Элитарные игры осени

– Мы? Вы сказали «мы»? – чуть заметно улыбнулась Ирина. – Вы, не зная, кто я, предлагаете мне помощь?

– Неужели вы допускаете, что после вашей просьбы я оставлю вас одну?

– Спасибо. Я сразу, ещё до того как обратиться к вам, поняла, что вы – геолог, или бывший геолог, но зато настоящий, потому что на вашей куртке сохранился ромбик со старой геологической эмблемой. Сейчас её почему-то стыдятся.

– Не почему-то, а потому, что люди вашего поколения считают эту профессию отстойной, не престижной. А всё, что ей сопутствует: романтика, горы, туманы, медведи – не имеет денежного выражения.

Ирина грустно рассмеялась:

– Имеет. Вы слишком категоричны и, видимо, не слишком хорошо знаете наше поколение. Вы ведь на «большой земле» недавно?

– Полгода, – медленно ответил Дмитрий, вглядываясь в её лицо, и ощущение близкого открытия как ожидание того момента, когда прекрасная незнакомка вдруг сбросит свои одежды, отозвалось жаром в его голове.

Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Вы москвичка? – ещё не веря в гениальность своей догадки, спросил Дмитрий.

– Да.

– Работаете на телевидении?

– Да.

– И у вас есть отчим?

Ирина положила свою ладонь на его руку – точь-в-точь, как он это сделал в машине, – и легонько сжала.

– «Водопад заворожил меня. Я выбрал место, где солнечный луч скользил сразу по двум изгибам струи, и сел на обдаваемый брызгами камень».

Дмитрий попытался что-то сказать или хотя бы улыб нуться, но не смог сделать ни того, ни другого. Он молча сидел, чувствуя умиротворяющее и, в то же время, волнующее тепло её руки.

Они бы так просидели до закрытия кафе. Но появился шофёр с немым вопросом на лице.

– Пожалуйста, потерпите ещё немного, – сказала ему Ирина. – Мы заплатим за простой.

Он понимающе склонил голову и исчез.

* * *

Дмитрий почему-то сразу поверил, что сегодняшняя невероятная случайность – не что иное, как неизбежное и безальтернативное следствие той истории, которая началась первого сентября в этом кафе на набережной.

– А куда же делся ваш отчим? – спросил он, когда снова обрёл способность мыслить и говорить.

– Умер.

Нельзя сказать, что это известие повергло Дмитрия в шок. Он уже понял: внезапное исчезновение Валериана Юрьевича могло быть связано либо с его смертью, либо, в лучшем случае, с тяжёлой травмой.

– Или не умер, – вдруг сказала Ирина, выдержав долгую паузу.

Дмитрий судорожно вздохнул.

– То есть, убит? – шёпотом осведомился он. – Где?

– Здесь, – опустив голову, ответила Ирина. – Но похоронили, конечно, в Москве.

– А причина смерти?

– Удар электротоком.

– Но… удар может быть смертельным, только если слабое сердце.

– У него было слабое сердце. И диабет. И врачей, видимо, этот диагноз устроил.

– А вас?

Ирина подняла голову.

– Вот поэтому я здесь.

Дмитрий почувствовал лёгкую дрожь.

– Я предлагаю такой вариант, – сказал он. – Мы едем ко мне. Квартира однокомнатная, но не маленькая. Там подумаем, что делать дальше. Если вашего отчима действительно убили, а вы не знаете, за что, то возвращаться одной вам нельзя.

Ирина согласилась.

Проведя в кафе немногим более получаса, они снова сели в машину. Улицы города уже были пустынны.

«Хвоста» никто не заметил.

* * *

Зайдя в комнату, Ирина выключила мобильник и села на краешек дивана.

– Вы бы легли, – предложил Дмитрий. – А утром…

– Нет, – тихо ответила она. – Утром я соображаю плохо. Я – сова.

– Тогда давайте соображать сейчас.

– Давайте. Только обращайтесь ко мне на «ты». Это не трудно?

– Это не трудно, тем более что «ты» и «вы» отличаются не только оттенком уважения, но и степенью доверительности. То, что я готов сказать «тебе», никогда не скажу «вам». Вообще-то с Иринами у меня всегда были хорошие отношения. Я даже думаю, что Россия сейчас держится не на Марьях, а как раз на Иринах.

– Спасибо. Знаете, Дмитрий… отчим не стал мне вторым отцом, потому что… он не такой интересный и заботливый, каким был мой отец. Он бескорыстный, умный, даже хитрый, не всегда принципиальный. Как мне представлялось, он чувствовал себя недооценённым и незаслуженно обойдённым. Но врагов у него не было.

– Тогда из-за чего его убили? Из-за ума? Может быть, правы те врачи, которые делали заключение?

– Да они-то как раз правы. Но и у меня есть один безошибочный инструмент – моя интуиция, – отчётливо произнесла Ирина. – И ещё: он никогда не чинил ни вилки, ни розетки. Он был бесконечно далёк от всего электрического.