Спасти Рюрика

– Об установке речи пока не идет, – спокойно ответил изобретатель. – Это небольшая техническая система, генерирующая так называемый электромагнитный пузырь, в котором пространство-время меняют свою кривизну и пересекаются. Согласно общепринятым представлениям, Вселенная имеет три пространственных измерения и одно временное…

– Допустим, что дальше, – перебил Юра.

– В 1943 году на одной из своих военных баз американцы поместили в подобный пузырь эсминец. И он пропал, а появился за сотни миль. Члены экипажа говорили, что они побывали в другом времени, но их сочли сумасшедшими.

– Не удивительно. У вас дома тоже стоит эсминец?

Липатов специально пошел на обострение разговора. Ненормальные обычно начинают бурно реагировать: кричать, даже угрожать и тем самым выдают себя с головой. Но спокойствию этого чудака можно было позавидовать.

– Я помещал в пузырь таракана.

– Да, у каждого в голове свои тараканы, – вставил банальную фразу Липатов и сам же от нее поморщился – перебор.

И здесь мимо. Звонивший гражданин продолжал гнуть свое.

– Насекомое исчезло из контура через пять минут после включения системы, а появилось только через полчаса. Хотя, может, и раньше. Я обыскал всю квартиру и обнаружил таракана на кухне, в мойке.

Юра расхохотался так, что за окном заходила ходуном Останкинская башня. Такого положительного эмоционального заряда он не ожидал получить с утра пораньше. Хорошо, однако, что на летучку приехал раньше времени. Хоть посмеяться от души.

– В мойке, а в холодильнике не пробовали искать?

– Вы, вероятно, не поняли. Насекомое находилось в герметичном контейнере. А других тараканов в моей квартире не было. Да и вообще, они исчезли из крупных городов. Влияние компьютеров и мобильной связи. Разве не читали?

Об этом Липатов, конечно, читал, поэтому несколько снизил иронию.

– Предположим, таракан каким-то чудом попал на кухню. Но вы-то говорите о перемещении во времени. С чего вы решили, что он находился полчаса в прошлом или будущем?

– Таракан вырос на четыре миллиметра. Если бы он попал в будущее, время для него двигалось бы медленнее, чем для нас. Мы бы состарились, а он бы остался прежним. Да, насекомое было помечено зеленой краской, ошибки быть не может.

Вспомнив, что должен через час озвучивать текст, который еще нужно вычитать, Липатов решил закончить бессмысленный разговор. И все же поинтересовался:

– Так что представляет собой ваша система?

– Под действием плазмы в мощном гравитационном поле меняется пространственно-временной континуум. Подробности по телефону ни к чему. Приезжайте, увидите.

Послышался писк открывающейся входной двери. В комнату ввалился звукорежиссер Слава Булатов.

– Ты все еще здесь, а я тебя давно у микрофона жду!

– Договорились же через час, – не отрывая трубку от уха, проворчал Юра. – Иду сейчас. – Отключил, было, телефон, не попрощавшись с изобретателем, но вовремя опомнился – со зрителями, кто бы они ни были, нужно обходиться вежливо. – Дорогой изобретатель, когда сделаете настоящую установку, чтобы можно было не только тараканов, но и людей перемещать во времени, тогда звоните. Обязательно приедем, а сейчас, извините, дела. Спасибо, что смотрите нашу программу.

– Для такой установки нужен мощный источник энергии и иная компьютерная программа, – ответила напоследок трубка. Но Липатов уже не расслышал последнюю фразу. Собрал, разбросанные по двум столам тексты, отравился на озвучку.

Вспомнил об изобретателе только вечером, поинтересовался у коллег, не звонил ли снова некий чудак, что создал машину времени? Нет, никто с этими глупостями, слава богу, не приставал. Значит, не законченный дурак, решил Юра. Ненормальные граждане обычно названивают целый день, пока не достанут всю редакцию.

Изобретатель объявился через девять месяцев. Сказал, что удалось собрать плазменный генератор электрического тока необходимой мощности, разработать программу, способную контролировать физические процессы на уровне нейтронов и протонов, словом, рабочая установка готова. На этот раз представился – инженер Олег Евгеньевич Вяземский. Оставил номер телефона. Юра машинально записал его на газете и забыл. У передачи и так хороший рейтинг, нет необходимости снимать жареные сюжеты. Пусть этим РЭН ТВ занимается. Но через час в офис влетел взъерошенный продюсер Петя Бестужев. Сказал, что репортаж о нанотехнологиях канал снял с эфира, заподозрил скрытую рекламу, нужно ставить в программу другой материал.

Легко сказать другой. Все готовые сюжеты заперты в сейфе у режиссера. Он улетел с любовницей в Венецию, а две пары ключей увез случайно с собой. Будет только через три дня.

– Придумай что-нибудь, – смотрел на Юру продюсер собачьими глазами, – тряхни стариной, сними сюжет.

Юру недавно назначили шеф-редактором, и снимать сюжеты в его обязанности уже не входило. Но другие журналисты, как назло, уже разбежались по домам.

– Что я тебе сейчас сниму? – огрызнулся Липатов. – Лето, институты опустели, все загорают, и кто монтировать будет?

– Возьмем режиссера у соседей на прокат. Кто-нибудь из операторов еще здесь? Бери любого, снимай, что душе твоей угодно.

– Моей душе угодно выпить красного вина и лечь на даче спать в яблоневом саду.

– Потом, потом. В ресторан свожу.

Липатов, сплюнул, нужно было сваливать с работы раньше.

Открыл записную книжку. Ну и кому прикажете звонить? Институт молекулярной генетики, Центр управления полетами…. На столе заметил газету с фамилией и телефоном изобретателя. Покусал губы, почесал подбородок. Стукнул кулаком в стенку.

– Эй, продюсер, есть тут один гражданин, он машину времени изобрел.

– Езжай к кому хочешь, хоть к Ньютону.

– Вместе поедем, шоферов уже отпустили, сам за руль сядешь.

– Не впервой.

– Предупреждаю, скорее всего, изобретатель псих.

– Эка для тебя невидаль!

Да уж, с кем только не приходилось сталкиваться за время работы в научной передаче, а материалы, и вполне приличные, в эфир выходили. Набрал номер, откашлялся.

– Господин Вяземский?

Инженер сразу узнал Липатова, согласился принять съемочную группу хоть ночью. Жил он, как оказалось, в Подмосковье, километрах в сорока от столицы, в поселке Востряково.

Оператор Миша Сотников, которого поймали уже в дверях офисного центра, хмуро загрузил в машину продюсера «железо», с обиженным видом расположился сзади. Петя завернул на заправку, залил полный бак бензина и через полупустое третье кольцо быстро вырулил на Симферопольское шоссе. Когда выехали за город, Липатов еще раз предупредил:

– Возможен клинический случай.

– Все они, изобретатели, не от мира сего, – только и ответил продюсер.

В поселке Востряково первая же бабка указала на дом изобретателя. Когда в один голос сказав «спасибо», двинулись дальше, она многозначительно покрутила указательным пальцем у виска. Кому это в первую очередь предназначалось, изобретателю ли или телевизионщикам, осталось для Юры загадкой, который наблюдал ее реакцию в боковое зеркало. Дом за неплотным, но высоким забором оказался двухэтажным, каменным, крытым зеленым андулином.

К калитке тут же подбежала удивительно красивая, рослая, светло-коричневая собака с белым пятном на груди. Оглядела всех пронзительно умными, приветливыми глазами, тявкнула, завиляла хвостом. Что за порода Юра определить не смог. Кажется, некая помесь немецкой овчарки и лабрадора. А может и среднего пуделя. Но от овчарки что-то было определенно.

Собака по-хозяйски вежливо проводила гостей через вишневый сад до высокого крыльца, легла. Вскоре на нем появился хозяин. Это был среднего роста, одетый во все светлое, кроме изумрудного шейного платка, пожилой мужчина. Черные волосы и темный загар лица, резко контрастировали с небольшой пепельной бородкой. Инженер походил на практикующего индивидуальным порядком косметолога. И никакой хитрости и безумных искр в глазах, свойственных многим изобретателям.

Не обременяя гостей рукопожатием, пригласил в дом, указал на овальный стол, за которым все четверо и расположились. Рядом легла собака, не сводящая преданного взгляда с хозяина. Повисла тишина. Юра решительно не знал с чего начать разговор. С кем только не приходилось общаться – и с президентами и с министрами, а тут растерялся. Ну не вязался образ этого интеллигентного человека с машиной времени, в существование которой нормальному человеку поверить просто невозможно. В комнату заглянуло вечернее солнце. Глаза инженера сделались такого же цвета, как и шейный платок, изумрудными. Они были глубокими и несколько усталыми.

– Ирна, – наконец, сказал Вяземский, – принеси, пожалуйста, мою трубку.