Над облаками

Как оказалось, ни одна из рот за эти дни так и не смогла добраться до Староваршавского шоссе. Правда, не все еще вернулись в лагерь, но вероятность, что им удалось достичь дороги, была незначительной.

Распустив группу, Луценко приказал всем приводить себя в порядок. Чистить и готовить не пригодившееся оружие будут уже завтра, с рассветом.

– Где он, где? Неужель его нет? Тяжелее, чем камни, я нес мою душу, – прохрипел Гришка, подходя к шалашу.

– Тьфу, чертяка, – испуганно произнес Федор, – умом, что ли, тронулся, поэт хренов?

Не обращая внимания на друга, с выражением, трагически заламывая руки, Григорий продолжал декламировать:

– Уж три ночи, три ночи, пробираясь сквозь тьму,
Я ищу его лагерь, и спросить мне некого.
Проведите ж, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека!

Закончив читать, замер, уставившись на верхушки деревьев, словно оттуда вот-вот должен был появиться некто. Федька удивленно поднял голову, прищурившись, и на всякий случай сделал шаг назад.

– Может, врача позвать? – Иван почесал голову.

– Есенин написал. – В сгущающихся сумерках было видно, что Гришка улыбается. – Мы спектакль по поэме «Пугачев» в школьном театре ставили. Я разбойника Хлопушу играл. Это его монолог. А ты, Федька, кроме своей Библии ничего и не читал. Может, еще «Колобка». И то по слогам.

– Не зря вас товарищ Ленин гнилой тялигенцией называл. – Федор снял вещмешок, развязал его и принялся шарить внутри, разыскивая съестное. Рыбу и тушенку он съел уже давно, теперь надеялся найти хоть что-то, в животе урчало от голода.

– Интеллигент! Дурында, ты даже слово запомнить не в состоянии, понаберут таких в трактористы, по полю ходить страшно. На, держи, – Гришка протянул другу большой сухарь, – с голоду помрешь без меня, обжора.

– Помереть, может, и помру, а тебя точно переживу, – ответил тот, с удовольствием принимаясь за еду.

– Сколько у тебя прыжков, Федя? Я имею в виду с парашютом, а не со скамейки, – театрально нахмурился Гришка.

– Один! – привычно показал ему палец товарищ.

– Так ты теперь первый парень на деревне будешь, когда вернешься. Все девки твои.

– А то! Хочешь, и тебе сосватаю. У нас такие бабы хозяйственные, мигом про свой город забудешь.

– Кто ж их от фрица-то защитит теперь?

– До нашей Хатыни немцы точно не дойдут. Места глухие, побоятся лезть, – рассмеялся Федор, – а потом мы им пинок под зад и погоним обратно, в Херманию.

– Какое интересное название, – хохотнул сидевший рядом Полещук, – Хатынь – это от слова «хата»?

– Не знаю, – ответил Федя, почесав голову, – не думал об этом. Гришань, ну как, искать невесту? Нормальную, а не такую немощную, как ты.

Друзья продолжали перебраниваться, весело издеваясь друг над другом. А Иван с товарищами в это время развели костерок, укрыли его со всех сторон ветками, чтобы в темноте не было видно пламени, и принялись в котелках готовить такой опостылевший за неделю суп из горохового концентрата.