересно, как далеко я смогу уйти. И зачем мне себя показывать в деревне?

– Значит, ты думаешь, я могу предать человека, который спас мне жизнь.

– Я не исключаю эту возможность. Я уже говорил, что меня предавали те, кому я доверял. Ладно, расскажу, что со мной произошло. Четыре года назад я служил в отряде особого назначения. В общем, в спецназе. Начались рейдерские захваты предприятий, где нас использовали, для усиления. Вот, на одном таком рейдерском захвате, я стал свидетелем. Скажу сразу, не желанным свидетелем преступления. Мне пришлось бежать, чтоб не быть убитым. На юридическом языке – это дезертирство. Мне пришили преступление, которому я был свидетелем, и я стал матерым преступником. Меня укрыл друг, которому я верил, а он предал меня. Как говорится, сдал. Тогда мне удалось ускользнуть, и нашел я убежище, у своей подруги. Даже больше, чем подруга, она была моей невестой. Но, она тоже меня предала. Проще говоря, таким, каким я к ней пришел, я ей был не нужен. Как можно клясться в любви, и подсыпать снотворное. Когда я отключился, она сдала меня тепленьким. Меня взяли в час ночи, прямо в постели. Через неделю был суд, и мне присудили одиннадцать лет. В зале суда я узнал, что убил директора из личной неприязни. На суд пришла девушка. Что греха таить, довольно симпатичная, и сказала, что мы в скором времени должны были пожениться. Хоть видел я её впервые, но в целом мне понравилось, что она собиралась за меня замуж. Жаль, что об этом я узнал только в суде. К тому же она сказала, что директор к ней постоянно приставал. Она мне об этом рассказывала, и я неоднократно грозился убить его.

– И, ей поверили?

– Ещё бы. В её квартире, нашли мою рубашку с пятнами крови директора. Я приказал её выбросить, а она забыла. Мой адвокат, понял, что это подстава, попросил отложить суд, для ознакомления дела, но суд отклонил его просьбу. После приговора суда, он посоветовал, подать апелляцию. Меня повезли в тюрьму, но по дороге, неожиданно сломалась машина. Конечно, всякое бывает, но здесь особый случай. Когда меня выпустили из машины, и сняли наручники, я понял, что меня сейчас убьют, как будто была попытка к бегству. Умирать не хотелось, поэтому я стал действовать на опережение. Я положил конвой на землю, забрал оружие, и ушел в лес.

– Да, если ты убил конвой, то ты действительно преступник, – высказала своё мнение Екатерина.

– Ошибаешься, не убивал я их. Живы они и здоровы. Я отключил их на короткое время, как выключатель. Кстати, именно они стали охотниками, а я зверем. На меня устраивали облаву, устраивали засады, но я не такой наивный, как они думают. Теперь понимаешь, почему я тебе не верю. Откровенно говоря, я считаю тебя «засланным казачком». Приманка, которая выведет меня из леса.

– Теперь ясно, почему ты не хочешь, проводить меня до деревни. На ночь глядя, я, конечно, не пойду, поэтому останусь здесь до утра. Не знаю, хватит ли мне смелости завтра пройти по лесу двадцать километров одной, но утро вечера мудрее.

– Не боишься остаться с Дикарём в одной хижине?

– Конечно, боюсь, но из всех зол, выбираю меньшее. Кажется, у меня три варианта: или меня съедят звери, или я умру от страха, или ты изнасилуешь меня. Во всяком случае, после этого, я надеюсь, ты меня не убьёшь. Если на тебе нет крови, то зачем тебе моя.

– Логично, – одобрительно кивнул он. – Значит, поступим следующим образом. Ты допиваешь чай, и топаешь в деревню. У меня мало времени. Понятно?

От негодования, она сжала кулаки. С каким бы наслаждением, она бы сейчас врезала ему по небритой морде. Он понимает, что выгоняет её на съедение зверям.

– Зачем ты спас мне жизнь, если желаешь, чтобы меня съели звери?