Московские улицы. Секреты переименований

Теперь газеты публиковали гораздо больше откликов, поддерживающих и одобряющих возвращение старых названий. «Предлагаю … единым распоряжением Моссовета вернуть всем без исключения старым улицам и площадям их исконные исторические названия», – писал композитор Никита Богословский в «Открытом письме новому председателю Моссовета», напечатанном в газете «Московский комсомолец». «Скажу честно, – заявил в интервью наш замечательный артист и общественный деятель Юрий Никулин, – для нашей семьи известие о возвращении старых имен московским достопримечательностям было … ну, как бальзам на сердце». Люди, поверившие, что возвращение названий требует больших материальных затрат, предлагали помощь: «Мы готовы выделить определенную сумму денег на реализацию этого долгожданного и необходимого дела» (подпись: «семья Виноградовых»).

Можно логически объяснить историческое, филологическое, эстетическое, хозяйственное преимущество старых устойчивых топонимов, в том числе, конечно, и московских, но все эти, безусловно, важные выгоды вряд ли могли бы так взволновать и поднять общество, тем более привлекать к себе внимание в течение столь долгого времени, если бы все дело заключалось только в каких-то выгодах и преимуществах. Разум нашел бы им замену, или же, в конце концов, видя несоразмерность прилагаемых усилий результатам, можно было бы отказаться от дальнейших действий.

На этом этапе не логика, не разум стали главным нервом проблемы, а иррациональное чувство, называемое патриотизмом, которое объединяет народ и в сущности является духовным выражением вложенного во все живое Богом инстинкта самосохранения. Это очень сильное чувство, оно способно совершать чудеса, и даже самые яростные отрицатели и хулители идеи патриотизма, считающие слова патриотизм, патриот чуть ли не ругательными, во время серьезной опасности для себя лично бросаются под его защиту. Так сделал Сталин в войну, к патриотизму народа взывали ораторы-демократы с балкона Белого дома в Москве в дни путча. В народе же чувство патриотизма живо постоянно вне зависимости от моды на него и от надобностей политиков. Из многого соткано чувство патриотизма, в нем столько граней и нитей, сколько в самой жизни, и одна из нитей, из которых плетется народная судьба, как сказал поэт, – «любовь к родному пепелищу», любовь к исконному месту своего обитания, к его исконному имени, данному дедами и прадедами.

В 1990 году «Комсомольская правда» опубликовала обращение академика Д.С. Лихачева к молодежи, в котором он говорит о значении восстановления народных исторических названий для настоящего и будущего.

Большой театр. Театральная площадь. Начало XX века

«Обращаясь к молодым людям, читателям «Комсомольской правды», – пишет Лихачев, – я хотел бы высказать свое отношение к тем событиям, которые затрагивают социальную, идеологическую и культурную стороны современного бытия. Я имею в виду получившее массовое распространение движение за возвращение исторических названий наших городов и улиц. Мне приходилось неоднократно выступать за возвращение первоимен старинных русских городов Тверь и Нижний Новгород, Самара и Сергиев Посад. Всегда при этом чувствовал горячую поддержку этого благородного дела у нашей молодежи. Мы наконец вернули некоторые из названных мною имен. Другие ждут своего часа. Но разве уже сейчас, после обретения вновь имен Тверь и Нижний Новгород, придет в голову мысль о том, что совершили неправильный поступок? «Возвеселися сердце мое и возрадовався язык», – сказано в одном из древнерусских текстов. Обеднение нашего языка делает его безрадостным. Именно такую безрадостную картину представляют наши названия улиц. Во всех городах и весях один и тот же набор имен, сработанных по одинаковой идеологической модели. Поэтому я всячески приветствую возвращение на карту Москвы имен-памятников: Земляной вал и Моховая, Маросейка и Воздвиженка, Лубянка и Театральная площадь… В них живет история столицы, эти имена станут связующими нитями между прошлым и настоящим. Они станут той частичкой памяти, которая вольется в набирающий силу поток культурного возрождения».

Однако…

Однако у противников возвращения московским улицам исторических названий были иные представления о том, что является историческими и культурными ценностями. Коммунисты предпринимали попытки сохранить хоть что-то из коммунистического пантеона и защищали «светлые имена видных деятелей Октябрьской революции, КПСС», отступая понемногу по мере того, как в печати появлялись сведения, показывающие истинное лицо этих деятелей. Вот характерный фрагмент из статьи, напечатанной в «Московской правде». Автор статьи ратует за то, чтобы «сохранить в Москве название площадь Дзержинского», соглашаясь при этом на возвращение старого названия площади Свердлова: «Дзержинский – это не оголтелый Свердлов… Свердлов не был «рыцарем революции».

К сожалению, и ряд деятелей культуры, преимущественно актеров, находясь под гипнозом советской теории о наградной и «увековечивающей» роли топонимики, выступили с защитой великих имен, «обиженных» возвращением исторических названий. Они обратились с жалобой к тогдашнему министру культуры Е.Ю. Сидорову, и тот 7 июня 1993 года отправил занявшему в то время должность мэра Москвы Ю.М. Лужкову, правительственную телеграмму:

«Глубокоуважаемый Юрий Михайлович!

Министерство культуры Российской Федерации всемерно поддерживает протест группы видных деятелей культуры и искусства России против решения Моссовета об очередном огульном переименовании московских улиц.

Прошу принять все зависящие от вас меры, чтобы не дать свершиться бездумному акту топонимического вандализма, стирающего с карты Москвы славные имена Пушкина, Чехова, Герцена, Станиславского, Качалова, Вахтангова, Хмелева, Собинова.

Надеемся на ваши решительные меры.

Министр культуры России Е.Ю. Сидоров».

Почему-то министр принял во внимание мнение одной группы «деятелей культуры» и проигнорировал мнение другой, подменил термин «возвращение» термином прямо противоположным по значению – «переименование» и, что уж совсем недемократично, в заключение призвал руководителя города применить власть и силу в сфере культуры. Все это мы уже видели и испытали в годы тоталитаризма, когда культурой руководили невежество, ложь и грубая сила.

Московское руководство на заявление министра культуры ответило объявлением «о введении моратория на переименование улиц в городе» (имея в виду возвращение исторических названий). Оказалось, что Ю.М. Лужков в принципе противник возвращения исторических названий.

5 октября 1993 года Моссовет был распущен, вместо него создана Городская дума, в нее пришли другие люди, но Ю.М. Лужков остался на своей должности.

В отношении возвращения исторических названий улиц Лужков занял твердую позицию и предложил считать недействительными решения, принятые распущенным Моссоветом. Но оказалось, что юридически изданные Моссоветом постановления имеют законную силу и обязательны к исполнению.

Тогда летом 1994 года Лужков поставил вопрос о возвращенных названиях на заседании московского правительства. Он сказал, что «все эти переименования» «встали поперек горла», что он лично не имеет к ним никакого отношения и призывает правительство своею властью решить эту проблему, то есть утвердить или отменить решения Моссовета о переименованных улицах.

Мнения в правительстве разделились. Из выступлений за отмену этих решений особенно запомнилось одно: «Когда в молодости мы гуляли по улице Горького, то называли ее Бродвеем. Поэтому я за то, чтобы оставить ей название в честь великого пролетарского писателя Горького». Другой член правительства предложил резолюцию: «Постановления президиума Моссовета отменить. Состав комиссии по переименованиям пересмотреть».

Но несколько человек выступили за утверждение возвращенных названий, причем их мотивация была гораздо логичнее и разумнее, чем у их противников.

В зале наступила неустойчивая напряженность.

Помолчав, Ю.М. Лужков сказал: «Посоветуемся с москвичами, проведем опрос, и тогда будем решать».

Опрос был проведен центром изучения общественного мнения. На главный вопрос: «Вы бы поддержали или не поддержали решение о том, чтобы вернуть старомосковские названия всем улицам историко-культурного центра города (в пределах Садового кольца)?» – ответы распределились так:

Поддержал бы – 58%; Не поддержал бы – 28%; Затрудняюсь ответить – 14%.

25 октября 1994 года Ю.М. Лужков подписал постановление правительства Москвы о возвращении всех исторических названий, принятых Моссоветом в 1991—1993 годах, но оставил мораторий на его продолжение, который действует и в настоящее время.

Отношение мэра к делу возвращения исторических названий московским улицам наиболее четко и полно было сформулировано в преамбуле к постановлению 25 октября 1994 года.

Как недостаток ранее принятых решений Моссовета по этому вопросу в постановлении указывается, что «решения принимались без соответствующей финансовой проработки и согласования с исполнительными органами власти», и отмечаются неудобства, которые изменение городских названий доставляет населению: «Создавшееся положение значительно осложнило для москвичей процессы приватизации жилья, регистрации новых предприятий и организаций, сделки на рынке недвижимости, создало трудности в работе городских организаций, связанных с обслуживанием граждан по месту жительства».

Одновременно, в том же постановлении, говорится и о другой стороне возвращения исторических названий: «Несмотря на указанные недоработки, руководствуясь целями возрождения исторического облика столицы, а также учитывая общественное мнение, поступившие отклики москвичей, правительство Москвы считает нецелесообразным возвращаться к наименованиям, существовавшим до 1990—1993 годов».

К сожалению, как видим, предпочтение отдается не общественному мнению, но рыночным сделкам. Таким образом, процесс возвращения исторических названий московским улицам остался незавершенным.

Во второй половине 1990-х годов Комиссия по наименованиям улиц Москвы работала над законодательством по проблемам городской топонимики. Крайняя важность и настоятельная необходимость такой работы диктовалась тем, что только закон мог защитить функционирование топонимики от произвола различных административных и общественных организаций и лиц.

Первый за все время существования московской топонимики нормативный законодательный документ – закон «О наименовании территориальних единиц, улиц и станций метрополитена города Москвы» был принят Московской городской думой и официально в соответствующем порядке утвержден 8 октября 1997 года.

Статья 9 этого закона определяла «Основные требования и правила в области наименований улиц города Москвы». Она была составлена с учетом тех правил, которые были выработаны московской топонимикой в результате ее исторического опыта и которых следует придерживаться при наименовании новых улиц и других территориальных единиц.

В этой статье сформулированы выводы многолетних исследований москвоведов.

Вот каким должен быть московский топоним, отвечающий требованиям «Закона города Москвы»:

– название улицы независимо от величины именуемого объекта должно содержать информацию об историко-культурном развитии района, города или Российского государства;

– топонимы должны соответствовать особенностям ландшафта города. При их наименовании в качестве основы используются названия населенных пунктов (в том числе деревень, сел, старинных слобод), урочищ, холмов и лесов, рек, ручьев, озер и прудов, вошедших в городскую черту города Москвы;

– топонимы должны отражать наиболее существенные индивидуальные характеристики улицы как объекта наименования. При этом новое название не должно повторяться на карте города;

– название улицы должно органически включаться в существующую городскую топонимическую систему. При наименовании новых улиц не допускается образование топонимов, нарушающих исторически сложившуюся топонимическую систему города Москвы;

– название улицы должно быть мотивированным и заключать в себе необходимый объем топонимической и пространственно-ориентированной информации;

– присвоение улицам имен, фамилий известных жителей города Москвы, граждан России и зарубежных стран может производиться только новым улицам и по истечении не менее десяти лет со дня смерти указанных лиц.

Возвращенные названия

Аминьевское шоссе

Название XV – XVI веков, дано по селу.

Шоссе названо по селу Аминьево, вошедшему в черту города в 1960 году. Впервые село Аминьево упоминается в документах 1570 года – в духовной грамоте, то есть завещании Ивана Грозного, в котором он отказывает это село старшему сыну – царевичу Ивану. Сам факт включения села в завещание говорит о его значительной величине и о том, что оно существует уже достаточно долго, так как села тогда росли медленно.

Свое название Аминьево получило по прозвищу его владельца XIV— XV вв. – боярина, служившего московскому князю Семену Гордому – сыну Ивана Калиты. Об этом боярине известно немногое: всего одна запись в летописи, но показывающая его в весьма важных и сложных обстоятельствах.

В 1348 году литовский князь Ольгерд послал своего младшего брата Корьяда в Орду к хану Чанибеку с наветами на московского князя и просил военной помощи для похода на Москву. Князь Семен Гордый, как сообщает летопись, «погадав со своею братиею и с бояры и посла в Орду Федора Глебовича, да Аминя, да Федора Шубачева ко царю (хану) жаловатися на Ольгерда». Для успешного исполнения такого посольства нужны были люди умные и решительные, такими и оказались послы Семена: в результате хан не только отказал литовцам в войске, но и «выдал головой» Корьяда со всей его дружиной московскому князю. Аминь с товарищами привезли литовцев в Москву. А Ольгерд, повествует летопись о финале его коварного замысла, «прислал послы ко Князю Великому за своего брата и за его дружину со многими дары, просяще мира и живота всей братии и многое серебро отложил».

Не вызывает никакого сомнения, что Аминь не имя, а прозвище. Объяснение же, почему в летописи он назван не настоящим своим именем, а прозвищем, может быть одно: значит, оно было так удачно, что выразило самую сущность человека. «Москва всегда славилась прозвищами и кличками своими», – замечал П.А. Вяземский.

Сейчас само слово «прозвище» имеет некоторый отрицательный оттенок, но в Древней Руси оно стояло в одном ряду с именем и в некоторых случаях играло роль почетного титула: Невский, Донской, Храбрый – все это прозвища. Впоследствии прозвища часто становились фамилиями. Скорее всего свое прозвище Аминь боярин получил из-за того, что часто употреблял в речи это слово, оно было его поговоркой. Такой способ образования прозвища достаточно обычен.

Ну а облик человека, поговоркой которого было слово «аминь», тоже достаточно ясен – был он, видимо, решителен и доводил каждое начатое дело до конца. Тот эпизод, о котором рассказывает летопись, подтверждает это.