Повесть об Анне

– Чего тебе?! – чуть громче повторил свой ответ титан в пижаме, раздувая свои ноздри каждый раз, когда делал свой тяжелый вдох.

– Что это значит? – выражение лица санитара так и не изменилось, но зато кучерявые брови изогнулись дугами, что, видимо, указывало на его волнение. – Что это за тон, Леша?!

Алексей устало и равнодушно закатил глаза и, скривившись, простонал:

– Ты зачем меня позвал? Да черт тебя возьми! Я же дважды спросил, чего тебе надо.

– Леша, – спокойно произнес санитар, брови его вновь расслабились. – Я повторяю, что это за тон? Мне напомнить тебе, что такое субординация?

Лицо Алексея побагровело, глава гневно заблестели:

– Что ты несешь?! – громко, действительно громко, на весь коридор, взревел гигант. – Какая еще, мать твою, субординация? Ты в школе учился?!

– Алексей! – закричал в ответ санитар, но его крик едва было слышно.

– Какая к черту субординация! Субординация – это значит следовать правилам взаимоотношений внутри трудового, идиот, коллектива! Я пациент, а не твой подчиненный! Субординация – это то, как ты лижешь зад главному врачу!

– Ну уж хватит!

– Что хватит?! Ты записывай, когда тебе говорят! Раз ничего не знаешь!

Наступила тишина. Отчетливо были слышны лишь шаги блуждающих пациентов, они не перестали бы ходить взад-вперед даже, если бы начался конец света. Тем не менее большинство более или менее соображающих собрались возле Алексея и санитара. Они бездумно глядели на них, некоторые громко плямкали губами, в предвкушении, по всей видимости, кровавого боя. Звук их плямканья раздражал Алексея, из-за чего после каждого такого причмокивания его веки нервозно вздрагивали. Плечи его в порыве эмоционального всплеска поднимались вверх-вниз, словно его легкие были гигантскими пружинами, заключенными внутрь его тела.

– Ты выслушаешь? – спокойно произнес санитар.

– Давай, только быстро!

– Хорошо, что ты его не ударил, – произнесла маленькая девочка.

– Да там и бить-то нечего, – ответил Алексей, повернувшись к ней.

Санитар вздохнул, проигнорировал тот факт, что Алексей обменивается фразами с пустым подоконником, затем произнес:

– Ты вчера отказался от галоперидола. И позавчера. И три дня назад тоже не пил.

– И что?! – махнув рукой, скривился Алексей.

– Нужно выпить.

– Да ты что?! Тогда тебе придется в меня его запихнуть силой! Не уверен, что у тебя это выйдет! Я его пить не буду!

– Лечащий врач сказал…

– Да пошел ты! Вы все! Пошли все!

Дальнейшее общение с Алексеем было лишено смысла. Он стоял, широко расставив свои могучие ноги, и махал руками по воздуху с такой силой, что санитар, стоящий перед ним, чувствовал, как его пепельно-золотистые кудри колышет горячий ветер дыхания пациента. При этом, громко ругаясь и выкрикивая всевозможные слова, он периодически хватал себя рукой сзади за шею, и начинал разминать ее с таким яростным остервенением, что весь этаж осыпало звуками хрустящего позвоночника.

– Все в порядке, – прошептала маленькая девочка. – Лешенька, все в порядке…

– Ну да уж, конечно! В порядке!

– Не нужно ничего делать…

– Да я раскрошу ему сейчас хребет!

– Не вздумай… – начав плакать, неразборчиво произнесла она.

– Не плач… – простонал Алексей. – Пожалуйста, не плач, слышишь? Видишь?! – обратился он к санитару. – Видишь, кретин, что ты делаешь?!

– Почему ты не хочешь выпить галоперидол? Тебе же чудится не пойми что!..

– Убирайся к черту!

– Сначала тебе кажется эта девочка. Эта девочка здесь?.. Правильно?..

– Заткнись!

– Потом стены начнут двигаться. Потом начнутся боли. Ты же сам прекрасно знаешь.

– А «его» ты мне поднимать будешь?! – завопил в яростном отчаянии Алексей, расстегнул липучки пижамных брюк, и принялся доставать оттуда тот орган, который в большинстве случаев скрыт от глаз. – Закрой глаза! Отвернись! – крикнул он в сторону подоконника, на котором никого не было, но сидела девочка.

Санитар бросился к нему в попытках схватить его за руку и не допустить демонстрацию, но Алексей внезапно замер на месте, лишь гневные искры продолжали биться в его влажных глазах.

– Только дотронься до меня, – прошептал он, – я тебе кисть сломаю.

– Для чего тебе он нужен здесь, а?! – не выдержал санитар и махнул рукой в сторону руки Алексея, наполовину застрявшей в штанах. – Потенции у него нет, ах беда, черт возьми! А мозги набекрень когда становятся, то встает, небось, нормально? А? Кого ты здесь осеменять собрался, герой?!

– Ах ты подлец… – в ужасе вздрогнул Алексей. – Не тебе это решать!

– Да иди ты! – махнул рукой санитар, развернулся и ушел прочь.

Но уйти было не так просто – множество зрителей стянули их обоих плотным кольцом. У некоторых, в ожидании увидеть достоинство Алексея, потекли слюни из открытых ртов.

– А ну разошлись, чертовы соляные столпы! Что стали?! Разошлись, кому говорю!

*    *    *

Сад во дворе расцветал, деревья и молодые кусты, словно сговорившись, синхронно включились. Мягкое, весеннее солнце освещало крышу клиники, а вместе с ней голубиные гнезда, оборудованные, этими кочевыми птицами в остатках замурованных дымовых труб. Таков был этот расцветающий полдень. Внутри также все указывало на то, что стрелки часов перешли двенадцатичасовой рубеж. Некоторые пациенты, задумчиво прикусив губы, несли подносы со своим обедом, направляясь из столовой в свои палаты. Их маленькие, оживленные глаза скользили по тарелкам, а короткие, но быстрые шаги указывали на отличный аппетит, ведь торопились они в предвкушении поскорей поглотить содержимое своих подносов. В кое-каких палатах уже слышен был лязг алюминиевых приборов о тарелки и бурчание соков, выпиваемых через трубочки. Запах остановившегося воздуха и медицины медленно разбавлялся ароматами котлет и каш.

Кое-где двери палат были открыты, оттуда было видно санитаров и санитарок, терпеливо сидящих напротив прикованных к инвалидным коляскам пациентов. Они медленно подносили к их губам ложки и подтирали салфетками беспокойные подбородки.

Анна предпочитала принимать пищу в столовой, ее комната начинала, как правило, вызывать у нее брезгливость, когда среди ее картин появлялся запах еды. Вследствие этого несколько больных тоже решили, что правильнее будет кушать за столиками. Из-за этого, повара? и работники кухни перестали выходить в зал во время обеда. Приступы эпилепсии и припадки психозов порой шокировали тех, кто работал не с пациентами, а с едой. После тестирования профессора Охрименко Анна пообедала, затем, как и всегда, с милой улыбкой сделала несколько замечаний повару Людмиле. На этот раз гречневая каша, по ее словам, содержала мало соли. После чего она спокойно ушла к себе в палату под общий крик невменяемых: «Да! Да! Мало соли! Здесь мало соли! Где наша соль? Куда, черт возьми, вы деваете всю нашу соль?!»

Анна подошла к своей палате, увидела Свету, улыбнулась ей. Медсестра автоматически улыбнулась в ответ.

– Как тестирование?

– Норма-а-ально, – мечтательным тоном ответила пациентка.