И имя мне – Легион

Тело, которое мы никак не могли поделить, и правда попыталось подпрыгнуть. Со стороны это, наверное, смотрелось весьма странно.

– Отпусти! – продолжал упорствовать человек.

– Слушай, где бы мне прилечь? – сказал я стражнику и неожиданно понял, что больше не знаю, как его зовут. И что спросил я на русском, а не на том языке, на котором стоит к нему обращаться. А между тем воин явно недоволен. Стоит, хмурится, смотрит на меня и что-то щебечет. Спрашивает то есть. Пришлось спешно разматывать… Нрыву. Кажется, так его/меня зовут? Ой, блин, много отмотал, а ну обратно! – Все, я в порядке, – выдал наконец я, установив шаткое равновесие. Мне идет две трети энергии, а хозяину тела треть. Мы оба в сознании и имеем доступ к телу, но я его контролирую и даю добро на каждое движение, каждое слово. Только в таком виде я, именно я, могу передавать управление человеку, понимая, что в любой момент могу вернуть его себе. Вот только с полной самостоятельностью я утрачу память, а заодно и навыки слуги колдуна.

Меня, уже меня, подняли и повели куда-то по коридору. Что характерно, знакомое золотое блюдечко, украшенное резьбой в виде неизвестных рун и синим камнем в центре, не просили посмотреть, а напротив, косились на него с опаской. Видимо, у стражников хватило ума соединить два и два, то есть амулет и плохое самочувствие. Остановились мои конвоиры только перед дверью, один взгляд на которую любого уверил бы, что ничего хорошего за ней быть не может. Кто же прячет хорошее за дверью, инкрустированной человеческими черепами? Тем не менее меня буквально впихнули внутрь, пообещав отпоить вином, как только выполню приказы мессира.

В общем, пока я добирался до места назначения, уже слегка разобрался, кто я и что я. Оказывается, напав на слугу, неосторожно задевшего рукой магический амулет, я применил один из любимых трюков призрачной братии. Одержимость. И теперь я уже был не трусоватым паркетным шаркуном Нрывой, а самим собой, неудачливым оккультистом Романом, который получил доступ к способностям и памяти захваченного мной тела. Впрочем, никаких способностей, кроме общечеловеческих, у слуги не было. Да и те были в прямом смысле урезаны, ведь помимо всего прочего Нрыва числился еще и смотрителем за наложницами хозяина. И память у этого субъекта оказалась весьма куцей: мне ее едва-едва хватило, чтобы понять, что я не на Земле. Насколько я понял, сопоставив известные ему слухи и сплетни о мире за дворцовыми стенами, где он бывал только мимоходом, демон, убивший зарезавшего меня колдуна, продал амулет с заключенными в нем душами в какой-то иной мир. Ибо в нашем мире одна Луна, а не три. Об остальных отличиях оставалось только гадать, но, судя по всему, я исполнил мечту многих начинающих чародеев и завзятых толкиенистов. Попал в мир меча и магии. Мертвым, правда, но тут уж как повезло. Или, правильнее, не повезло.

Оторвавшись от грустных мыслей, я поймал себя на том, что едва не положил подушечку с амулетом на стол. Ой-е! Да ведь если бы прервался контакт моего узилища с этим телом, то оно немедленно бы позвало своего хозяина. А тот даже по местным меркам, где на публичную казнь в виде медленного четвертования смотрели как на развлечение, считался очень злым и жестоким черным магом. Отсюда надо делать ноги! И быстро! Вот только… Как удобно, что на слугу оформлены все допуски в местной системе безопасности. Правда, на нем же и целая куча подчиняющих заклятий висит, не позволяющая ему много чего, но вот защита здания однозначно считает эту персону за прямого эмиссара хозяина и допускает сразу в несколько мест, попасть куда постороннему невозможно, но очень хочется: в лабораторию, сокровищницу и гарем. Впрочем, самому Нрыве все три святая святых без надобности, так как он неграмотен и туп, не имеет возможности выйти с территории дворца без хозяина под страхом немедленной остановки сердца, да вдобавок ко всему и евнух. Трогать магические артефакты и фолианты, в обилии имевшиеся в лаборатории чернокнижника, я не стал. Слуга помнил, что его хозяина пару раз все-таки обворовывали, но свое барахло он неизменно находил по магическому следу, после чего удачливые грабители умирали, как правило, долго и мучительно. А вот золота из казны выгреб десятков пять монет. Большую сумму было бы трудно спрятать в одежде, да и недостаток финансов на общем фоне оказался почти незаметен. Что такое пятьдесят рядом с тысячами? Довольно хмыкнув, заныкал монеты по разным потайным местам вроде кошеля в поясе и подкладки кафтана, после чего ринулся вниз, барабаня по длинной лестнице подошвами. План мой был прост. Раз из дворца чародея это тело выйти не может, нужно его поменять. И позаботиться о дальнейшем молчании слуги.

Сознание Нрывы, уловив мои мысли, панически заметалось, но деваться ему было некуда. Следующим хозяином амулета, в котором я вынужденно оказался расквартированным, стал ночной сторож, который, как знал слуга чародея, днем отсыпается в казарме, расположенной в саду. Этот человек пользовался полной свободой передвижения. Самым важным, что ему доверили, была дверь во внутренние покои дворца.

Незаметно исчезнуть из логова колдуна оказалось очень просто. С помощью тайных ходов, коих в стенах дворца насчитывалось едва ли не больше, чем обычных коридоров и галерей. Нрыва их все знал. Ну или думал, что все. В любом случае, мне хватило.

Просочиться внутрь каморки удалось почти бесшумно, похрапывающий на топчане бугай даже не проснулся. Соседей, как я убедился, не было: все ушли в город развеяться. Теперь предстояло самое сложное. Зажав амулет в руке Нрывы, я вложил его в ладонь спящего и сомкнул на золотом круге пальцы стражника, одновременно отворяя свою темницу и нанося по вопящему от ужаса сознанию слуги самый мощный удар, на какой оказался способен.

Краткий миг ожидания, за который я, если б мог, обязательно поседел бы, – и в беседку попало еще одно сознание, но было оно каким-то вялым и едва шевелилось. Сопротивления стражник не оказал. Просто не успел, я захватил его раньше, чем он окончательно проснулся и огляделся по сторонам в поисках слуги. Нрыва слабо ворочался на полу. Кажется, знакомство со мной оставило ему неприятные воспоминания. Хмыкнув, долбанул его по темечку. Опытный воин, чьим телом и навыками я воспользовался, прекрасно знал, как лишить человека сознания, не убивая его. Наконец-то его разум полностью восстановился после сна, и стражник попробовал сопротивляться. Бесполезно. Используя его как своеобразный насос для выкачивания из клеток силы, я опутывал душу человека все новыми и новыми полотнищами энергии, так хорошо показавшими себя в борьбе с Нрывой.

«Попался, – подумал стражник. – Так и знал, что служба на этого упыря ничем хорошим не кончится».

Человек крепился, но чувствовалось, что он в сильнейшем ужасе перед сверхъестественным. Прекрасно его понимаю: находиться одновременно в громадной сфере, заставленной клетками, и в собственным теле, занятом чужаком… Да, это может напугать кого угодно.

«Поможешь – сумеешь выжить, – послал ему свою мысль я. – Будешь мешать, нас поймают, и тогда я тебя убью».

Он, естественно, не поверил, но дергаться перестал, решив, что справиться с порождением темной магии, то есть со мной, сам не в состоянии. Монеты, которые я вытащил из различных тайничков на теле Нрывы, его заметно порадовали. Сумма, видимо, была не маленькой. И тут наконец-то у него закончились запасы энергии, и его душа заснула, сделав меня полноценным хозяином тела.

Я порадовался тому, что снова полностью контролирую ситуацию, быстро оделся в дорожную одежду, прихватил из прикроватного сундучка личные сбережения стражника и уже было вышел из казармы, но задержался, бросив взгляд на тело слуги.

«Жаль его, но свидетели мне не нужны. Незачем купившему амулет чародею знать, что в нем есть не предусмотренные планом жильцы», – с пугающим цинизмом решил я и полоснул лежащего без сознания человека засопожным ножом по руке. Он истечет кровью через несколько минут: я уже успею покинуть дворец. По горлу, конечно, надежнее, но вдруг темный маг сумеет ощутить смерть слуги и заинтересуется? Пусть уж лучше окажется перед остывающим телом. Мертвые тоже могут говорить: я – «живое» тому свидетельство… но время наверняка выгадаю.

Вновь пустив к душе наемника струйку энергии, я передал ему контроль за движением с тем, чтобы все выглядело как можно естественней. Сторож вышел из дворца и бодрым шагом начал удаляться от элитных кварталов к тем, что попроще, держа руку со стиснутым в ней амулетом в кармане. Я собирался в очередной раз сменить носителя. На кого именно, еще не решил. Может, на нищего калеку, которого не заподозрят в том, что он мог обокрасть волшебника. Или лучше на дряхлого старика, который тоже не способен на такой подвиг? Одно ясно, к обеспеченным слоям населения лучше не подходить, их исчезновение может быть замечено, а вот на бедняков власть имущим плевать, и даже если они будут искать специально, то низшие слои населения едва-едва тряхнут… просто по инерции.

На очередном повороте я затормозил, вновь вырубив хозяина тела. Прямо передо мной сидело воплощение мечты о незаметности. Беспризорник, лет четырнадцати, грязный, в рванье. Он клянчил мелочь. То, что надо! Отдам ему амулет и кошелек… И один кинжал тоже. Блин, а что делать со стражником? Посреди улицы незаметно лишнего свидетеля не уберешь… Хотя…

Создать в объединенном амулетом сознании меня-стражника фантом оказалось делом нескольких секунд. Какая-то жуткая полузмея-получеловек, чей образ я наглым образом утащил то ли из фильма ужасов, то ли еще откуда, обвила шею стражника своими лапами и обдала его иллюзорным дыханием. Одновременно я направил во впавшую в ступор из-за недостатка энергии душу тонкий ручеек силы, достаточный, чтобы ее пробудить.

Человек, оказавшийся в лапах чудовища, немедленно начал дергаться и орать.

«Тихо, – велел я, – познакомься. Отныне это – твой страж. Сейчас я уйду, как и обещал, а он останется в твоей голове навсегда. Будешь хорошо себя вести и слушаться приказов, которые мои слуги передадут тебе, и он будет спать. Разозлишь меня – он проснется. А поскольку он всегда голоден, то тут же начнет есть. Догадываешься, кто станет его пищей».

«Я-а-а-а-а», – проблеял человек.

«Умница, – улыбнулся я, свертывая фантом в точку, которую «прилепил» на лоб стражника. – Вот видишь, страж уснул, но оставил на твоей душе метку, чтобы не потерять случайно. Из преисподней, где живет он и ему подобные, знаешь ли, плоховато видно. А теперь идем к тому парню, что сидит на ступеньках. После того как отдашь ему амулет, уезжай из города как можно быстрее. Маг Сонеди будет тебя искать, а на его фоне мой чешуйчатый слуга смотрится весьма невинно. Ты меня понял?»

«Да-а-а-а-а».

Передача амулета прошла как по маслу. Сознание подростка оказалось более восприимчивым, чем сознание взрослого, я сломил его почти моментально, после чего пацаненок, тиская нежданную добычу, помчался домой, а стражник, испуганно озирающийся на него, побрел прочь.

Парень не боялся совершенно, а опомнившись от неожиданного нападения, сопротивлялся захвату отчаянно. Он даже едва не завернул наше общее тело в какую-то пирамидообразную постройку, которую считал храмом. Каких усилий мне стоило его остановить, просто немыслимо! Гм… с чего бы такое сопротивление, а? Может, у парня есть какой-то дар к магии, который позволяет ему так сопротивляться? Или просто воля сильная, все-таки Нрыва и тот стражник не показались мне людьми с твердым характером. Так или иначе, но развернуть его мне удалось только после того, как я захватил его руку, в которой был зажат кинжал, и слегка кольнул, одновременно мысленно послав фразу: «Будешь кочевряжиться, воспользуюсь телом того, кто станет обирать твой труп». Только это его и вразумило. Но не напугало. Хотя… в этом возрасте в смерть еще не верят.

Забравшись с черного хода в неожиданно приличный дом, парень сначала замер, потом на цыпочках стал красться в свою комнату, но тут раздались тяжелые шаги.

«Тетка, – мелькнула мысль в сознании паренька, – сейчас добычу отберет…»

– Что-то рано ты явился, паршивец! – наступавшая на меня со спины бабища могла бы остановить не то что лошадь или даже слона… Для такой синий кит – мелкая рыбешка! Килограммов под двести весом, с не менее чем тройным подбородком, складками жира по дряблому, едва прикрытому халатом телу, да еще и с видимой щеточкой усов на верхней губе.

Подросток отдавать медальон не захотел. Ну и я на одних рефлексах решил держаться подальше от этого чудовища в юбке. Наши желания неожиданно совпали, и мы рванули вперед. Но парня уже цапнула за шиворот толстая, покрытая жесткими черными волосками рука. Ну а у меня на такой захват один рефлекс. Схватить нападающего за протянутую конечность и швырнуть через себя. Истошно взвизгнувшая туша ударилась об стену и сползла вниз, обнажив кривые толстые ноги, поросшие растительностью так же густо, как и руки.

– На кормилицу вздумал руку поднять! – Визг был слышен, наверное, всему городу. – Вон! Вон из моего дома! Тварь! Ублюдок! Нелюдь!

Одновременно с последним словом в ухо мне врезался чей-то кулак, отправивший тщедушного паренька в короткий полет, закончившийся ударом об стену.

– Извини, Сало, – развел руками седовласый мужчина с холодными волчьими глазами, опасливо косясь на кинжал стражника, который я выхватил из рукава, когда увидел, кто именно так сильно меня стукнул, – но хозяйка ясно сказала, что тебе здесь не рады, а значит, ты должен уйти.

«Сало?» – удивился я и послал этот вопрос законному хозяину тела.

«Это кличка, – пришел ответ. – Меня так за худобу прозвали. А вообще-то я Сардас».

– Я вещи соберу, – сказал я мужчине.

– Хозяйка сказала вон. – В его руках, как по волшебству, тоже блеснули ножи.

– Вещи. Я. Соберу.

Неизвестно, что увидел человек в глазах парня, но он кивнул, поднял женщину и скрылся в одной из комнат.

Парень рванул было обратно на улицу, но я его придержал. Спрашивается, где логика? Не бояться того, кто управляет твоим телом, но бояться тетки с ее сожителем… хотя… меня-то он знает меньше часа, а вот они для него опасность, въевшаяся чуть ли не в подкорку мозга. Велев парню зайти в свою комнату и собрать вещи, я принялся анализировать ситуацию. Ну, смоюсь я из города, подальше от колдуна, а что потом? А черт его знает! Мое родное тело, может быть, уже сгнило и в любом случае находится где-то далеко. Покинуть амулет, чтобы уйти туда, куда полагается уходить порядочным умершим, я не могу. Остается либо тихо гнить бессознательным овощем в амулете, либо кочевать по чужим телам, воруя из их душ поставляемую амулетом энергию… Второй вариант кажется мне определенно более привлекательным, я всегда предпочитал активные действия выжидательным. Вот только этот мальчишка, нелюдь, как обозвала его тетка, слишком сильно он сопротивляется, но легенда у него получилась такая правдоподобная, что хоть сейчас проверяй любой разведкой мира… Был выгнан из дома, где до этого жил энное количество лет, даже свидетели имеются. Стоп! А почему нелюдь?

Уже увязав одежду в тюк, мальчишка шагнул к стоящему недалеко от кровати ведру с водой и принялся смывать грим. Из водной глади на меня посмотрело сразу ставшее чуть более взрослым лицо юноши лет шестнадцати с немного раскосыми глазами. Он улыбнулся, и ослепительно белые ровные зубы без следа клыков яснее ясного сказали мне, что последний вопль женщины был справедлив. Не бывает у людей такого прикуса.

«Кто ты?» – задал я вопрос парню, ослабив давление на него.

И получил в ответ:

«Полуэльф. Мать нагуляла с каким-то перворожденным, да и померла родами. А ты кто?»

«Я… – Признаться, хороший вопрос. Кто я? Целитель-самоучка? Призрак целителя-самоучки? Его душа? Амулет с внедренным паразитом? Пришелец из иного мира? Да уж, непростой вопрос, хотя последний термин лучше всего описывает мою суть. Помнится, знаменитый писатель Роберт Асприн вывел слово «демон» от словосочетания «демонстратор измерений»… Я ничего не демонстрирую, но термин, пожалуй, мне подходит. – Я демон. Заточен в этом амулете магом… в общем, ты его не знаешь, и он давно умер».

«Понятно, – серьезно кивнул подросток. – Я догадывался о том, кто ты. Что теперь будешь делать?»

«Не имею ни малейшего представления. Я только сегодня обрел пусть и относительную, но свободу и не хочу ее потерять. Знаешь, после того как проторчал в какой-то побрякушке, пусть и сделанной из золота, бездну времени, очень хочется вновь ощутить вкус еды, воды… Кстати, эту, что в ведре, можно пить?»

«Да».

Я с жадностью напился. Такое забытое ощущение комка воды, проваливающегося в горло… Как оно, оказывается, приятно.

«Чудесная вода», – похвалил я.