Дама с красной лилией

–Не умничай, – оборвал меня Коля. – Ты на третьем курсе, а я уже десятки жизненных университетов окончил.

Я отметил, что в данном контексте он употребил правильный глагол «окончил», а не «закончил», что является распространенной ошибкой.

–Писать? – Я сделал удивленный вид. – Конечно. Сотрудничаю со многими печатными и сетевыми изданиями, никто пока не жаловался. Вообще же, хочу устроиться на телевидение и перейти на заочный, у моего друга отец в отделе кадров новостного канала…

–Что ж, посмотрим, – снова перебил меня Коля.

–А ничего, мордашка симпатичная, – произнесла с приторной улыбкой Людмила Карловна, отправляя в рот очередную конфету.

Эта ее реплика почему-то не понравилась не только мне, но и Коле.

–Людочка, поставь, пожалуйста, чайник, – попросил он сестру.

–Сию секунду, – бодро отозвалась секретарша и с легкостью, удивительной для ее размеров, стала пчелкой летать по тесному полуподвалу, ловко огибая углы столов и пластмассовые урны на полу. Я насчитал их целых пять. Для чего такое количество, непонятно. Из встроенного в стенку шкафа, она выудила электрический чайник, пачку чая, вазочку с овсяным печеньем. Одну печенюшку она тут же скушала.

Вскоре чайник засвистел, будто прокололи шину КАМАЗа. Опять по спине побежали мурашки.

– Может, перейдем к делу? – осмелился я предложить. – Расскажите мне о каком-нибудь интересном расследовании.

–Да какое расследование, – вздохнул Коля и его лицо вмиг стало каким-то беззащитным, детским. Я крайне удивился этому неожиданному, чудесному преображению. – Все интересное Сверло съел. Так что придется тебе обождать.

Я был очень огорчен его словами. Рассчитывал на любопытный криминальный рассказ с неожиданными поворотами, а тут полный пролет. Коля, кажется, сдулся. «Подарок» Славы оказался пустышкой. Зачем только Мигрень спрашивал могу ли я писать?

–Ну что ж, – сказал я, откровенно упавшим голосом. – Тогда я пойду.

–Иди.

–Можно буду вам позванивать, мало ли что?..

–Звони.

Я встал, повернулся лицом к двери, даже не спросив номера Мигреня. Слава мне его не дал, сказал, что Коля очень не любит, когда ему звонят незнакомые. Кивнул на прощание Людочке, разливавшей ароматную заварку по белым китайским кружкам с птичками полулитрового размера. Кружек было три. Не забыла про меня, отметил я.

Руку Коле я протягивать не стал: во-первых, пандемия, во-вторых, вряд ли нужно ему было мое рукопожатие.

Сделал шаг к двери, но тут она распахнулась. В проеме появилась чуть менее полная, чем Людочка, дама с розовым газовым шарфиком на желтой, морщинистой шее. На даме было широкое льняное платье, туго подпоясанное синим ремешком, отчего ее бедра казались шире дверного проема. К платью была приколота изящная матерчатая брошь в виде красной лилии с голубыми тычинками. В руках она держала черную сумку с кисточкой на железной «паутинке». Ее глаза были полны печали и нервной энергии.

Она с легкостью отодвинула меня бедром, ринулась к Коле, словно давно его знала, без приглашения плюхнулась на «мой» стул. То ли заскрипел под ней стул, то ли она издала жалобный звук.

Коля, кажется, тоже был несколько ошарашен. Застыла с чайником и Людочка.

Дама поводила носом, без спросу взяла кружку с заваркой со стола секретарши, сделала большой, жадный глоток.

–Спасибо, – произнесла она. – Сахару только маловато. Но это и хорошо. Врачи мне запрещают, говорят, преддиабетное состояние. А я много сладкого и не ем, разве что тортик раз в неделю, ну иногда два. Однако это редко, когда именины у кого или праздник какой.

–Чем могу, так сказать.., – попытался перебить даму Коля, но она привыкла слушать, вероятно, в основном себя.

Я давно заметил, что полные женщины удивительно самодостаточны и непрошибаемы. Наука это объясняет большим количеством мужского гормона тестостерона в их крови. Но я так же знаю, что они очень активны в сексуальном плане, даже ненасытны, что говорит о переизбытке уже женского полового гормона – эстрогена. То есть, это такие «бочки» наполненные разными гормонами. И как только не лопаются от сего природного противоречия.

Дама взбила белыми кулачками свою «химическую» шевелюру ярко коричневого цвета, глубоко вздохнула грудью не меньше девятого размера. Вынула ажурный носовой платок из сумочки, высморкалась.

–У меня муж пропал, – перешла она, наконец, к делу.

–Вот как. – Коля округлил глаза, будто подобное заявление от клиенток было для него в новость. – Когда же? Простите, как вас?..

Дама назвалась Полиной Петровной Морозкиной и махнула рукой:

–Да черт бы с ним, что пропал. Он перстень с собой унес.

–Перстень? Какой перстень?

–В том то и дело, что непростой. Семейная реликвия, золотая печатка самого Рюрика.

–Кого?

–Великого новгородского князя. Основателя России.

Я был не менее огорошен, чем Коля, а потому так и не переступил порога агентства. Машинально опустился на ступеньки у выхода.

–Основателя Древней, вернее, Новгородской Руси, – поправил я Полину Петровну. Мы как раз в университете проходили тот период истории. – Россией Русь стала называться при Иване Грозном.

–Не умничай, – кинул мне Коля, но не зло, как бы походя, и я это расценил как возможность остаться и послушать. – Продолжайте.

–Продолжаю. Печатка с выбитым на ней трезубом, ну точно таким, как украинцы теперь своим гербом сделали. Князья то наши: новгородские, псковские, ростовские Киев просто оккупировали и сделали своей вотчиной, а свидомые их теперь украинцами называют. Забавно да? Это все равно, что если бы Наполеон в Москве остался, русским бы его назвали. А еще украинцы говорят, что они сами и есть настоящие русские, а мы мол… Поляне они и древляне, сотни лет, сидевшие под хазарами, покуда их наши русские князья у степняков не отбили…