Архив Шульца

"Архив Шульца" еще один претендент   на премию "Большая книга" 2021.
Роман,состоящий из мелких кусочков мозаики с эпизодами жизни разных людей ,живущих в разное время.
Если их все собрать , получаем панно с изображением жизненного пути большой русско- еврейской семьи. Страницы дневников,магнитофонные пленки, воспоминания. Архив семьи  Шуши Шульца. Архитектора , живущего в большой благополучной стране, за океаном. Но, как дороги каждому человеку воспоминания о близких людях и особенное время жизни под названием молодость.
Судьба Шуши неразрывно связана с историей "Софьи Власьевны”,так автор называет СССР.
Его юность совпала с  Оттепелью 60 -х г.
С появлением ,на короткое время свободы слова, открытостью западному миру,  свободой творческой деятельности.
Но ,Оттепель быстро закончилась,а неразделяющая, официальной идеологии государства,часть интеллектуалов ищет свободы. Времена диссидентства. Люди живут двойной жизнью. Ищет свободы от "режима для быдла" и Шуша Шульц.
Молодой архитектор делает свой выбор. Эмиграция. Италия,затем Америка, где и происходит самый юмористический эпизод в жизни героя, который рекламировала аннотация.
В Лос-Анджелесе Шульц , однажды получает коробку с семейным архивом,котрый считался безвозвратно утраченным. История пропажи архива изложена отдельно. А возвращение докуметов через много лет, невероятно загадочно.Книга получилась очень личной. .Это действительно летопись  семьи и близких друзей и знакомых героя (автора ), его путь в эмиграцию.Здесь не литературные герои, а реальные  люди,которые жили 60 лет назад и решали личные проблемы с позиции своих взглядов.
Почему этот роман попал в шорт лист национальной премии, не понимаю.

История советского правильного ребенка, а потом и молодого человека Шуши, в 50-60 и далее годы.История его становления, история его отношений с "налетом" политики, любви в коммуналках..как начать, что делать:)История семьи, отчима и деток, любви..История поклонения Сеньору, ради которого Шуша готов горы свернуть; и неразделённой любви Сеньора к девушке......Такой роман о  застойных годах, рассвете оттепели.Если б было не так заумно , то вполне Можно было назвать "Оттепель_2"_ как продолжение/ спойлер к фильму.Не

Вот так, столетия подряд,
все влюблены мы невпопад,
и странствуют, не совпадая,
два сердца, сирых две ладьи,
ямб ненасытный услаждая
великой горечью любви.
"Дачный роман" Бэлла АхмадулинаЭти строки из поэмы, в которой Бэлла Ахатовна рассказала о своем знакомстве с братом и сестрой Паперными, детьми известного литературоведа (в книге отец героя переводчик, хотя интернеты ничего не говорят о переводческой деятельности Зиновия Паперного - спишем на допустимую в художественно-биографической прозе вольность). Так или иначе, брат и сестра Паперные были частью советской интеллектуальной элиты, унаследовав родительские таланты, превзойдя их многообразием и в очередной раз опровергнув максиму об отдыхающей природе. Именно элиты, не номенклатуры и не золотой молодежи, это не идентичные множества, хотя отчасти пересекающимися были. На самом деле, из этого круга вышло множество ярких интересных персонажей, я благодарна своей читательской планиде за знакомство с "Агафонкиным и временем" Олега Радзинского,, который, как и автор "Архива Шульца" эмигрировал, не писатель по основной профессии, добился значительного успеха в том, чем занимается профессионально.Что определенным образом и достаточно лестно характеризует этих мальчиков. Да, унаследовали родительские таланты. Да, с детства имели возможность развивать их. Нет, не побоялись в свое время свернуть с проторенной тропы, оставить уютную, достаточно обеспеченную обыденность, прыгнуть в пустоту с пустыми руками, чтобы найти себя и в этой новой жизни.Ужасно жалею, что не смогла посмотреть вчерашнюю встречу с Владимиром Паперным, которую проводила Редакция Елены Шубиной, потому что часом раньше случилась авария на подстанции. обеспечивающей наш поселок электричеством, и в это время ехала ночевать к дочери, не хотелось замерзнуть февральской ночью до смерти. Кстати, о смерти: Умер во время операции аппендицита. Общий наркоз на него не подействовал, из вежливости он притворился спящим. Когда ему резали живот, он терпел, но, когда приоткрыл глаза и увидел в зеркале наверху свои развороченные внутренности, вскочил и бросился бежать, волоча за собой кишки и оставляя на полу кровавый след

Она такая, эта книга: семейные хроники переплетаются в ней с байками, в которые трудно поверить: отчасти анекдотами, частью подростковыми ужастиками (поверить сложно, но отчего-то безоговорочно веришь).Родственники и знакомые семьи лишь отчасти предстают здесь обычными людьми, чаще в их чертах сквозят сказочные и мифические персонажи. Быль и легенда диковинным образом переплетается в этих беллетризованных мемуарах, образуя мозаику, для которой стандартное определение "судьба семьи в судьбе страны" подходит исчезающее мало. И не вполне о семье, больше о главном герое, его друзьях и его женщинах. И не вполне о стране, "Архив Шульца" история эмигранта, пожившего некоторое время, прежде, чем попасть в Америку, в Италии, залихватская итальянская эпопея совсем не похожа на "восходит в свой номер на борт по трапу пассажир, несущий в кармане граппу, совершенный никто, человек в плаще, потерявший память, отчизну, сына; по горбу его плачет в лесах осина, если кто-то плачет о нем вообще"Не думаю, чтобы оставленная отчизна много по ним плакала, как и сами они не особенно заливались слезами. Некогда было, нужно делать свое дело и жить свою жизнь. Удивительно занятную, в сравнении со среднестатистическим бытием ровесника, рожденного в СССР.Мне было интересно. Такой опыт внутренней свободы, изначального ощущения себя гражданином мира, космополитизм.

Если бы не COVID-19, книга могла бы никогда не выйти. Писалась она десятилетия с переменным успехом. Получилась этакая полуеврейская сага о родившемся после войны советском человеке, с различными оттенками архитектуры.
Соответственно, большинство признаков советской интеллигентской семьи на лицо.
Юность его прошла среди интеллектуалов в Ленинградской тюремно-психиатрической больнице, где их всех лечили от диссидентства методом профессора Снежневского.Первая и самая личная глава о сестре. Рваные обрывки несчастной жизни. И конечно же, обязательное упоминание о погромах. Ирония про непроизносимое имя Бога, но попытки пошутить не удались.
– Бабушка, а ты помнишь крепостное право?
– Помню, внученька.
– А как его отменяли, помнишь?
– Помню, внученька. Мы так плакали, так плакали. Что теперь с нами будет, кто нас защитит…Потом сама Валя (мать главного героя) будет также плакать после смерти Сталина.
Рассказ о семье, который даже не мемуары или автобиография, а именно как будто сидит человек на стуле и вспоминает... А читатель слушает, забывая записывать.
…талант быть человеком важнее таланта писать романы.Местами это очень личный текст. Нужна была большая смелость или безразличие уже с высоты прожитых лет. Писать мысли за других людей, которых и в живых то уже нет. С одной стороны это дань уважения памяти о тех людях. Чтобы они не канули в Лету. С другой стороны, а что они думали на самом деле? Это своя история человека имеющего возможность говорить, и мало кто может уже возразить.
Мы с вами относимся к этому режиму одинаково. Это режим для быдла, а не для нас с вами. Мы должны быть не жертвами этого режима, а его, если угодно, мозгом.Где-то к середине книги, мне кажется, я начал чувствовать ритм между общением персонажей между собой и их общением с нами. Это неповторимый рисунок автора.
Забыли, что существовать в России можно только потому, что законы не соблюдаются?Забавно, что эпизоды, связанные с архитектурой в разы больше остальных.
– Правильно! – вдруг громко произнесла очнувшаяся Нинка. – Именно так из этой бл*дской страны и надо уезжать! Все бросить и рвать когти.Предыдущее описание путешествий по СССР блекнет по сравнению с Италией. Упадок и вандализм против бережного отношения к прекрасному.
Еврейская взаимовыручка, куча организаций по всему миру и по сути, очередной плевок в сторону русских. Может и оправданный, но мне, как русскому, неприятный.
Можете обижаться, но в какой-то момент показалось, что я слушаю старого еврея и не верю ни единому слову.
В эпизоде "Диалог со шпионом" критикуется бесплатное образование и бесплатная медицина в СССР, потому что бесплатное не может быть хорошим. Спустя много лет, проведённых в США, это лишь попытка убедить самого себя.
Это была прекрасная жизнь, и я рад что прожил её.
Так почему же роман попал в шорт-лист Большой книги? Будем считать это мицвой жюри.