Личный враг Геринга

– Это те, которые последнего выпуска? Молодцы, черти!

Командир положил трубку и повернулся к комиссару:

– «Черти»! Вот как их назовем. Во главе с Бесом! А то «зеленый хрен, зеленый хрен»…

* * *

Не успел Бессонов слетать со всеми молодыми. Точнее, только с тремя не успел. Последняя тройка стояла у КП в надежде на задачу, но вышел расстроенный Бес и дал команду: «Отбой!»

– Не только для вас, успокойтесь. Из дивизии ждут нарочного. До ознакомления с приказами никаких вылетов.

Отошли лейтенанты к своим друзьям, закурили. К ним подсел Давлетшин.

– Ну что, салаги, есть желающие Бесу морду бить?

– Дурак ты, «Гамлет»… Мы теперь сами за него любому кадык вырвем, – ответил лейтенант Попов.

– Ничего так не боялся, как опозориться с ним в боевом вылете, – заговорил уже слетавший Смыслов. – Вышли на восьмерку «мессеров», у меня холодный пот по спине, а он: «Ну что, мальчики, потанцуем? Вон девочки худые стоят, приглашайте! Только чур я первый!». И такой вираж заложил! Еле удержались. Глазом не моргнули, а он уже вывел и атакует! От фрица только брызги полетели! Потом второй… третий… Остальные врассыпную, а он: «Куда же вы, девочки?!» И еще свое ПКБэСНБэ! Что это, кстати?

– Хрен его знает. Так это он троих положил? – спросил Давлетшин.

– А то кто же? Мы, правда, тоже стреляли, но только, как Бес говорит, – «контрольный». Может, и попали…

– А доложил и записал он все на вас. По одному на каждого…

– Я этот аванс Беса отработаю, увидите! – Смыслов разве что в грудь себя не ударил.

Вдруг Попов поднялся, что-то рассматривая вдалеке:

– О, мужики, кто-то на мотоцикле. Это не наш нарочный?

* * *

Командир полка вскрыл пакет, в нем еще три.

Первый пакет под грифом секретно был с приказом Ставки Верховного главнокомандования. Очень честный и жестокий: «Ни шагу назад!» Там было и про дезертирство, и про предательство, и про бегство с передовой целых частей, и про оставление огромных территорий. В конце – «довести до всего личного состава в части, касающейся…». На экстренном построении командир полка довел.

– И то правда, – прокомментировал приказ Хренов. – Считай, до Волги фашист дошел… Пора бы и упереться…

– Упремся, – ответил Бессонов. – Лично я так упрусь, что у них позвонки треснут!

Заодно командир довел приказ комдива на передислокацию полка. Фашисты взяли Ростов-на-Дону, прорвали фронт, танковые клинья Паулюса и Гота устремились на Сталинград и Кавказ.

Смена района базирования – задача не из простых. Перегнать самолеты на другой аэродром – дело одного дня. И то, если все борта исправны. Только что толку сидеть в чистом поле без топлива, боеприпасов, обслуги, прикрытия и еще очень многого, что составляет армейский организм и называется полевой аэродром истребительного полка. Поэтому первыми ушли колонны с передовым отрядом. Приблизительно такой, какой встретил Бессонов два месяца назад. И вновь с ним ушла Шурка. Бессонову стало необъяснимо пусто. Когда она была здесь, они могли по несколько суток не видеться, но стоило ему услышать ее голос или издали заметить ее фигуру, как на душе становилось тепло и спокойно. А сейчас он не находил себе места. «Дошли, не дошли… Как они там?»

Выручил, как всегда, Хренов. Сходил к дежурному, узнал, что и как…

– Прибыли. Окапываются. Местные здорово помогают. Так что успокойся – через неделю увидитесь.

– А я и не волнуюсь, с чего вы взяли, Алексей Михайлович?

– Мне-то не темни. Как дети малые, что один, что вторая, – хмыкнул в усы старшина и пошел укладывать пожитки. Потом вспомнил: – Тебя командир к себе вызывал.

Тем временем канонада подступала все ближе…

* * *

На столе перед командиром лежал пакет. Третий.

– Садись, Пал Григорьевич, – командир указал на стул рядом. – Извини, сразу не довел, пытался отбрехаться, но получил по башке, мало не показалось. Читай, – и подвинул к Бессонову пакет.

Тот достал из него листок с приказом командующего авиацией фронта «Об откомандировании рядового Бессонова в распоряжение директора завода № 262».

– Ни на какой завод я не пойду.

Бессонов встал и принял строевую стойку. Мол, расстреливайте сразу.

– Сам не хочу, но говорю тебе, я уже огреб. Вышел на командующего твоими словами «никуда не пойдет»… Лучше тебе не знать, что я услышал. Самое мягкое – увезут под конвоем… И меня, кстати, тоже. Только в разные стороны – тебя на завод. А меня в штрафбат…

Бессонов сел, опустил голову. Командир продолжил:

– Как летчик летчику… Я перед тобой мальчишка. Про остальных молчу. Но… Есть летчики, есть асы, а есть испытатели! Первое дано не каждому, второе – один на сотню, а испытатели – это мечта и доверие…

Бес не стал ждать развитие мысли Павлова. Глухо спросил:

– Когда?

– В приказе срок указан. Завтра. Ночью за тобой прилетит «ПО-2».

– Разрешите идти?

– Нет, Павел Григорьевич, так не пойдет. С этой минуты я тебе не командир и ты не мой подчиненный, приказать не могу, прошу, пойдем со мной.

После сумрака блиндажа солнце невыносимо ослепило глаза. Полк стоял в строю. На правом фланге знаменная группа. Начальник штаба подал команду и доложил командиру полка. Летчики, технари и обслуга во все глаза смотрели не на командира, а на следовавшего за ним Бессонова. Он-то что делает в трех шагах от кэпа?

Когда НШ довел приказ, по строю прокатился ропот. У кого удивление, у кого нескрываемая горечь и досада.

Командир заговорил глухо, словно ком в горле застрял:

– Мы сегодня провожаем не просто солдата или летчика, ас от бога уходит на более ответственную и не менее опасную должность летчика-испытателя. От него теперь будет зависеть, какие самолеты мы будем получать с завода. Хочу выразить от имени полка благодарность за его служение, за искусство пилотирования, за науку побеждать. Пал Григорьевич, спасибо тебе, дорогой.

Командир пожал руку, а потом неожиданно притянул и крепко обнял Бессонова.

Последовала команда: «Знамя на средину! Полк, смирно!»

Штабс-капитану не надо было объяснять, что делать в такой ситуации. Подошел, отдал честь, снял пилотку, преклонил колено, свободной рукой взял полотнище и приложил к губам. Встал, надел пилотку, отдал честь, развернулся и вернулся к командиру.

Похоже, его горло тоже душили спазмы.