Сквозняк из прошлого

Сложное для восприятие произведение двуязычного Гения, но попроще, на мой взгляд чем "Бледный огонь". Читая поздние произведения Набокова не оставляет ощущение, что по настоящему их оценить можно только на языке оригинала, т.е. на английском. Переведи тот же "Дар" на другой язык, отличный от русского, и вряд ли это шедевр можно будет оценить. Тема и конструкция книги преинтересная, но главные бриллианты текста, построенные на головокружительной эквилибристике слов, присущей Набокову, ускользают, и в русском переводе, скажем так, становятся NoN-Transparent:)
Издание обычное для серии, бумага плохого качества, достаточно крупный шрифт при огромных полях, стильная, чудесная по тактильности обложка. Как и в последних книгах серии есть очень полезные Примечания.

В двух словах об этом рассказе можно сказать цитатой из него же: «такова жизнь». И это самое ёмкое, на мой взгляд, выражение об этом произведении.Совсем небольшой по объёму роман расскажет нам о четырех ключевых событиях в жизни Хью Персона, которые связаны с его посещением Швейцарии.
Впервые он посетил Швейцарию с отцом. И во время этой поездки его отец умирает.
Вторая поедка - была рабочей, во время неё он встретил свою будущую супругу.
Через месяц после третьей поездки он убил свою жену, находясь в состоянии сна, и ему при этом казалось, что он наоборот её спасает.
А в свою четвертую поездку он занимается тем, что пытаясь оживить свои ощущения от воспоминаний, пережитых когда-то вместе с супругой: он посетил маршрут их совместной прогулки по горам, заселился в номер, где они жили.
К сожалению, погоня за прошлым, в итоге, ничем хорошим для него не обернётся. Сам рассказ достаточно меланхоличный, его герои плывут по течению своих жизней, не совершая никаких поступков, все их худшие качества выставлены на поверхность и это не вызывает каких-либо эмоций, впринципе.
В тексте встречается множество красивых описаний и достаточно метких высказываний. И во всём этом чувствуется Набоков. У меня достаточно сложное отношение к нему, как к автору: я признаю, что он гений слова, так описать простую будничную жизнь, может лишь талантливый человек. Но все эти "трепетные восхищения" от детского тела, вызывают неприязнь.
Но ведь иногда жизнь, и вправду такова.

Как говорил Набоков, хороший читатель должен иметь воображение, память, словарь и некоторый художественный вкус. Небольшие (и тем очень удобные) «Прозрачные предметы» очень подходят для тренировки памяти. А еще внимательности. Ничего случайного. Следы, отголоски еще неизвестного уже на первых страницах. Их надо подмечать, улавливать, запоминать, чтобы смочь прочесть книгу. Например, на первой странице наш герой назван Персиком. Почему? Ответ на этот вопрос мы получим почти 40 страниц спустя. Или, казалось бы, безобидное упоминание «белокурого пучка и нежной шеи» администраторши гостиницы. Пучок так пучок, шея так шея. Но они соседствуют с разочарованием – «в анфас совсем непохожая на Арманду», а также с «будничной интонацией его покойной жены» и только со временем мы соединим эти три блика из будущего (нашего будущего прочтения, но прошлого героя) воедино. Не сказать, что это что-то новое, так написаны все вещи Набокова: красивый текст, идеально выверенные и подогнанные друг под друга детали, нет ничего «просто так». Но всегда интересно ловить эти частички и по кусочкам складывать картину, которая без рассыпанных по всему тексту деталей полной не будет. Говоря современным языком, тексты Набокова полны спойлеров – разной степени сложности и ведущих разными путями. В «Прозрачных вещах» автор достаточно милосерден и не запутывает своего читателя – если читатель будет прилежно читать, то он поймет, что конец романа был ему известен задолго до того, как он перевернул последнюю страницу.

«Прозрачные вещи» — один из незаметных романов Набокова, пропускаемый читателями наряду с «Отчаянием» или «Смотри на арлекинов!» и бесследно растворяющийся в памяти, едва книга закрыта. Даже почитатели творчества Владимира Владимировича отмечают, сколь неуловим и поверхностен сюжет, как скучно пробираться через эту снежную тоску по стопам недотёпы-протагониста.Конечно, всё не так. Чтобы понять автора, всегда надо использовать простую формулу: отбросить первое впечатление о сюжете, выявить повторяющиеся мотивы и найти между ними общий знаменатель. Так, разбирая «Под знаком незаконнорождённых», легко догадаться, что главная мысль романа — о копиях, ненадолго наследивших на текучей реальности. Схожим образом стоит поступить и с «Прозрачными вещами».Сперва о сюжете. Хью Персон, редактор, в разные годы четырежды посещает горнолыжный курорт в Швейцарии. Последний приезд проникнут трогательной ностальгией, для подпитки которой протагонист воспроизводит старые события, наведывается в те же места, охотится за утраченной атмосферой. Затея приводит к обострению лунатизма, из-за чего главный герой погибает, к слову, версия про пожар, наверняка, является заблуждением, игрой больного и расшатанного восприятия сомнамбулы.Сразу стоит отметить язык произведения. — не того калибра, что в лучших Набоковских работах, но порой способный кристаллизоваться в настоящее чудо: «смеющиеся пальчики, отзывающиеся на щекотку льстивых губ». По-обыкновению, есть пара нимфеток — но для секундного антуража, не более.Выявим основные мотивы «Прозрачных вещей». Естественно, обращает на себя внимание название. О чём оно? Автор даёт исчерпывающий ответ, объясняя, что предмет, в отличие от человека, статичен, способен пережить множество событий и в этой неизменности сосуществовать сразу в нескольких состояниях времени, связывая прошлое с настоящим. Простой карандаш служит безмолвным свидетелем и соучастником минувшего, протягиваясь во всю длину сквозь ушедшие годы. Всякий такой объект вбирает вчерашние дни, является их вестником, без конца копящим воспоминания. Тут есть нечто от Пруста с его вздымающимися от каждого акта восприятия ассоциативными рядами. Но в Набоковской интерпретации иначе, безрадостно, и если герой великого французского классика с наслаждением упивался прожитым, возможно, впервые до конца понимая узор судьбы, то персонаж Владимира Владимировича, как всегда, остаётся слепцом, не способным увидеть картину в целом, а значит, и предугадать трагичный исход.Набоков вводит понятие «памяти вещей» — людской, по сути, но будто припрятавшей в местах, где мы бывали раньше, важные сведения, дабы их потом обнаружить. Это близкая и важная для автора тема, ведь Набоков не раз говорил о желании прикоснуться к прошлому, воскресить его, но объяснял, что уже поздно вернуться, например, в Европу, поскольку там не осталось и камня на камне, минувшее стёрто, разрушено вместе с безмолвными свидетелями — окружающими предметами.Мотив возвращения к старому не нов для Набокова. Он зачат ещё в «Машеньке», если не раньше. Серьёзную выпуклость идея получила в «Подвиге», став с той поры одной из излюбленных тем автора, уступающая разве что утрате. «Лолита» и «Ада» — это тоже путешествия в прошлое, но в форме, перекликающейся с первым романом, эмоциональной, связанной с человеком. В более привычном выражении столкнёмся с рассматриваемой фабулой в «Смотри на арлекинов!», хотя здесь содержится скорее аллюзия на историю о Мартыне, чем то, чему так много внимания уделяют «Прозрачные вещи».Итак, прозрачность — это свойство пропускать через себя, обнажать скрытое или даже отражать нечто, заложенное в самом созерцателе, ведь Хью Парсон видит именно свои, а не чужие воспоминания, когда сталкивается со знакомыми предметами. К слову, данное наблюдение очень важно, поскольку зеркала (двойники, копии, подобия) очень важны в символике Набокова. Они играют заметную роль в «Бледном огне», «Лолите», «Отчаянии», «Смотри на арлекинов!», «Под знаком незаконнорождённых», «Аде». Нет ничего удивительного в том, что такой же мотив встречается и в «Прозрачных вещах»: писатель мистер R, чей призрак является повествователем, — отражение буквы «Я», то есть представитель Владимира Владимировича в художественной реальности.Это не первое проникновение автора в произведение. Так случалось и в «Под знаком незаконнорождённых», и в «Смотри на арлекинов!». Примечательно, что рассказчик здесь ещё и призрак, умерший. Такая тема перекликается с другим рядом работ: «Облако, озеро, башня», «Соглядатай», «Лилит», «Solus Rex» и отчасти может соотноситься с «Подлинной жизнью Себастьяна Найта», в случае её посмертной интерпретации. Мостов ко всему творчеству Набокова перекинуто немало.Но тема просвечивания не исчерпана. Мы возвращаемся к ней в конце, когда, перед гибелью герой видит, как пригрезившаяся «добела раскаленная книга или коробка, становится совершенно прозрачной и совершенно пустой». В этот момент герой трансформируется в новое призрачное состояние, переходит из одного бытия в другое. Его новое, просвечивающее качество, перекликается с состоянием созданий, окружавших Цинцинната из «Приглашения на казнь». Если проводить параллель, кажется, будто тот мир сплошь населён такими призраками.Однако прозрачность предметов слабо вяжется с прозрачностью душ: Набоков подчёркивает разные качества у просвечивающих вещей и призраков. Есть ли у этих состояний нечто, их роднящее? Вопрос открытый.«Прозрачные предметы» — роман, за который не стоит браться не только новичкам, но даже ценителям Набокова, если те не готовы к штурму настоящей загадки. Свести все элементы и получить результат — вот она, главная цель чтения данного произведения. Время, воспоминания, утрата, возвращение, отражения, прозрачность — всё это затронуто здесь. Простая фабула сплетена паутиной почти со всей крупной прозой Владимира Владимировича, но провести общий знаменатель, не смотря на все наблюдения, сложно.