Четвертая магическая война

Заслонявший инвалида от лишних глаз ведьмак изменился в лице и немедленно принялся проталкиваться к решетке. Докричаться до соседей по тюрьме у него получилось, пусть и не сразу. Люди, оказавшиеся запертыми в соседних помещениях, не слишком горели желанием общаться. И почти не имели на это сил вследствие затянувшейся принудительной сухой голодовки. Как оказалось, в своих предположениях Олег был излишне оптимистичен. Воды пленникам тюремщики тоже почти не давали, ограничивая страждущих парой небольших глотков в день. А на отчаянные мольбы издевательски советовали облизывать стены, которые вследствие царящего в подземелье холода регулярно покрывались влагой.

– Хрень! – в сердцах высказался Горнелко и сплюнул в коридор кровавым плевком, преодолевшим несколько метров и расплывшимся по ржавому замку на решетке. Такое напряжение легких не могло пройти бесследно для избитого мичмана, а потому он зашелся в приступе жестокого кашля. – Кха-кха… Не надо было… Кха! Сдаваться. Лучше бы… Кха! Из пушек расстреляли… Кха! Вместе с кораблем!

– Может быть, – неопределенно согласился с ним Муслим, который был в числе тех, кто ощутил на своей шкуре мощь охранных чар. И теперь после близкого знакомства с решеткой все еще слегка подергивался.

Олег промолчал, наблюдая за тем, как разряды магических молний испаряют с металла сгусток слюны и крови. С раннего детства парень помнил, что вода является прекрасным проводником электричества. А человеческое тело – вода почти на три четверти. Но кроме того он твердо знал, что есть в природе и группа материалов, называемая диэлектриками. В голове у него забрезжила пока еще не слишком оформленная идея…

«А замок-то у нас непростой… Магический. Выглядит как обычный висячий, но рунная вязь даже сейчас из-под слоя ржавчины слегка проглядывает. Видимо, оснащение этих казематов по возрасту равно автоматронам этой тюрьмы. Или еще старше, – отметил Олег, собравшись почесать в затылке. Да так и замер на самом начале движения. – А ведь точно… Если зачарованная вещь проржавела насквозь, то сложная магия из нее должна уйти. С нарушением внутренней целостности структуры, которого не избежать при частичном разрушении окислившегося металла, чары распадаются. Пусть не сразу, пусть даже не за дни, а за месяцы. Но распадаются! И значит, хитрой системы распознавания аур или чего-то наподобие в замке быть не может! А обычную железку, пусть даже под напряжением, ведь можно всегда открыть тщательно заземленной отмычкой… Или это подвох, рассчитанный специально на таких наивных идиотов, как я?»

Еще несколько часов Олег терзался сомнениями и дрожал от холода, в то время как большинство его соратников уже мало-помалу начало засыпать. Ночь вступала в свои права, и усталость взяла свое у перенесших немалый стресс организмов. Компанию бодрствующему инвалиду составлял только мичман, которому терзавшие его раны мешали толком даже впасть в дрему. С ним парень шепотом и поделился своими размышлениями, которые Горнелко уж точно вряд ли бы кому выдал. Ну, разве только апостолу Петру, на прием к которому без медицинской помощи грозил попасть в ближайшем будущем.

– А черт лысый его знает… Тюрьма старая, изначально польской постройки, наши городовые от таких больших подвалов еще до Петра Первого отказались. Очень может быть, что замок тут действительно с позапрошлого века и давно стал обычной железкой. – Мичман не на шутку задумался, а после сплюнул на пол кровавой слюной. – Судя по тому, какие украшения на фасаде тюрьмы висят, это территория, которую поляки у нас недавно отбили. Вот прогнувшиеся под них сводят старые счеты и разъясняют другим холопам, кто тут новый хозяин.

– Ну, может быть, – не стал спорить Олег со старшим по званию, сочтя, что увиденная картина действительно больше подходит для оккупации.

На своих-то территориях лишнюю жестокость будет проявлять только тот, кому охота как можно быстрее попрощаться с деньгами и властью. Ведь каждый человек кому-то родственник, друг или просто знакомый… А притесняемые и трясущиеся за свою шкуру люди не смогут наладить хорошего быта, не дадут налогов и при первой же возможности сменят начальство или хотя бы сбегут куда подальше.

– Но как это связано с тем, можно или нельзя в замке свободно ковыряться? – спросил инвалид.

– Так когда здесь русская корона властвовала, тюрьма пустовать должна была. И ее целиком и полностью вряд ли кто обслуживал, да и за сохранностью инвентаря интенданты явно спустя рукава следили, – пожал плечами Муслим, тоже помаленьку прислушивающийся к разговору. Видимо, кавказцу не очень-то хотелось гнить в тюрьме… Или было банально скучно до такой степени, что даже участие в авантюрных планах побега лучше, чем ничегонеделание. – У нас же по камерам годами не сидит никто. Судьи почти всех заключенных гонят не в Сибирь, так на Урал. Велика Россия-матушка, и чтобы освоить ее богатства целиком и полностью, нужны еще сотни лет и многие миллионы людей[12 - Если сравнивать с той же Германией, долгое время являвшейся одной из самых мощных и крупных стран Европы, то Россия будет территориально больше раз в 50. Плюс-минус, понятное дело, – ведь границы любых государственных образований со временем меняются. Жаль только, что подавляющая часть всего этого богатства – ОЧЕНЬ холодные земли, где без крайне продвинутой генной инженерии нечего и думать заниматься интенсивным сельским хозяйством или загорать.].

Исчерпав актуальные темы для беседы, военнопленные один за другим устраивались дремать в рядок у стены, чтобы иметь возможность опереться спиной не только на твердый камень, но и друг на друга. Так им было хоть немного, но теплее. А Олег, придвинувшись к решетке на максимально близкое расстояние, с интересом изучал старый висячий замок.

– Щель для ключа тонкая и плоская, – хмыкнул он практически сразу. – Черенок от ложки туда пролезет… Если как следует о камни обтесать.

– Только вот как ты его в руках-то удержать собрался, взломщик? – скептически осведомился Муслим, по-прежнему старающийся прикрыть инвалида от сокамерников своей спиной. – Если попробуешь свою отмычку внутрь зачарованного замка сунуть, разрядами молнии так скрючит, что тебя потом только на жертвенном столе и распрямят. Никакой силы воли не хватит, чтобы пальцы не дрожали и что-то там внутри еще и ощутить могли.

– Ну, биологические недостатки человечества люди издревле исправляли при помощи физики, – хмыкнул Олег, отступая от решетки назад. Пока излишнего внимания оставшегося в коридоре орка-надзирателя не привлек. – Мне нужен шелк.

– Чего? – не понял Муслим.

– Диэлектрик. Материал, который не проводит через себя электричество и которым можно дотрагиваться до молнии без боязни поджариться. Дерево, бумага, фарфор или резина у нас в камере вряд ли найдутся. – Олег вовсе не был уверен, что магический разряд подчиняется тем же законам природы, что и обычный. Но сильно на это надеялся. – А вот шелковая рубашка или платок может найтись. Если не найдем, придется экспериментировать с сухими волосами… Впрочем, нет, не получится. Мы тут все едва ли не под горшок бесплатными армейскими парикмахерами стрижены.

– Шелк? Ладно… Я поищу, – решил Муслим, задумчиво почесывая подбородок, на котором виднелась громадная и чуть зажившая ссадина. Видимо, его кто-то при абордаже судна удостоил знатного апперкота. – Меня многие из нашей братии уважают. Если есть у них шелк, не пожалеют кусочка, достаточного чтобы обернуть рукоятку ложки.

– Не сейчас. Позже, – остановил его Олег. – Будем надеяться, охранник этой ночью не будет ходить по коридору туда-сюда дозором, а немного подремлет на рабочем месте. Да и нам отдохнуть не мешало бы. Если мой план сработает, спать еще долго не придется.

Устроившись у стены и прижавшись правым боком к натужно кашляющему мичману Горнелко, инвалид слегка расслабился. Ну и периодически чиркал плоской стороной черенка ложки по твердой поверхности, стремясь придать куску металла нужную форму. Вряд ли его действия остались полностью незаметными для других заключенных, но все находящиеся рядом люди раньше входили в команду «Змия». И даже если среди них нашлись бы идейные или хорошо оплаченные предатели, выполняющие для поляков роль подсадных уток, в первую пару суток парню ничто не угрожало. Ну а потом… Потом ему, возможно, будет лучше последовать примеру мичмана. Если все надежды на относительно быстрый побег пойдут прахом, то гнить в застенках с перспективами в любой момент оказаться на жертвенном алтаре Олегу решительно не улыбалось. Один раз он уже свел не по своей воле знакомство с демоном – и в результате поменял мир жительства, тело, судьбу и чуть не лишился души. Повторения такого счастья инвалиду решительно не желалось. Уж лучше проделанное чужими руками самоубийство.

…– Вставай! Вставай! – Внезапно парень с недоумением обнаружил, что большинство других обитателей общей камеры храпят, а сам он никак не может разлепить свой единственный глаз. И даже ввинчивающийся в ухо громкий шепот не слишком помогает. Судя по всему, перенесший основательную встряску мозг где-то на середине невеселых размышлений решил отключиться, несмотря на неблагоприятные условия для отдыха. – Да просыпайся же ты, тетеря! Я тебе трусы нашел… Кажется, они действительно шелковые. Правда, со стразами…

– Кхм… – Парень с некоторым сомнением посмотрел на предоставленную ему деталь гардероба и чисто рефлекторно попытался отодвинуться подальше. Мало того, что сунутая ему под нос тряпка действительно была со стразами… Заодно она оказалась кружевной и модели, близкой к стрингам. И радикально черного цвета. – И чьи они?

– Не спрашивай, я клялся не рассказывать, – тихонько посоветовал ему Муслим, а потом закрыл глаза и неодобрительно покачал головой. – Надеюсь, насчет того, что они взяты как трофей у одной из наших связисток, мне не соврали. Очень надеюсь. И Господа о том истово прошу.

– Ладно, проверим, прав ли я, – вздохнул начинающий целитель, в прошлой жизни не пренебрегавший уроками физики в школе. Да и на первом и последнем лично для него курсе института, если уж на то пошло. – Ну а если что не так…

– То Аллах тебе акбар, – понятливо кивнул выходец с Кавказа. – А лично я, когда на том свете окажусь, безвозмездно одолжу насовсем любую из семидесяти двух девственниц, которые мне вроде как полагаются по райскому прожиточному минимуму[13 - Ниже следует пересказ фрагментов лекции саудовского религиозного ученого Мухаммеда Али аш-Шанкити. Лекция посвящена теме рая и обитающих в раю девственниц. Каждый мусульманский мужчина получит по меньшей мере двух черноглазых девственниц в раю. Девственницам положено иметь 70 девушек-служанок. Вам дозволено вступать в половые сношения и с девственницами и со служанками. Каждой женщине этого мира, попавшей в рай, положено 70 черноглазых девственниц. Если вы были женаты в этом мире, в раю вы получите обратно свою жену. Она придет с 70 черноглазыми девственницами, с каждой из которых вы можете вступать в половую связь. И у каждой из девственниц есть 70 служанок. Так сколько же женщин вам достанется?].

– Ты правда веришь во всю эту чушь? – поразился Олег, осторожно обматывая ложку кружевной тряпкой так, чтобы кожа пальцев не могла случайно коснуться железа.

– Навряд ли. По личным убеждениям я скорее агностик, – признал Муслим, помогая инвалиду кое-как доковылять до прутьев решетки. – Но если вдруг, одну все равно отдам. Мне и оставшихся как-то чересчур многовато будет. А уж о том, что там происходит с владельцами гаремов, которых буквально рвут на части и заставляют всю вечность без сна и отдыха стоять у станка, и подумать-то страшно.

– М-да… С такой наградой никаких других наказаний уже не надо, – подумав, согласился с ним Олег, морально готовясь сунуть пальцы в розетку. – Грешники в аду нервно курят черенки отобранных у чертей вил и бормочут: «Чур меня!» Ну! Аминь, блин!

Отважно тыкнувший черенком ложки в один из прутьев решетки инвалид остался целым. И невредимым. Внимательно изучив свои ощущения, он рискнул приоткрыть единственный глаз и радостно посмотреть на своего подельника.

– По-лу-чи-лось, – по слогам, одними губами, прошептал Муслим, на лицо которого постепенно наползала злобная ухмылка. – Я бужу народ?

– Подожди пока, – шикнул на него Олег, перемещая кончик импровизированной отмычки к замку. Плоская железная пластина мгновенно провалилась внутрь широкой скважины – похоже, ее даже можно было не особо стачивать о стену. А заодно начинающий погонщик големов напряг все те немногие магические силы, которые у него оставались, пытаясь ощутить механизм замка и как-то воздействовать на него. Да, в крови пленников плескалась злая подавляющая алхимия, а стены в обязательном порядке должны были глушить постороннюю магию. Но полностью лишить дара даже самого последнего ведьмака получалось намного тяжелее, чем просто убить. А система с девяностодевятипроцентной эффективностью все же оставляла заключенным какую-то часть их способностей. – Не знаю еще, получится ли открыть. Я все-таки не вор-медвежатник…

Замок внезапно щелкнул, и внутри него какой-то механизм провернулся на полоборота с ясно слышимым скрежетом. Оба не спящих, несмотря на поздний час, военнопленных замерли, как мыши под веником. Лишь спустя минуту, когда никто так и не объявил тревоги и не поспешил навести внутри камеры порядок, Олег осторожно решил продолжить свои изыскания. И был секунд через тридцать усилий вознагражден новым щелчком. Затем еще одним. А после третьего висячий замок раскрылся и едва не свалился на пол. Лишь в самый последний момент Муслим успел подставить под падающую железку руку и тем уберег тюрьму от так нежелательного сейчас шума.

– Отлично, теперь твоя очередь посидеть в стороне. – Он слегка хрустнул кулаками и принялся осторожно будить людей. – Ну а уж мы поработаем!

– Да куда мне на одной ноге в бой-то прыгать? – скривился Олег, с некоторым своеобразным удовольствием наблюдая за тем, как несколько десятков военнослужащих готовятся к бою. Да, у них сейчас не имелось оружия и магии… Но количество – это тоже сила. Особенно когда речь идет о физически крепких мужчинах, не страдающих пацифизмом. – Нет уж, ребята, дальше вы сами. Тсс! Мичмана-то не будите пока. Пусть тут полежит, пока мы до оружия не доберемся.

– Поздно, я уже встал, – прохрипел раненый, разлепляя глаза. – И поддерживать меня не надо, сам пойду… Так, а кто это в коридоре так смачно храпит? Почему часового еще не сняли?!

– Это мы сейчас, сон ему попортим, – пробубнил Муслим, вместе с еще десятком человек уже готовящийся у раскрытой двери к короткому и решительному броску. – А то, понимаешь, хорошо устроился в своем уголке. Кажется, даже подушку откуда-то вытащил и на стол положил.

– Живьем его берите! – всполошился Олег. – Пусть скажет, где посты и арсенал! Да и сигналка может на смерть охранника среагировать.

Ведьмаки дружно буркнули в ответ что-то невнятное, так же дружно на цыпочках вышли в коридор, осторожно приблизились к охраннику и… Буквально погребли его под потоком собственных тел. Орки считались намного сильнее и выносливее обычных людей. Да, впрочем, не совсем обычных тоже. Однако человекообразные магические мутанты все же являлись недостаточно крутыми, чтобы раскидать десяток мужчин одновременно. Да и вопить во все горло им было сложновато, особенно если на оном горле смыкаются несколько удушающих захватов, а распахнувшийся для крика рот забивают три или четыре кулака. Подозрительная возня, сопровождающаяся звуками ударов по чему-то мягкому и протестующим хмыканьем, продолжалась секунд тридцать… А после ведьмаки начали расползаться во все стороны. Удивленные и, похоже, даже слегка шокированные. Некоторые из них терли пострадавшие в скоротечной драке места и шипели в адрес друг друга ругательства.

– Что там, Муслим? Почему вы его не допрашиваете? – насторожился Горнелко, который остался у самого порога камеры и поэтому плохо видел происходящее. – Вы часового там пришибли, что ли?

– Не, этого мы бы сделать при всем желании не смогли, – несколько растерянно признался ведьмак, потирая расквашенный нос. А после кинул в руки мичману голову орка… сделанную из тряпок, но все равно громко храпящую. – Отправить на свидание со смертью то, что никогда и не было даже отдаленно живым, вряд ли сумеет даже самый великий некромант и чернокнижник.

Глава 4

О том, как герой пугается кукол, забивает вампира веником и улетает в неизвестном направлении

Секунд двадцать все военнопленные разглядывали куклу, которая изображала из себя их бдительного сторожа. Дельных мыслей ни у кого из них не нашлось. Даже считающему себя довольно неортодоксально мыслящим человеком Олегу сложно было представить, как на месте орка мог оказаться вот этот вот образчик прикладной артефакторики.

– Ушлепал наш язык, набор ключей и пистолет в свою кроватку дрыхнуть, – наконец высказался Муслим, потирая пострадавший в неравной схватке с комком тряпок нос. – Проверяющих на него нет, гаденыша.

– Больно сложный план для орка – такую замену вместо себя оставлять, – заметил кто-то из ведьмаков.

– А нам не пофиг? – пожал плечами мичман. – Олег, другие камеры открыть сможешь? Евгений, помоги ему!

– Сейчас посмотрим… – Инвалид при помощи другого раненого, которому перевязали обрывками рубашки разнесенную едва ли не в клочья челюсть, неловко заковылял к ближайшей решетке, за которой томились другие узники. Кстати, они еще не проснулись, а значит, шума успешно начатая попытка побега почти не произвела. – Замки вроде однотипные. Только вот не нравится мне, как этот народ выглядит. Сплошные кожа да кости.

– Ничего, на спусковой крючок и дистрофик нажать сумеет. Кха! – пожал плечами мичман и вновь закашлялся. – Ой… Даже если его после этого отдачей к потолку унесет.

– Главное – найти что-нибудь, к чему этот спусковой крючок крепится, – пробурчал себе под нос Олег, справляясь с еще одним замком. Впрочем, особого толку от этого он не видел. Внутри камеры лежало на полу лишь пять или шесть мужчин в обрывках военной униформы. И сразу было видно, что по сравнению с ними имеющий сквозное пулевое ранение и множественные переломы Горнелко просто живчик. – Эй, а в следующей гражданские сидят. Причем странные какие-то, у них клейма на лицах. И последняя стадия истощения, судя по неспособности стоять, ходить и говорить.