Осколки одной кометы

– Хм. Попробуй как-нибудь отвлечься. К примеру, думай о том, что некоторые вещи кажутся нам необычными, когда живут в голове в качестве образа, в то время как реальность намного беднее.

– Да, но мне кажется, что звезды не принадлежат к этой категории.

– И раз уж ты упустила один прекрасный момент, – не отступал я, – не трать время на сожаления об этом, ведь сейчас ты можешь пропустить еще один и не менее интересный.

И я показал в сторону небольшого леса, который отделял набережную от дороги. Сквозь стволы деревьев была видна река, окутанная туманом и освещенная восходящим солнцем. Спокойствие реки нарушали плескавшиеся в ней рыбы и проходившие друг за другом баржи и теплоходы.

Утренний ветер хранил в себе запах июня и оставлял его в траве у наших ног. Нам оставалось лишь подобрать дары мгновения и запечатлеть их на пленке сознания. Она остановилась. Я сделал несколько шагов вперед и, развернувшись, увидел еще одну прекрасную картину: совсем незнакомая девушка, улыбаясь, полностью понимала меня. Она чувствовала этот момент. От этого по спине у меня пробежали мурашки. «Она понимает меня. Она понимает меня», – думал я, и эта мысль была вкуснее кофе. Эта мысль была нужнее дороги домой. Эта мысль обрела значимость нас.

Мы некоторое время шли, не проронив ни слова, и наслаждались тишиной. Мы шли, и я не хотел, чтобы улица заканчивалась. Я не хотел, чтобы все это заканчивалось. Тишина прекрасна, особенно если рядом человек, который может ее с тобой разделить. Такая тишина способна растворить в себе всю боль одиночества и одновременно обрушить ее на тебя с невероятной силой. Она способна спасти, но в то же время обречь на муки самокопания. Но сейчас она вела нас по каменным артериям города, вбирая в себя каждый вдох для будущих воспоминаний.

И если бы можно было сохранить этот миг и ставить его на повтор тогда, когда одолевает грусть, я бы, наверное, просматривал его целую вечность. Вечность ее присутствия.

Прервав молчание, она тихо произнесла:

– А ведь я обещала себе сегодня не засиживаться допоздна.

– Мы принадлежим к поколению обещающих лечь сегодня пораньше, – ответил я.

– Действительно. Если бы я знала заранее, что принесет мне эта ночь, я бы с бо?льшим удовольствием посвятила первую половину дня крепкому сну, – сказала она, сдерживая зевок.

После этих слов она вновь коснулась моей руки, а мне захотелось обнять ее. Разве так и должно быть? Разве это нормально?

Я посмотрел на нее. Темные волосы, свободно разливавшиеся у нее по плечам, в отблесках солнца были похожи на узор перевернутого огня. Строгие черты лица мило капитулировали перед слегка вздернутым носиком. Легкая улыбка, незаметно коснувшаяся ее полураскрытых губ, отчетливо задела мое сильно закрытое сердце. Почувствовав взгляд, она посмотрела на меня и попыталась сдержать все ту же улыбку, слегка покусывая нижнюю губу. Мы встретились взглядами…

Очень часто на своем жизненном пути мы встречаем людей, чей взгляд воспринимается как нечто легкое и поверхностное. Вы просто смотрите друг на друга, и в это время ваши мысли свободно проносятся в голове, не встречая преград.

Бывают люди, чей взгляд таит в себе опасность. Ты будто оказываешься в темном переулке, а выход из него преграждает стена, обойти которую невозможно, и ты старательно избегаешь их.

Бывают люди, чей взгляд скользит по твоей душе, оставляя за собой еле заметные волны интереса. Все это жутко распространено, оттого и привычно.

Но на ее взгляде я подорвался.

Ее взгляд смог в один миг обрушить всю значимость мира. Мне показалось, будто… будто я нужен. Мне показалось, будто в мозаику моей жизни добавили недостающий элемент, и теперь я могу рассмотреть ее целиком. Мне показалось, будто улицы города аплодировали нам, а ветер разносил их восторг, нарушая покой обочин.

Рукава свитера, что прикрывал ее хрупкие плечи, покачивались в такт ее шагам. Светлую ткань платья покрывал цветочный узор. Я бы покрыл ее цветами своих поцелуев в знак благодарности за спасение. В знак благодарности за внимание. В знак… просто так.

– Когда я была маленькой, родители несколько раз в году устраивали мне праздник, – она начала рассказывать, прервав короткий миг тишины. – Зная, что я безумно люблю животных, они набивали багажник машины различными кормами и возили меня в приюты. Там я видела, как брошенные и никому не нужные существа прощают людей и ждут взаимности. Знаешь, ведь некоторые просто созданы для того, чтобы их любили, – она на секунду перевела дыхание, – и на этой любви строится все остальное. Она существует независимо от поступков, и время над ней невластно. Только человеку этого никак не понять. Гуляя по гектарам приюта с целой сворой прыгающих собак, я, счастливая до чертиков, устраивала забеги от одной клетки к другой, чтобы погладить каждого несчастного, дать капельку любви. А между этими забегами подходила и касалась рукой кого-нибудь из родителей, чтобы доказать себе, что это не сон. И с тех пор я всегда стараюсь дотронуться до человека в прекрасный момент, чтобы понять, в действительности ли это происходит. Мне нужно почувствовать момент. И сейчас я счастлива. Счастлива, как в те далекие времена. Спасибо тебе за это.

Я коснулся ее руки. И не нужно было слов. Мы понимали друг друга. Ее присутствие выворачивало мою душу наизнанку так, что на ее поверхности можно было рассмотреть отражающееся небо, по которому лениво расстилались караваны лиловых облаков.

Мы прошли еще немного, затем повернули назад, все чаще встречая людей, добирающихся на работу на велосипедах.

На подоконнике одной из квартир на первом этаже сидела кошка. Посматривая на стайку голубей под окном, она облизывала лапку и старательно протирала сонную мордашку. А мы, поглощенные бесконечными разговорами, разбавленными уместной тишиной, незаметно подошли к дому моей незнакомки.

– Мы поговорили почти обо всем, а я даже не знаю твоего имени, – сказал я, рассматривая дом, в котором с удовольствием хотел бы жить сам. Я хотел бы в детстве играть с ней в одном дворе, учиться в одной школе и разделить воспоминания об этом, но мое детство прошло за три тысячи четыреста двадцать километров в прошлое от нее.

– Есть вещи поважнее… – Она остановилась у двери, прислонив руку к стене, затем медленно развернулась ко мне лицом. – Хотя… Хорошо… Так и быть. – И с ее губ, словно бабочка, коснувшаяся своими яркими крыльями моей кожи, выпорхнуло имя, которое сразу же стало частью того коктейля, что сводил меня с ума: – Лина.

Домой я шел вдохновленный переменой течения жизни. Периодически на меня накатывали теплые волны воспоминаний, оставшихся от неожиданного знакомства. Мне казалось, что я снова чувствую ее касание. Мне казалось, что я снова ее чувствую. Она вот-вот подойдет ко мне и легонько заденет руку, перевернув все внутри.

Я никогда не просил жизнь коснуться меня новым знакомством, но жизнь обрушила на меня сразу все камни.

Существуют такие камни, которые, падая с души, переворачивают всю твою жизнь. Существуют такие люди, которые обыкновенным молчанием дают понять, что ты не одинок. Не одинок. Ты нужен.

Я закрыл глаза. Я был счастлив.

Глава четвертая

Но каждый новый день начинается по-старому. Все, что ты планировал на утро, после звонка будильника непременно катится к черту. Более того, мысли, которые накануне казались более чем важными, в момент пробуждения представляются абсурдными. Для того чтобы что-то изменилось, нужен стимул. Для того чтобы что-то изменилось, нужен человек, который сможет выслушать и в сотый раз сказать то, что ты и сам прекрасно понимаешь и осознаешь. Нужен человек, который будет для тебя как удар током.

Каждый день ты испытываешь потребность слушать и спорить, доказывать и уступать. Порой события, которые на первый взгляд кажутся простыми и повседневными, таковыми вовсе не являются и чаще всего хранятся на чердаке нашей жизни, в огромной коробке с надписью «трудноосуществимое». Нужно бороться за свое счастье. Каждый день. Ведь однажды эта коробка может переполниться.

Но рутина обволакивает, затягивая, словно трясина, все дни, не дает ухватиться за выступы на краю пропасти. Эта рутина не дает идти в ногу со временем. Если хочешь насладиться прекрасным – ты обязательно должен остановиться, а тем временем весь мир продолжает свое движение со скоростью потока прохожих в час пик. Приходится делать выбор: идти в ногу со временем и не останавливаться по поводам, которые, в свою очередь, бывают одновременно простыми и невероятно важными, или же остановиться и тем самым потерять ту нить, которая служит своеобразным невидимым ориентиром. Во втором случае, по крайней мере, ты можешь представить то, что будет завтра. А в первом – тебя этот вопрос практически перестает интересовать, и ты снова теряешься. Ты снова теряешься. Ты теряешься.

Я окинул взглядом темную комнату. За время моего короткого отсутствия пыль успела прикоснуться к каждому предмету. Некогда гладкая, глянцевая поверхность старого журнального столика сейчас выглядела так, словно ее бережно обили бархатом. Отсутствие света превратило помещение в парад силуэтов.

Днем я редко раскрываю шторы на окнах. Вовсе не потому, что стремлюсь к затворничеству, скорее, напротив, мне по душе природа с ее отсутствием искусственных преград, с которыми может столкнуться взгляд, устремленный вдаль. Просто мне очень нравится наблюдать за лучиком света, который падает на стену, когда солнце пытается протиснуться в мою комнату сквозь шторы. Оранжевая полоска шириной с ладонь на белой стене служит своеобразным украшением. А когда вечереет, она приобретает красноватый оттенок, и часто, взглянув на эту полоску, можно легко определить, насколько красивым будет сегодня закат. Бывают дни, когда полоска настолько завораживает, что невозможно оторвать от нее взгляда. Тогда я подхожу к окну, распахиваю шторы, и в комнату врывается ослепительный свет, заполняя собой каждый угол. Иногда мне кажется, что солнце пытается остаться здесь, но каждый раз вечерний ветер уносит его тепло с собой, чтобы завтра наведаться снова.

Стена напротив была хранилищем моих неудач. На ней располагалось несколько картин, которые я в былые дни написал маслом. Лишь присмотревшись повнимательнее, можно заметить, что на одной изображен лес с его заросшими мхом у основания темными кронами, опавшими листьями и дыханием предзакатной свежести. На второй – песчаный берег, как напоминание о долгих часах, проведенных в детстве под палящим солнцем с удочкой в руках в ожидании исполнения маленькой мечты. Две другие картины так и остались набросками натюрмортов. Последний раз я брал палитру в руки, когда о порог моего дома вытирала свои ступни зима. Мои давние мечты стать художником хранятся рядом с мечтой о путешествии по материку, которая должна скоро осуществиться, и встречей с человеком, которому можно будет рассказать все, не опасаясь, что он сочтет твои суждения глупыми. Раньше мне казалось, что такая встреча невозможна, но вчерашняя ночь перевернула все.

Сложно сказать наверняка, что подарит тебе решение прогуляться до дома, когда улицы давно опустели, а душа готова упорхнуть к звездам.

Позавтракав, я достал из холодильника небольшой сверток и стряхнул в него остатки завтрака, затем закрыл за собой входную дверь и вышел на улицу.

То был пасмурный день моих мыслей. Небо нависало так близко, что казалось, будто облака, эти вечно гонимые ветром предвестники дождя, пытались зацепиться за крыши домов, а людям внизу оставалось лишь наблюдать за их гонкой. Но остались ли те, кто просто так смотрит на небо? Остались ли те, кто не отводит взгляда от бездонности моря над нами?

Радостный лай выбил меня из задумчивости, и, повернув голову, я заметил несшегося в мою сторону пса. Стремительно сокращая расстояние, этот некогда серый комочек шерсти, а ныне здоровый и вполне счастливый двухлетний пес в последний момент сбавил скорость и начал прыгать у моих ног, пытаясь лизнуть меня в обе щеки. Так меня встретил Нильс. Это собака моего соседа, что живет на первом этаже. Сосед часто бывает в разъездах, поэтому просит меня присмотреть за своим питомцем. Во время его первого отсутствия с Нильсом мы неплохо подружились.

Я скинул содержимое пакета в импровизированную пластиковую миску, припрятанную недалеко от скамейки. Пес, виляя хвостом, с аппетитом начал поедать завтрак, при этом не упуская возможности снова и снова лизнуть мою руку. Эта дворняга обладает невероятным даром безмерной любви к человеку и, как обычно бывает, редко получает что-то в ответ. Но я стараюсь баловать его, стиснув в объятиях. «Нет существа благодарнее собаки», – так говорил мне в детстве отец. Судя по глазам Нильса, это действительно так.

Он провожает меня до перекрестка, прыгая без остановки, и снова пытается лизнуть меня, но я отталкиваю его от себя на газон. Затем он наконец сдается и, чихнув, поворачивает обратно.

Дальше я иду один. Впрочем, как всегда.

Дожить бы до вечера.

Глава пятая

Путешествие к вечеру было тем еще испытанием. День становится резиновым, если ничего не происходит, а часы ожидания усиливают его эластичность, так что в сумме это дает эффект чрезмерной тоски по событиям.

Я всю жизнь нахожусь в ожидании какого-нибудь события.

Я живу ожиданием.

Я… я наблюдаю.

Очередным неярким, но отвлекающим от мыслей событием дня стала встреча с Подкинь. После того как я переехал и начал жить один, он оказался первым человеком, с которым я познакомился. Имени его я не знаю по сей день. Это пустая тайна, стремление узнать которую обещает огромный багаж информации. Попробуй проживи с этим спокойно. Жизнь переполнена пустыми тайнами и вопросами, на которые лучше не знать ответа. И такое незнание несет за собой спокойствие.