Невымышленные рассказы

Пора домой, стая птиц сделала прощальный круг и, выстроившись клином, улетела. Птицам предстоял долгий перелёт, и сил понадобится немало. Но не все благополучно доберутся в тёплые края. Кто отстанет в пути, кого подстрелят охотники, однако большинство всё же прибудет туда, где не бывает холодно, а всегда греет солнышко…

Пора домой, обрушиваясь на землю, пропели осенние ливни. Воде наскучило бороздить небеса, и, дождавшись осени, она грузно оседает на промокшую почву. Воздух пропитан прелостью, а холодные ветра заставляют кутаться в куртки, плащи, укрываться под зонтами…

Пора домой, подумал наш герой, заходя в спальню. Пожелав жене спокойной ночи, он погасил ночник и устремил взор в окно. За ним мгла кутала землю, преодолевая разрозненное сопротивление остатков света. Ну что ж, он славно пожил, надобно и честь знать. А потому по собственному разумению всё исполнил. Детишек на ноги поднял, самому младшему – и тому за двадцать. Что ж говорить про старших? Они щедро одарили внуками, многие из которых регулярно наведываются в гости.

Всё-таки быстро промчалось время, вздохнул старик. Не успел оглянуться, как почти девяносто. Вот только Всевышний никак не приберёт. А ведь он готовится, причём давно, но почему-то ещё коптит небо. Ведь не ему же в самом деле решать, когда наступит срок, оттого и не ропщет. Сетует помаленьку, и судя по всему, ждать осталось недолго…

Старик посмотрел на жену, она предавалась сну, как в детстве подложив под голову ладошки. Он помнил её с девичества, когда брал красавицей в жёны. В ту пору молодость естественна, нынче же от былой свежести немногое осталось. Правда, природная краса с годами не исчезла. Впрочем, как и у любой женщины, что с возрастом становится лишь краше. И в этой зрелости своя изюминка. Как молодое вино, превратится в пьянящий эликсир, так и женщина, проживая в любви, увядая, источает благоухание. И теперь безмятежно спит рядышком.

Вот только старику не спалось. Он вспоминал жизнь, что оказалась скоротечной. Ведь не далее как вчера вихрастым мальцом сидел на печи, а теперь готовится к уходу, не понимая, зачем люди стареют? Ведь в душе он всё тот же повеса, правда тело свидетельствует об ином. Разной мелкой хвори набралось с избытком.

Неожиданно задумался о Боге. Нет, он не посещал церковь. Просто верил! Верил, что жизнь не случайна, и сознавал: коль пришёл в этот мир, следовательно, обязательно его покинет. И был уверен: не может быть чьей-то прихотью многообразие, каковое наблюдал вокруг.

Внезапно увидел себя внизу! Лежащим на кровати рядом с мирно спящей женой. От изумления закашлялся и в тот же миг ощутил собственное тело. Его привычно сковали суставы и утратившие былую силу мышцы. Старик с трудом сел на кровати, не понимая, что происходит. Вокруг всё как и прежде, и вдруг он вновь почувствовал, как взмывает к потолку. Его бездыханное тело, оседало на пол.

Жена, услышав непонятный шорох, открыла глаза. Увидав мужа в неестественной позе, бросилась к нему. Напрасно! Безжизненный мешок с костями сполз с кровати. Она попыталась привести его в чувство, но жизнь покинула временное пристанище, и оставалось отдать дань традиции – предать тело земле.

Всё это время старик молча наблюдал. Подобно воздушному шару он парил под потоком, но удерживало перекрытие и стены. Не будь их, неизвестно в какой дали бы оказался. К своему удивлению, ни боли, ни страха – не испытывал. Внизу жена тихонечко плакала, но ведь он по-прежнему жив! Милая, не стоит убиваться, захотелось крикнуть, но, голос не слушался. Посмертное существование оказалось реальным, правда имело особенности. С одной стороны, не утратилась способность размышлять, с другой, сказать он ничего не мог. Старик был в замешательстве, не постигая формы нового бытия. Того, что парило в воздухе.

Увы, прежнее осталось на полу. С последним выдохом бренного тела нечто доселе неведомое перемещалось в пространстве. С каждым мгновеньем истончаясь, оно просочилось сквозь стену, и оказавшись на улице, взмыло к звёздам!

Далеко внизу мерцали огни города, а старик поднимался всё выше. Ещё мгновенье – и привычное мерцание едва заметно. Незнакомая форма жизни, в какую оборотился, удалялась от Земли. И только оказавшись в безвоздушном пространстве, замедлила набор высоты, её окружил сонм таких же, блуждающих и непонятных. Они явили бесконечное многообразие форм существования, и были едины в желании помнить жизнь. Впрочем, сам он не многим отличался и, проплывая среди себе подобных, размышлял о тех, кого оставил горевать по поводу своей внезапной кончины.

Что же касалось общения в непривычной среде: каждый обменивался мыслями с другими, невзирая на то, что ещё недавно разговаривал на языке местности, где уродился. И вряд ли бы понял сказанное рождённым на другом континенте. Впрочем, это только поначалу показалось странным, но уже вскоре старик без труда беседовал со всеми. Мысленно ответив: кем был в прошлой жизни, произвёл благоприятное впечатление. К тому же повторять не пришлось, единожды завибрировав, мысль достигала всех, кто им интересовался, и вскоре вопросы исчерпались.

В свою очередь узнал, что вокруг витают разные в прошлом национальности. Некоторые проявили любопытство, другие безразличие, но большинство излучало доброту. Многие желали вернуться, причём непременно оказаться среди родственников. Но как выяснилось такое по силам лишь тем, кто оставил после себя потомство. И его отпрыски давали возможность умершим воплотиться во внуках и правнуках.

Когда старик это понял, он вспомнил слова деда, любившего повторять: чем больше деток, тем лучше! И не зря бытует выражение: подобное притягивает подобное. А если подобного нет, то и притягиваться не к чему. Но об этом узнаешь, лишь за пределами земной жизни. На том свете. И тот свет существует! Теперь старик это знал.

В это время к нему обратился некто, с кем при жизни знаком не был. Виновато извинившись, он попросил об одолжении. А именно, когда придёт время и старик вернётся на Землю, чтобы вправил мозги одному знакомому и тот наконец перестал валять дурака, а родил сына либо дочь. А лучше и мальчика, и девочку, так как именно от этого зависит возвращение на планету родителей.

К немалому удивлению старика, незнакомцем оказался отец соседа по даче! Того самого, кто не обзаводился потомством, а жил для себя. Ему тут же вспомнились его слова, дескать, если бы отец узнал, какого достатка добился сын, он бы им гордился.

– Да, да, – горестно усмехнулся собеседник, перехватывая мысль. – Мало того, что я воспитал дармоеда, так он ещё и не продолжил фамилию. Стало быть, – невесело завершил, – род наш прекратит существование…

Старик кивнул и обратил внимание на нечто, державшееся особняком. Его отстранённость, выраженная в задумчивом наблюдении за собратьями, вызвала интерес. Вокруг сновали жаждущие вернуться. На их суетливом фоне спокойствие привлёкшего внимание было завораживающим. Так манит пламя костра, вынуждая забыть обо всём.

Он сделал попытку прочесть мысли, к кому приковано внимание. Но это нечто было опустошено! Его пустота была выстрадана. В ней таилась бездна, на дне которой скрывалась тайна. И старик, не отрывая взора, следил за умиротворением, исходившим от предмета его любопытства. Он был всецело поглощён – и это нечто откликнулось. Не оборачиваясь, оно поинтересовалось:

– Могу я чем-нибудь помочь?

Бесконечность

Наш герой смутился, уж больно неожиданный вопрос. Но тут же поблагодарил, скрывая растерянность. Нечто вернулось к привычному состоянию – наблюдению. Наконец, не в силах одолеть любопытство, старик спросил:

– Если не секрет, – завибрировало пространство, – в чём причина вашего спокойствия?

Неизвестный не стал отмалчиваться и любезно ответил:

– Если бы я знал! – при этом в словах не чувствовалось иронии. Ответ был прост и добродушен.

Однако старика он не удовлетворил. Как же так? Разве можно оставаться безучастным, ожидая возвращение?

– Вполне, – мысленно отвечая возразил собеседник. – Но вы, – уточнил он, – судя по всему, всё ещё привязаны к прошлому. Испытываете сильные чувства к тем, кого оставили.

Его проникновенность обезоружила, и старик, невзирая на жизненный опыт, смутился. Чувство вины непреднамеренной, а потому неприятной, овладело. Он ощутил себя учеником, пытаясь оправдаться. Его собеседник, едва обменялись мыслями, сразу занял положение, по праву принадлежащее старшему. В то же время излучал доброжелательность, и старик не чувствовал себя уязвлённым. Непонятной природы груз исчез, и лёгкость пришла на смену.

Как показало дальнейшее, незнакомец оказался интересным собеседникам. Он неспешно отвечал на вопросы, их разговор прояснил многое. В том числе и то, что давно оставил Землю. Обо всём этом он поведал, не делая тайны из того, что ею не являлось.

Помимо прочего старик узнал, что жизнь во Вселенной во всём, что она есть в бесконечности повторения малого и большого, устроена в великом множестве подобий подобно. Что в ней присутствуют миры, которые миры сотворяют, также в ней существуют места, где происходит распад всего и вся, и она не лишена космических помоек, мест утилизации и хранения чего бы то ни было, за неимением коего невозможно было б иным, творящим механизмам находить себе для продуцирования иного исходные материалы. А оные не болтаются во вселенском пространстве, которое заполнено веществом. И Вселенная сама по себе находится в строгом различной природы равновесии: термодинамическом, изотермическом, нейтрально-ядерном и прочем.

Места во Вселенной, продолжал собеседник, обозначенные как «зоны зарождения», представляют из себя мегаразмеров фабрики по производству чего-то хоть сколько-нибудь важного. Иными словами, имеющего конкретный смысл для поддержания процессов, суть которых не коллаптоидна по своей природе. Такими продуцентами могут быть звёзды и следы их деятельности – такие, например, как «звёздные системы» наподобие нашей, домашней, Солнечной. Он сделал паузу, после чего произнёс.

Скопления умирающих, или субстанционно-деэволюционизирующих образований типа сверхгигантов, ставших таковыми из-за выработки основного топливного субстрата в них, представляют собой довольно агрессивные среды. Ибо уровень масс, радиации и прочих последствий инволюции, как правило, парадоксально нежизнепригоден. Кроме того, он посмотрел вдаль, отдельным явлением существуют «чёрные дыры» – зоны, где не работают законы физики. Где нарушены все мыслимые правила какого-либо равновесия. В них умирает всё. Безусловно, «умирая», вещество Вселенной меняет исходное разложение материи, ибо просто так ничего исчезнуть в никуда не может. И тот смысл, который имело то или иное образование до встречи с «чёрной дырой», безвозвратно уходит в своём изначальном заложении.

Старик задумался: если он правильно усвоил, смерти как её понимают на Земле – не существует! И жизнь – бесконечна в своих проявлениях. Внезапно его озарило – возможно это и служит причиной безмятежности собеседника! Его удивительного спокойствия.

Едва завибрировав, мысль тотчас стала известна, и тот, кто находился рядом, улыбнулся. В ответ на улыбку старик вежливо поинтересовался:

– Неужто нет ничего, что хотелось бы вспомнить?

Собеседник не оставил вопрос без ответа. Правда, сделал это своеобразно. Он распахнул память, до того закрытую так плотно, что ни одна мысль не могла просочиться, и погрузил в неё старика. Тому ничего не оставалось, как впитать чужие воспоминания, едва успевая замечать сменяющиеся одну за другой картины.

Это было удивительно! Он словно проживал жизнь, настолько явственно ощутил морозное утро, услышал журчанье ручья недалеко от заимки, где бывал хозяин воспоминаний, натужный скрип калитки и смех детворы. Отправившейся к оврагу, для верности политому водой. Превращённому в ледяную горку, с какой любили кататься не только детишки, но и взрослые. Особенно на Крещенье, когда стоят морозы и санки весело скользят вниз. Разгоняясь, они норовят сбросить седоков, и мало кому удаётся на них удержаться.

Чужая жизнь калейдоскопом пронеслась, заставляя ошалеть от скорости, с какой мелькали дни, превращая годы в десятилетия. Наконец всё исчезло, и вот оно – безвременье! Далеко-далеко от голубой планеты, на которой остались родные и близкие.

Невзирая на то, что всё длилось мгновенье, старик удостоверился в наличии потомства, оставленного на Земле собеседником. Тем, кто застегнул на все пуговицы память и вернулся к созерцанию пространство, изредка бросая взор на старика. Ведь он никак не мог взять в толк, отчего собеседник не сожалеет о минувшем, как делают многие.

Видя, что старик не в силах привести мысли в порядок, собеседник отстранённо, сообщил:

– Ничто в том мире не важно, кроме покоя своего я, – озаряя мглу, вспыхнула мысль.

Затем, в раздумье, добавил:

– Покой – это безропотное приятие жизни…

Всколыхнув пространство, ответ пронзил! Мучившие сомнения лопнули, и старика наполнила ранее не испытываемая лёгкость. Он растерялся, мгновенье назад терзало непонимание, теперь же всё исчезло! И причина – подсказка, какую искал много лет: покой – это безропотное приятие жизни…

Тяжёлые, безрадостные мысли, до того владевшие стариком, исчезли. Всё случилось нежданно, как внезапно прекращается гроза, и ощущение новизны освежило, словно порыв ветра. Старик, вернее, то, чем себя ощущал, услышал тишину, царившую во Вселенной. Неспешное дыхание Космоса сопровождала музыка сфер. Каждый его вдох расширял пространство. Мироздание загадочно улыбалось, творя жизнь по правилам…

С каждым мгновеньем нечто безвозвратно меняющееся уже мало чем напоминало старика. С его тоской по дням ушедшим. Отныне в безвоздушном пространстве витало нечто, в ком крепло осознание, покой – это безропотное приятие жизни…

Единожды прозвучав, мысль проникла в самую суть. Возвращение на Землю более не заботило. Врезавшись в сознание, нехитрая формула задала направление. Подобно руслу реки она уносила вдаль, оставляя память о Валдайской возвышенности, с которой всё началось. Вокруг пульсировала жизнь, и, будучи её неотъемлемой частью, старик растворился в бесконечности…

В это время на Земле всё шло своим чередом. Миллиарды существ полагали, будто сами определяют жизненный путь. В суете забывая, что в любое мгновенье дыхание может прерваться. И ждёт безвоздушное пространство, где времени предостаточно, его хватит вспомнить жизнь, убеждаясь: никто не способен её изменить, руководствуясь только желанием.

Впрочем, всё это более не заботило, и лишь сомнение, коснувшись хвостом кометы, растворилось. Как следствие, старик задумался: возможно, то, что узнал, – необходимо другим? Кто день за днём проводит в поисках. И разве позволительно вкусив тишину, забыть о тех, кто ищет ставшее для него очевидным? Возможно следует вернуться и поделиться тем, что наполняет безмятежностью.