Правда гончих псов. Виртуальные приключения в эпоху Ивана Грозного и Бориса Годунова

– Он сам на кинжал напоролся, – быстро ответил за Василия Годунов. – Сам!

Плетнев заиграл желваками, лицо его сделалось желтым, как при лихорадке, а уши покраснели, словно их подогревали свечами.

– Да перестань же трутом махать перед бочкой! – не сдержался он в адрес Бориса. – Вся изба ужо серой провоняла.

Годунов на это лишь рассмеялся. Но трут все же погасил, подпалив предварительно свечу от лампады под Богородицей. Он подошел к Бакуне.

– Ты сам-то читал сие послание? – тихо спросил Борис.

Вопрос прозвучал зло и даже угрожающе. Бакуня хотел возмутиться наглости юнца, но, вспомнив оплеуху, передумал. Он, конечно, не сомневался, что в миг бы разделался с этим наглым переростком, но теперь было не до того.

– Нет. Письмо печатей сургучовой было скреплено.

– Тебе ли она преграда?

– Не читал!

– И даже не ведал что в нём?

– Не ведал.

– Скуратов встречался со Старицким на днях?

– Только от него возвернулись.

– Выкладывай, друже, об чем говорили, да всё в точности.

Бакуня вздохнув, передал разговор, что состоялся вечером в доме князя.

– Ага, – почесал лоб Годунов. – Теперь ясен следующий ход Малюты. Что ж, не будем его сдерживать. Ты сейчас же вернешься к хозяину, да токмо не сообщишь ему, что государь умер. Уразумел?

– Без Губова? Так Малюта меня прибьет.

– Скажешь, что решил попытать стряпчего самолично. И он подтвердил, что да, царь очень плох, что это никакой не обман и скоро отойдет, потому как… с ног до головы покрылся волдырями и черными пятнами. С Василием Васильевичем в приказе был я – Бориска Годунов. То подтвердят твои кромешники. А потом… потом вдруг я, юнец безусый, видно припадочный, бросился со свечой к бочке с порохом. Ты успел едва унести ноги, дом-то и взорвался. И нет более ни Губова, ни Годунова, коих царь послал устроить дознание в Разбойном приказе. Нет и тела дьяка Никитина, которое лежало в подвале приказа, а потому сгорело. Словом, концы в воду.

Бакуня покрутил головой, соображая, но так до конца и не понял смысла слов шустрого парня. Тот же продолжал:

– Малюта ждать не станет. Ужо утром заставит князя написать письмо Курбскому. Повезешь его Андрею Михайловичу, вестимо, ты. Так вот, то послание передашь нам, а заместо него получишь иное. И смотри, тиун, не вздумай играться с огнем. Поверь мне, ежели оступишься, не то что костей, пепла опосля себя не соберешь.

Слышать такую угрозу от какого-то Годунова, Бакуне было невыносимо. Но понимал, что выхода нет.

– Где же мы встренемся?

– Недалеко от Белого города, в корчме, что Малява держит. Знаешь, поди? – это уже спросил Губов.

– А то. Токмо мне не понятно про бочку с порохом и пожар. Как же это?

– Да очень просто.

После этих слов Борис спокойно встал, выкатил из-под стола бочонок с огненным зельем, опрокинул на бок. Часть пороха высыпалась и Годунов сделал из нее длинную дорожку. Затем так же спокойно поднес свечу к ее краю. Порох вспыхнул. Огненная змейка, шипя и разбрызгивая искры, поползла к бочке.

Бакуня глядел и не верил своим глазам.

– Что вылупился? – толкнул его в плечо Годунов. – Беги, покуда цел.

Только теперь до тиуна дошло. Он подскочил, как ошпаренный, бросился вон из избы.

А Василий и Борис, в свою очередь, поспешили из приказа через черный ход. Только успели выскочить и залечь в ближайшей канаве, как внутри дома громыхнуло так, что повылетали окна. Приказ почти сразу охватило пламенем, который гигантским факелом осветил всё Зарядье.

Пробуждение второе. Неизвестность

Оператор Юра Головин проснулся от громких голосов. На своих рабочих местах сидели его коллеги и сосредоточенно что-то обсуждали, перебивая друг друга. На их бледных лицах было сильное напряжение.

– Может, что с центральной блокировкой дверей? – говорил Петя Вельяминов.

– Ну при чем тут двери, – горячился журналист Илья Плетнев, – когда и Софокл ни на что не реагирует! Вот!

Он хлопнул несколько раз в ладоши, пощелкал пальцами, дважды повторил свой личный пароль. Но компьютер не реагировал. Сбоку на виртуальном экране пылала двойная звезда Сердце Карла. Рядом – планета Энона. Причем, довольно внушительных размеров. На ней уже можно было разглядеть материки и океаны.

– Ничего не понимаю, – вглядывался в изображение Илья. – Так приблизиться к Эноне мы должны были лишь в конце третьего сна. Но ведь мы же не проспали лишнего, сегодня только 25 октября.

– Вот именно!

– Что за шум? – спросил, потягиваясь Юра. – Ну, братцы, доложу я вам, и бабахнуло в Разбойном приказе. До сих пор в ушах звенит. Вы тоже там были или с Иваном Васильевичем от упырей в кабаке отбивались?

– Да погоди ты, – оборвал оператора продюсер, даже не поздоровавшись. – Тут дело поважнее, чем галлюцинации обсуждать.

– Что стряслось-то, можете объяснить?

Головин отключил дистанционные датчики аппарата искусственного сна, опустил ноги на пол, обулся. Подошел к приятелям.

– Ну?

– Нет связи с командой корабля, отсек не открывается. Софокл молчит, как воды в рот набрал.

– Введите код экстренного выключения блокировки. Нажмите SOS наконец.

– Во, какой умный, – ухмыльнулся журналист. – Сразу видно из 16-го века.

– Ага. Приключение – закачаешься. Детектив что надо. Вы-то участвовали?

– Разумеется, – вяло ответил Илья. – Я проснулся, когда Борис порох подпалил. Все выжили-то?

– Порядок, не беспокойся. Теперь интересно как поведет себя Бакуня.

– Мужики, вы совсем очумели? – вспылил Петя Вельяминов. – Тут непонятное ЧП, а вы о сказках. Самое удивительное, что мы уже, видимо, давно в созвездии Гончих псов! А должны были находиться только у Волопаса. И Энона вон рядом.

Юра нажал на встроенный чип. Вспыхнул экран на руке. 25 октября, 20…года, 15 часов 21 минута по Гринвичу.