Учитель жизни

– Надо есть то, что хочется, – сказал Волков. – Если даже допустить, что торты ей вредны, то та польза от положительных эмоций, которые она получит, съедая торт, может пересилить вред от него. А главное, организм лучше любых врачей знает, что для него полезно, а что вредно. Всегда прислушивайтесь к своему организму.

Валера снова достал тетрадь и записал. Оксана фыркнула.

Вскоре он ушел. Даша выключила диктофон, сунула телефон украдкой в карман.

– Самый старательный ученик: ни одной проповеди не пропускает, – с улыбкой заметила Ира. – Ну, еще и Наташа до этого не пропускала… Анюта, а ты совок не брала?

– Я?.. Нет, тетя Ира.

– А что, в Климовке больницы нет? – спросила Даша, вспомнив Гаврилыча.

– Какая там больница, – буркнула Оксана. – Тут даже школы нет. Типа из Желтого Яра автобус за учениками приезжает.

Даша ждала, что Волков заговорит с ней, станет расспрашивать. Однако он лишь раза три бегло взглянул на нее.

– Странно, что Семеныч на лекцию не пришел, – озабоченно произнес Волков. – Не мог же он заблудиться.

Оксана взглянула на Юлю:

– Вы же с ним вместе за грибами пошли.

– Мы потом… в разные стороны разошлись.

– Нет, это он реально в деревню слинял, бухнуть, – решила Оксана. – Ему же раз в полмесяца обязательно нажраться надо…

– Оксана! – воскликнула Ира.

– Душа, говорит, требует.

– Так еще и десяти дней не прошло, – заметила Юля.

– Все-таки я пойду поищу, – сказал Волков.

– И я с вами! – в один голос воскликнули Юля и Оксана.

– Нет, лучше я один.

Все, кроме Даши, вышли во двор. Юля стала объяснять, в какую сторону пошел Семеныч. Даша приоткрыла дверь в угловую комнатку, увидела раскладушку, стол, табуретку, полку с книгами. На столе стояла пишущая машинка и небольшое зеркало.

– Я типа не поняла. Ты что высматриваешь? – раздался за ее спиной голос Оксаны. Дашу покоробил бесцеремонный тон. – Короче, сюда без спросу не заходят.

Вернулись и Аня с Юлей. Даша молча вышла из избы.

Ира искала что-то во дворе.

– Совок не могу найти, – пояснила она. – Странно. Хороший железный совок был. – Ира присела на врытую в землю скамью.

Даша села рядом, спросила, чтобы завязать разговор:

– Много людей обычно приходит?

– По-разному. Вот на прошлой неделе целая, можно сказать, делегация была из Красноярска.

– А вы пятеро почему здесь остались?

– Семеныч, например, бомжом был. К нам пришел голодный, в рваной одежде, без денег, без документов. Учитель всех принимает, кто в беду попал. Оказался смирным, работящим. Не нарадуется, что есть теперь, на старости лет, крыша над головой. Ему уже за шестьдесят. Оксана из детдома сбежала. Учитель на улице ее подобрал, в Желтом Яре…

– Разве ее не ищут?

– Она теперь уже совершеннолетняя… Юля от мужа ушла. Она сама из Сосновска. Из приличной, интеллигентной семьи. Полюбила его заочно, по фотографии. За то, что на ее любимого поэта Есенина похож. Впрочем, я особого сходства не вижу. Они стали переписываться, когда он срок отбывал. В этом же романтика, а Юля девушка романтичная! Стихи свои ему посылала. Когда освободился, переехала к нему в Климовку, хотя ее родители были против. Официально не расписались. Он не захотел. Вместе они недолго прожили. Однажды он, пьяный, ударил ее. Она девушка гордая, собрала вещи и поехала домой. А отец не пустил. Неделю у подруги пожила, потом не выдержала, вернулась к мужу. Тут уж он стал руки распускать чаще. Не мог простить, что она от него уходила. Юля пришла к нам… И еще Анюта. Местная. Девятиклассница, Из дома ушла. Там каждый день пьянки, скандалы. И мать пьет, и отчим. Бутылки собирать даже ее иногда заставляли. Кроме того, климовская шпана проходу ей не давала, красавице такой, приставала. – Ира вдруг понизила голос. – Вроде бы и сам отчим в пьяном виде начал приставать. Как каникулы начались, сюда пришла. – Она помолчала. – Вся мужская работа на Семеныче. Стол, скамейки, вот эту тоже – все он сделал… Готовит Анюта. Она вкусно готовит. Чистоту в избе поддерживаем по очереди. Анюту лишь от этой обязанности освободили.

– И Во… И Учитель в очереди?

– Ну что вы! – испуганно воскликнула Ира.

– А Сергей за что сидел?

– В драке одного покалечил. Говорят, если он в драку ввяжется – остановиться уже не может, невменяемым становится.

– А вы приехали из Красноярска?

– Да… Может, перейдем на «ты»?

– С удовольствием. А это правда, Ира, что ты продала там квартиру и все деньги отдала Учителю?

– Нет. Я их храню в банке. – Она вдруг рассмеялась, непонятно почему.

Вернулся Волков через два часа. Семеныча он не нашёл.

– Может, хотел побольше грибов собрать, – встревожено сказал Волков. – Увлекся, далеко зашел, в глушь. А там и кабаны водятся, и волки, и медведи.

– Когда мы расстались, у него уже полная корзина была, – взволнованно произнесла Юля.

– Да реально он в деревне, – сказала Оксана. – Завтра явится, вот увидите.

За ужином Даша спросила:

– А что, в Климовке киргиз живет?

– Жил, – ответила Ира. – И не киргиз вовсе. Русский. Кличку ему такую дали. Они с женой из Киргизии сюда переселились.

– Беженцы?

– Он говорил, что их там не притесняли. Просто хотели среди своих жить, среди русских. Дом хороший построил, всем на загляденье. На зависть, вернее. Усадьбой его называл. Хозяйство большое завел. Они с женой любили и умели работать. Скоро зажиточными стали. За это их и возненавидели. Все в Климовке бедные, а они – богатые! Подожгли. Все сгорело. Они обратно в Киргизию уехали.

Говорила Ира толково. Даша пока не заметила в ней никаких странностей, если не считать беспричинный смех в разговоре о банке.

– Не называл бы усадьбой, может, и не подожгли б, – усмехнулась Оксана. – А так ведь им обидно: у них у всех типа дома, избы, а у него, видите ли, усадьба!