По ту сторону реки (сборник)

Все, что очень повезло.

Вот он едет, предположим,
Разогнав тоску и грусть.
И в вагоне этом тоже
Пассажиром нахожусь.

Пусть же будет мне неловко,
Но спрошу настырно я:
– Подскажите, остановка
Скоро будет ли моя?

И без всякого укора
Скажет мне седой дедок:
– Нет, сынок, тебе не скоро…
Погоди. Не вышел срок.

Мол, совсем резону нету
Торопиться и спешить.
…Я по старому билету
Продолжаю дальше жить.

    4, 23 марта, 8 июня 2017 г.

Прощание

Прижал родственников к себе, опасливо, торопливо. Будто от сердца отрывал. Припозднившаяся машина наконец-то появилась и теперь ждала меня, что называется, на всех парах.

Пора? Пора!

И тотчас же навалилось грустное, щемящее, безвыходное.

Дерзкая мысль пронеслась в голове: «Нам больше не увидеться». Поднял глаза на дядюшку и тётушку. И ощутил: они думают то же самое. Но обострённее, горестнее. Попрощались, взмахнули подрагивающими руками.

Седовласый старик вытирал носовым платком ослепший глаз, а зрячим тянулся к глухому кабинному стеклу, высматривая мой контур.

Хлопнула автомобильная дверца – резко, раскатисто, как гремит гром. Оглушительно взревел мотор. Дёрнулась машина. Поехали. Оглянуться? Мысленно я представил: два больных старика (мужчина и женщина) согбенно продолжают стоять посреди дороги, укоризненно глядя вслед уходящему транспорту.

И я уходил из их жизни быстро, скоро. Они уходили из моей судьбы так же бесповоротно.

Машина спешила в областной центр, к Белгородскому железнодорожному вокзалу, к скорому непоседливому поезду, до отправления которого осталось совсем ничего – меньше часа.

Стирался, обрывался, исчезал след, который раньше много лет нетерпеливо вёл сюда. И то отчётливее уяснялось. С горьким выводом, что ничего-то, ничегошеньки не вернуть.

Невозвратимо. Извечное притяжение, оставшееся из глубокого моего детства, исчезало – вот досада! А взрослеть и стариться мне пришлось далеко отсюда, в другом краю, не в этом, не здесь.

…Машина, как окаянная, гнала и гнала вперёд.

Мелькали деревья, дома, поля, снова жильё и опять поросли разных зелёных массивов-насаждений бежали навстречу.

В кузов и лобовое стекло резко ударялись встречные потоки воздуха.

Думы мои прошли, как проходит внезапная головная боль. Появилось безразличие, похожее на безропотное согласие со всем, что происходит и будет происходить в дальнейшем.

Ничего уже не пугало, не тревожило, не беспокоило, не ныло, не совестило.

Подсолнуховое поле топорщило жёлто-коричневые оплеухи своих перезревших плодов.

И их коснулось не очень замечаемое прежде, неотступное бремя увядания.

Успелось!

А мы успели —
В прошлом веке жили,
Ещё тогда
Смеялись и грустили,
Наращивали в школе
Интеллект.
Столетье – пшик!
По истеченью лет
Его, большого, вмиг
Исчезнул след.
А вместе с ним
И те, кто был
И были.
Они здесь улыбались
И любили.
А в том окне
Включали жёлтый свет.
Тот век приходит
Всё же поминально:
Ведь в бытованье
Было всё нормально:
Мы – дети.
Мы росли.
Растём быстрей…
И если посмотреть
На всё формально,
То это никакая
И не тайна:
Чем старше,
Тем становишься старей…

А наше время,
Словно мел растёртый;
Как дворника сменяемые мётлы,
Гоняющие листья тополей.

Те листья, как грачей кричащих стаи,
Свои в саду устроили раздраи: