Кодекс крови: Кодекс крови. Грани реальности. Тени кукловодов (сборник)

– Любезный, подойди сюда, – обратился я к портье, тут же поспешившему исполнить пожелание. – Среди тех, кого переселяли в связи с пожеланиями князя, были дворяне?

– А как же-с, – изогнулся тот в поклоне. – Были. Особенно один офицер, капитан. Они очень сильно ругаться изволили-с…

– Надеюсь, что он еще не съехал?

– Нет ещё. Здесь, мы ему более просторный номер предоставили, но все равно его благородие оскорбился. Чуть было меня с лестницы не спустил.

– Скажи спасибо, что не пристрелил. Я бы точно не удержался. Сначала твою холуйскую персону, а потом и этого сиятельного наглеца. Шучу, шутки у меня такие, – добавил я, увидев в глазах прислуги накатившую волну панического страха. – Быстро беги за капитаном и доложи, что его незамедлительно желает видеть ротмистр Градов из Отдельного корпуса жандармов. По личному, но интересному для обеих сторон вопросу. Ты ещё здесь?

Уже нет… Как говорится, от цокота копыт пыль по полю летит. Вместо копыт сапоги гармошкой, вместо поля роскошный вестибюль центральной гостиницы города, но вот пришла на память поговорка и всё тут. Зато какой неподдельный энтузиазм проснулся у этого холёного типчика, стоило ему лишь чуточку пригрозить. А ведь в каждой шутке есть определенная доля правды. Естественно, на месте капитана я не стал бы тратить пулю на такое пустое место, как прислуга – спуск с лестницы от удара сапога под зад для подобных индивидуумов наилучшее наказание за наглость. Но вот их княжеское сиятельство – совсем другое дело.

Клим и Висельник откровенно наслаждались неожиданным спектаклем, ну а Ханна уловил суть раньше остальных:

– Собираешься использовать этого капитана для того, чтобы он засвидетельствовал происходящее как соответствующее офицерскому кодексу чести?

– Само собой разумеется, – усмехнулся я в ответ. – Мне, собственно, абсолютно безразлична фигура свидетеля, только бы он не принадлежал к «охранке», да был благородного происхождения. Ну а тут случай уж слишком удачный: офицер, вспыльчивого нрава, да ещё обозленный именно на Мереяславского. Грех не использовать представившуюся возможность. А вот и он, кстати. Колоритный персонаж.

– Эт точно…

Факт. Капитан от инфантерии, широкоплечий шкаф с ростом, приближающимся к двум метрам, усы как у мартовского кота. И в глазах озверение на всю окружающую реальность.

– Ну и кому я понадобился в вашей «охранке»! – заревел он голосом встревоженного мамонта. – Благонадёжность мою проверять вздумали? Так я вам сейчас её устрою, навек запомните!

– Успокойтесь, капитан. И не орите так громко, уши от ваших воплей болят, – тональность моего голоса сейчас напоминала арктическую стужу. – Лично до вас нет никакого дела ни мне лично, ни тем более той организации, что я представляю. Зато очень меня интересует князь Мереяславский, и что-то мне подсказывает насчёт твоей прямой заинтересованности в этом вопросе.

– Это ещё кто такой? – опешил капитан. – Первый раз такую фамилию слышу.

– Да ну? Впрочем, может быть, ты и не поинтересовался фамилией того сиятельного хама, из-за которого тебя выставили из номера, словно ненужный хлам. Так вот, его фамилия именно Мереяславский.

Ого! Глаза загорелись адским пламенем, грудь колесом… Эмоциональный, очень быстро впадающий в неконтролируемую ярость субъект. Как раз то, что мне и требуется. Представь сейчас пред его взором князя, да вложи в руку кинжал или пистолет, и всё, можете давать в газеты объявления о безвременной кончине представителя одного из древних княжеских родов. Однако мне не требуется именно такого развития событий… Тоньше надо действовать, изящнее. А для начала чуточку успокоим капитана, он, бедняга, от избытка эмоций аж дар речи потерял.

– Меньше чувств и больше дела. Капитан, я не для того вам об этом говорю, чтобы расстроить или тем паче оскорбить. Нет, вы мне нужны для того, чтобы помочь в одной маленькой, но очень веселой затее, в результате которой Мереяславскому будет не просто плохо, а очень плохо. Согласны принять участие?

– Конечно, – гаркнул вновь обретший голос капитан. – Но… Никаких ваших жандармских штучек, что могут оказаться… далекими от чести мундира.

– Порой бывает вредно слушать тех разгильдяев, что не имеют о нашей службе ни малейшего представления, зато стремятся всячески оболгать и сделать нашу работу ещё более трудной, – скривился я. – Хотя и кровь и грязь присутствуют в больших количествах, гораздо больше, чем на войне. Там, знаешь ли, всё чище и честнее. Но оставим пока это. Сейчас мне нужно присутствие при разговоре с князем Мереяславским постороннего, не имеющего отношения к «охранке» офицера. Будете свидетелем того, что всё происходило согласно принятым правилам. Так оно и окажется, но вот обвинения в недостойном поведении вполне могут последовать, клевета тоже бывает мощным оружием.

– Довольно философии, Стилет, – прервал меня Ханна. – Невежливо заставлять ждать друзей, и совсем уж не стоит поступать так с врагами. Враг ждет нас…

* * *

Ханна был абсолютно прав. Выбирая себе врагов, нужно относиться к ним если и не с уважением, то все же заметно выделять их на общем фоне. Кем бы мы были без наших врагов, что служило бы побудительным мотивом для движения вперёд?

Идти наносить визит князю всей честной компанией было бы слишком большой честью, да и кроме того, кто-то должен быть остаться на случай, если потребуется срочное вмешательство. Например, появится какой-нибудь агент с важными сведениями, а мы все несколько заняты. Оно нам надо? К тому же Висельник всё равно мало пригоден для особо сильных нагрузок, ну а в компанию ему Клима оставили. Для содержательной «беседы» достаточно и меня с Ханной, ну и капитан в качестве свидетеля со стороны. Почему именно Ханна? Висельник не слишком хорошо себя чувствует, а Клим может порой быть излишне эмоционален. Иногда это на пользу, но в предстоящем разговоре толку с этого ровно ноль, более того, немного повредить может.

Вот и второй этаж, его правое крыло, где изволил поселиться князь со всем возможным комфортом. О, да тут ещё нечто вроде привратника имеется? Прелестно… Непроизвольно вырвавшееся весёлое фырканье ничего не говорило не знакомым со мной людям, но вот Ханна изволил малость загрустить. Уж он знал меня очень давно и великолепно представлял, что подобные симптомы свидетельствуют о крайнем обострении и так свойственного мне цинизма вкупе с черным юмором.

– Что вам надо? – с непередаваемым апломбом особо приближенного холуя прозвучал вопрос.

– Ротмистр Градов к князю Мереяславскому. По личному, но очень важному вопросу.

– Не назначено… Я передам князю, а вы зайдите через часок-другой. Князь несомненно захочет с вами побеседовать.

Сказанные слова сопровождались гаденькой усмешкой и нехорошим блеском хитро прищуренных глазок. Однозначно, фамилия моя ему знакома, слышал от своего хозяина, тут и гадать не приходится. А вот с остальным интересно получается, очень интересно.

Пакостная усмешка и блеск глаз, также не отличающийся приятностью. Первый фактор ещё можно объяснить природными особенностями доверенного лица высокопоставленной персоны, привыкшей к практически полной безнаказанности. Хотя тут тоже за уши притянуто. А вот блестящие глазки были не в пример более подозрительны… Знакомый блеск, так смотрят тогда, когда знают о готовящейся пакости и радуются. Чему? Тому, что жертва и понятия ни о чём не имеет. Знаем, проходили, далеко не единожды. А значит что? Правильно, надо в корне пресекать подобные попытки устроить бяку мне и моим друзьям.

Да и хамство, оно тоже, знаете ли, не настраивает на благодушный лад. Придётся лечить… Короткий тычок двумя пальцами в солнечное сплетение заставил погаснуть улыбочку на физиономии княжеского холуя. Он только и смог, что жалобно всхлипнуть и попытался было принять эмбриональную позу. «Помог» ему избежать этого невозмутимый Ханна, ухвативший бедолагу за достаточно длинные волосы со словами:

– Хамство вредит здоровью и плохо отражается на душе. Тебя чему в школе в детстве учили?

Увы, но ответа так и не последовало. Поняв, что оратор из этой ошибки мироздания заведомо никудышный, мой друг слегка добавил ему ребром ладони по шее, обеспечив не слишком здоровый, но крепкий сон на парочку часов.

– Ханна, ты всё же поспешил, – мягко упрекнул я его. – Бесчувственное тело никак не способно послужить проводником. К тому же в благородных домах принято, чтобы о визите докладывали слуги, специально для этого и предназначенные. А слуга он вот, валяется на полу и ни на что пока не пригоден.

– Не ворчи, Стилет, отсюда слышно, где находится этот твой Мереяславский. Нам и проводник не нужен, дверью точно не ошибемся…

– Красивей надо действовать, красивей. Это Климу простительно, он у нас любит уповать на мощь, ну а тебе к лицу более тонкие методы.

– Так это смотря для кого. Невелика персона Мереяславский, единственное достоинство – титул. Посмотрим, как ты будешь его под хохлому расписывать.

Под этот полностью безумный для посторонних людей диалог мы и двигались вперед по направлению к комнате, где находился князь. Чуть позади плелся капитан, у которого от присутствия при таком разговоре значительно поубавилось излишнего гонора. Ничего, то ли ещё будет.

Дверь… Как говорил один глуповатый комедийный персонаж, она прилагательное, поскольку к месту своему приложена. Надобно исправить. Знаю я двери в этой гостинице, сталкивался уже по долгу службы. Их можно хитрым образом пнуть и они откроются, невзирая на заложенный изнутри засов. Хотя… Открыто. Ну-ну, судари мои! Беспечность во все времена была наказуема самым жестоким образом, не стоит и сейчас нарушать сию почтенную традицию. Неплохо было бы ещё малость послушать, о чем там беседовать изволят, но увы, не судьба. Капитан не поймет, а он мне сейчас нужен. Придётся ограничиться неожиданным появлением, что и само по себе весьма неплохо и позволяет начинать разговор в нужном ключе.

Хороший пинок подкованным сапогом, и дверь с жалобным стуком распахивается, открывая вид на собравшуюся там группу людей во главе с самим князем. Силы небесные и подземные! Ну откуда же вас тут столько образовалось? Семь штук, то есть экземпляров, и вид удивленный, словно у сусликов, которым в норку бросили небольшую бомбочку и остались бедолаги одновременно без дома и с расстроенными нервами.

Ну и всё, момент необходимой паузы прошел. Главное, что никто из этих красавцев не вздумал тянуться к оружию, да и вообще совершать резкие телодвижения. Кстати, там был и старый наш с Климом знакомый, тот самый, что изволил быть в церкви для получения инструкций. Однако пора и начать разговор.

– Князь Мереяславский, если не ошибаюсь, – обратился я к осанистому мужчине лет сорока. Видеть-то я его и раньше видел, но лишь на фотокарточке. – Не скажу, будто рад нашему знакомству, но есть общие темы для разговора. Да, я чуть было не совершил оплошность, забыв представиться. Градов, ротмистр Градов…

На лице князя появилось выражение глубочайшей ненависти, вот только лично мне до этого не было ни малейшего дела. Да и разговор только начинался и даже не успел перейти в действительно острую стадию.

– Рядом со мной поручик Кононов, – Ханна слегка кивнул, обозначая свое присутствие. – Ну а с капитаном вы уже должны были встречаться, когда позволили своим холуям воздействовать на персонал гостиницы, перемещать боевого офицера всего лишь ради того, чтобы покомфортнее пристроить свое седалище. Недостойное поведение, совсем недостойное, хотя от вас иного и ожидать сложно.

– Что вы себе позволяете, сударь? – встопорщился князь, которому явно ну очень давно не приходилось слышать ничего подобного.

– Этот же вопрос можно переадресовать и в вашем направлении. Только что в городе появились, а уже решили устроить мне множество неприятностей, причем методами, идущими вразрез с любой честью. Притащить сюда наёмных бретеров, дабы спровоцировать меня на дуэль… За одно это стоило бы вытащить вас на центральную площадь да показательно выпороть. Однако этим дело не ограничилось. Вы связались с теми, с кем точно не стоило связываться.

Вновь изменившееся выражение лица князя подсказало, что я угодил если и не в самый центр мишени, то уж точно в его окрестности. Умение владеть собственным лицом и не позволять появляться там испытываемым эмоциям – отнюдь не самое простое в нашей жизни умение. Зато весьма полезное. Мереяславский был от него если и недалек в обычном понимании, то и не приблизился к тому уровню, что позволил бы обмануть человека, давненько обретающегося в тайной полиции. Тем самым в моих руках оказался очередной козырь. Загадочные его союзники, судя по некоторым признакам, вызывали смутное опасение. А быть может, вовсе не смутное!

Дожимать дальше? Наверно, только тут важно не перейти определенный рубеж, за которым предсказать поведение объекта станет чрезвычайно сложно. Это пока я могу попробовать играть на испытываемом им по отношению к союзникам страхе.

– Взгляните на этого человека, – ткнул я пальцем в сторону знакомца, чьи мозги совсем недавно подверглись вдумчивому исследованию. – Он только что вернулся со встречи, где наверняка обсуждались варианты, как бы понадежнее и без особой огласки избавиться от меня и моих друзей. Ещё один ваш, князь, холуй наверняка занят нелицеприятными делами в Дворянском собрании. Там при должном умении и толстом кошельке можно найти наёмников, великолепно владеющих оружием.

– Напомни ему и о сегодняшнем инциденте с тобой и штабс-ротмистром Климовым, – внёс свою посильную лепту Ханна. – Да что тут говорить, у него и так всё на лице написано! Даже в столичном обществе, узнав об этих дурно пахнущих историях, объявят князиньке обструкцию по всем правилам. Не за то, что замешан, а за то, что попался.

Точно. Высший свет безжалостен к тем, кто его скомпрометировал, тут не бывает никаких исключений. А ведь Ханна с ходу попал во вторую болевую точку, ещё более сильную, нежели опасения князя относительно его местных союзников. Добавим последний штрих, и тогда его можно будет использовать в качестве коврика для ног.