Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

– Если госпиталь эвакуировали, да еще так поспешно, значит, немцы снова прорвались. Сами знаете, наш Ленинградский фронт только драпать умеет.

– Са-а-аша, – с укоризной протянула Марина.

– А где я неправду сказал? Тут важно другое, похоже, мы в заднице, в большой заднице. Немцы рядом.

– Что делать будем? – деловито спросил дед.

– Сейчас, я думаю.

– Бросили нас? – спросила Валя дрожавшим голоском.

– Скорее просто забыли в спешке сообщить об уходе, – отмахнулся я.

Походив немного под навесом, тронув висевший на телеге чехол с гитарой, осмотрелся и кивнул сам себе.

– Дождь нам мешает, но он же нам и поможет. Немцы в такую непогоду не пойдут вперед, все дороги развезло, а мы на телегах проскользнем. Значит так, снимаем навес и делаем из него тент на повозку. Там малышню и маму с бабушкой повезем. Нам главное добраться до железнодорожной станции, за ней река и мост. Пересечем их, можно вздохнуть свободнее. До них примерно одиннадцать километров. Все, собираемся… Марина, ты не отвлекайся, перед отправлением покушаем, это обязательно.

Я уже давно стал командиром, дед еще перед отправлением это нормально воспринял, помогал, как мог, советами, но вперед не лез. Возраст, как говорится, не тот. Мы с ним использовали срубленные жерди и сделали каркас, потом сверху в два слоя расстелили брезент. Получилось вполне неплохо, ям нет, воде негде скапливаться. После того как хорошо покушали, накидали внутрь побольше травы, она сохла тут же под навесом, и мама, осторожно ступая, перебралась в повозку. Свернув палатку, мы расстелили ее на моей повозке. Запрягли лошадей и, устроившись на козлах, вывели телегу с повозкой на дорогу и направились к выезду, через который и въехали в этот лес. Со мной на телеге был только Димка, нам плаща вполне хватило на двоих, дед в таком же плаще правил, сидя на козлах позади нас. Его повозка была тяжелее, так и лошадей у него было две. Остальные все прятались под тентом. Самодельный, но вроде крепко сделали, пока не развалился, за этим Марина присматривала.

Выбравшись на разбитую техникой трассу, по обочине, стараясь не завязнуть, так и двинули под дождем к реке, и небольшому селу, что раскинулось на ее берегу с нашей стороны, там же и станция с мостом были. Вот их нам надо как можно быстрее пересечь. Водная преграда, если наши сядут за ней в обороне, шанс удержать некоторое время немцев есть. И неплохой шанс. Двигались мы фактически наугад, скорее угадывая, куда нужно править, чтобы не застрять, поэтому темную массу впереди первым углядел как раз Димка, он больше головой крутил, а не смотрел на дорогу, как я.

– Это что? – спросил он у меня.

– Машина вроде, – натягивая поводья, пробормотал я.

Дед позади тоже остановился. Мы проехали километров пять и уже успели упарить лошадей. От их шкур натурально пар поднимался. Лайки и Шарик прятались под палаткой, лишь изредка показывая носы. Под дождь вылезать они категорически не хотели. Спрыгнув в грязь, я похлопал Орешка по шкуре, поглаживая его по шее, и пристально всматривался вдаль. Дождь тут как бы волнами был, то метров на тридцать видно, то на сорок. И вот за этими сорока метрами Димка и углядел что-то инородное. Там действительно что-то было. Обойдя телегу, я подошел к повозке, дед уже осматривал своих коней, проходясь по их шкурам щеткой. Те, как и Орешек, были в грязи.

– Привал, отдохнем? – спросил он.

– И это тоже. Там на дороге что-то странное, вроде застрявшей машины. Пойду, гляну.

Как это ни странно, до этого нам попадалась только битая, а не брошенная техника, сам видел, как поврежденную или сломанную технику волокли в тыл на буксире. Вполне возможно, это наша машина, но все же поостережемся, что-то больно обводы у нее странные. Не легковушка, но и не грузовик. Подойдя к своей телеге и задрав край палатки, я закопался в солому, тут одна из лаек подобралась под палаткой и стала вылизывать мне лицо, так что отмахнулся от нее. Докопавшись до мешка с оружием, достал трофейную гранату и, пристроив ее за поясом под плащом, Димка, кстати, под палатку залез, и, поправив край защиты, чтобы груз не намок, стал уходить в сторону, чтобы сбоку подойти к машине.

Предосторожность оказалось не лишней, сблизившись, я опознал в неизвестной машине осевший на один бок немецкий бронетранспортер, то, что я не ошибаюсь, ясно демонстрировал бело-черный крест на броне. Осторожно подкравшись, стараясь издавать как можно меньше шума, я достал пистолет и, приведя его к бою, заглянул внутрь бронетранспортера через неплотно закрытые задние десантные двери. А там трое немцев сидели, натянули тент над боевым отсеком, железной крыши тут не было, а на горелке вроде примуса готовили ужин. Пахло очень даже аппетитно, чем-то мясным, не тушенка, а что-то колбасное. Огонек примуса освещал внутренности бронетранспортера, и я понял, гранату использовать не буду, жаба задушит. Столько хабара. Лишь бы лошадям сил хватило все увезти. Увезут, я сзади подталкивать буду, если потребуется.

Видимо, экипаж пытался сам вытолкать увязшую машину, я это понял по бревнам под гусеницами, но та окончательно завязла. Если бы они были не одни, что вероятно, то они ушли бы дальше, им задачу нужно выполнять, а эти сидели и ждали помощи, кто их выдернет из грязи. Это даже хорошо, помощи нет, никто не придет, так что можно спокойно прибарахлиться. Беспокоило только то, что немцы теперь точно есть впереди и, конечно же, позади, но я надеялся проскочить.

Потянув крайнюю дверцу, но та предательски скрипнула, и немцы, дернувшись, повернулись в мою сторону, но уже поздно. Ствол пистолета смотрел на них. Сразу загрохотали выстрелы, и пули дырявили френчи немцев. Ни один за оружие схватиться не успел, настолько неожиданным было мое появление и мой молниеносный отстрел. Пошатнувшись, ухватился за створку. Немного перенервничал, легкий упадок сил был, я убрал оружие и, проверив трупы, подранков не было, быстро освободил их от трофеев и стал выталкивать тела наружу, чтобы не мешали и не пачкали все кровью.

После, этого проверив примус, его уронили и потушили, побежал к нашим. Наверняка ведь волнуются. Как и ожидалось, дед занял оборону с берданкой у моей телеги.

– Что там? – спросил он, выходя мне навстречу из-за коня.

– Трое немцев было, на бронетранспортере. Застряли. Двигаем вперед, трофеи собирать. Их там много. Кстати, дед. Это тебе. Подарок. Часы наручные.

– А тебе? – с охоткой принимая подарок, спросил дед.

– У меня теперь их пять, всем раздарю, – засмеялся я.

Мы, шагая пешком, держа лошадей под уздцы, добрались до бронетранспортера, малышне велели не выглядывать, после чего по-хозяйски с дедом залезли в боевой отсек.

– Эх, справная военная машина. Нашим бы угнать, – похлопав по броне, вздохнул дед.

– Угоняли уже, помнишь, чем это закончилось? Мне одного леща хватило. Собираем трофеи и двигаем дальше. Давай снимать с креплений на стенках это противотанковое ружье. Патроны к нему я нашел в этих двух брезентовых сумках, пятьдесят штук всего. Не запасливые немцы нам попались.

– А это что? – стукнулся дед коленкой о тюк из брезента, теперь потирая больное место.

– Дождь, немцы пулемет с крепления сняли, он это. Тут еще два ящика с патронами к нему. Ха, картонные ящики.

Мы перенесли на мою телегу и ружье, и пулемет в чехле, также боезапас к ним. Помимо них два автомата МП и один карабин с оптическим прицелом, боезапас к ним, пару ящиков с гранатами и довольно солидные запасы продовольствия. Помимо них нашелся новенький ППШ с двумя запасными барабанными магазинами. Причем, осмотрев клеймо, я с изумлением узнал, что автомат произведен в сороковом году. Пилотная партия еще до принятия на вооружение, ручная сборка, раритет. Это оружие я точно никому не отдам. Все хорошо, вот только патронов к нему не было. Да и у меня к ТТ осталось всего семь патронов. А так все забрали, даже тент дед снял. А потом мы начали снимать канистры с бортов, их там четыре штуки было, по два с каждого борта, хотя держатели еще были, но пустые. Три канистры с бензином, одна пустая, но мы в нее залили из бака «Ганомага». Более того, облили его и подожгли, перед этим отогнав повозки подальше. Дождь не дал нормально разгореться, но мотор полыхал и дымил, так что испортили машину, что есть гуд.

Дальше мы так и двигались, чуть позже качество полотна улучшилось, похоже, гравийка пошла, так что, настегивая лощадей, а те и так заморенные были, мы гнали к селу. На въезде нас остановил пост. Добрались, наши. Сообщили, что видели застрявший немецкий бронетранспортер, объехав его стороной, но немцев больше не видели, и проехали дальше через село к мосту. Сержант, старший на посту, прежде чем пропустить нас, сообщил, что немцы часа четыре назад наскоком пытались проскочить, да огребли. Два мотоцикла укатили в расположение бойцы, остальные, расстрелянные, сбросили с дороги, поэтому мы их и не увидели. Хвастался, что три десятка немцев уничтожили, думаю, вряд ли больше десятка, ночь, не видно ничего, но пусть брешет, может, поможет, бегать перестанут. Потом был железнодорожный переезд и сам мост.

На мосту нас осветили фонариками и бегло осмотрели, что везем, вернее, пытались, наткнувшись на четыре оскаленные собачьи морды, боец только отшатнулся, а когда заглянул под тент, младший братик как дал реву. Не понравилось младенцу, что его разбудили, осветив фонариком. Да и мама с бабушкой тут же шипеть начали на бойца, так что тот махнул рукой: проезжайте. Вот мы и застучали колесами по настилу моста, он был одновременно и железнодорожным и автомобильным, так что, проехав, свернули с дороги чуть в сторону и у кустарника стали разбивать лагерь. Я понимал, что останавливаться не следует, но дальше лошади не пойдут. Вон, когда нам дали разрешение пересечь мост, лошади не обращали внимания на поводья, так устали, поводя боками. Пришлось под уздцы брать и вести пешком, ничего, перевели через мост, и вот встали. Молодцы наши лошадки, вывезли. С лагерем это я немного поторопился. Мы распрягли коней и стреножили их, почистив и дав напиться. Принесли воды от реки. Те, остудившись, стали пощипывать траву, а мы с дедом забрались под палатку, тут тепло, собаки нагрели, тут же и Димка спал, и тоже уснули. Даже ужинать не стали. Да и было там этого ужина, вон пусть Маринка кормящую мать кормит и малых, а мы до завтра потерпим, слишком устали, на ходу засыпаем.

Как вырубились с дедом и не заметили, а разбудила нас перестрелка, переходящая в бой, у села на другой стороне реки. Я еще только пытался вылезти из-под тяжелой, пропитавшейся влагой материи палатки, как к нам подбежал боец из охраны моста и передал приказ командира быстрее сваливать, немцы к селу подошли, а силы у наших и так небольшие. Легко сказать, сваливайте побыстрее. Это не такое и быстрое дело.

Дождь за ночь закончился, едва светать начало, но в воздухе влаги уже не было, хотя дороги до сих пор раскисшие. Димка, соскочив с телеги, побежал в кусты, мы с дедом торопливо последовали за ним. После чего, сделав свои дела, стали достаточно быстро, спешно запрягать лошадей. Тут еще нашим приспичило до кустиков, так что они ушли. Пока не было мамы с бабушкой, мы с дедом очистили колеса от грязи, да еще смазали оси. У деда была банка со смазкой, пахла как деготь, но вроде не оно. Пули уже свистели над головой, пара разрывов были в воде, когда мы, наконец, выкатившись на дорогу, стегая лошадей, помчались дальше, через километр сбавили скорость. А через два уже двинули неспешным шагом. Буквально через полчаса, после того как мы ушли от моста, сзади, дрогнув, раздался грохот взрыва.

– Это что? – спросил Димка, сидевший рядом.

– Мост взорвали.

– Ух ты.

Солнце, что поднималось, сушило землю, но тент и палатку мы убирать не спешили. Пусть подсохнут. Шарик так и сидел рядом с нами в телеге, а вот лайки бежали рядом, изучая окрестности. Лишь Белке чуть позже надоело, и она к нам запрыгнула. Так и двигались. Завтрак мы пропустили, не успели, придется терпеть до обеда. Собаки уже намекали, что пора подкрепиться, но мы пока не видели подходящего для стоянки места. Хотя нет, нам попалась деревня, полная беженцев, сюда и заехали. Везде дымились трубы, хлеб пекли, судя по запаху, так что нам удалось прикупить каравай горячего хлеба, и мы с дедом и Димкой позавтракали с салом. Остальные тоже перекусили бутербродами. Собак покормили. В деревне на полчаса задержались, после чего двинули дальше. Направление так и держали на псковско-московскую трассу. Тут до нее недалеко осталось, километров пятьдесят, там уже пойдем на Москву, никуда не сворачивая. Как дорога виться будет.

Малышня с интересом поглядывала на беженцев. Тут с ходу можно определить, где городские, а где деревенские. Деревенские все в темной, немаркой одежде, большинство с головными платками. Что маленькие девочки, что женщины, а вот городские в сарафанах, зачастую с непокрытыми головами. С сумочками или чемоданами. У деревенских только мешки со скарбом, у зажиточных еще и телеги. Мы, похоже, к последним относились, даже два транспортных средства имели. Судя по взглядам немногочисленных мужиков, не по чину имеем, надо бы отобрать. Правда, только взглядами намекали, не больше. Псины, что охраняли нас, ясно демонстрировали, что можно огрести. Проехав от деревни еще километров семь, мы встали на обед. Тент и палатка уже подсохли, поэтому мы их свернули и убрали тюками на свои места. Пока готовился обеда, дед из тряпья сделал неплохую люльку для младенца, главное, чтобы тот пылью не дышал. А ее скоро много будет, дороги на глазах сохли, лужи испрялись, морило, очень жарко было. А так вполне удобно получилось, каркас люльки из ивовых веток.

Остановились мы у живописного и широкого озера, берег неплохой, нашли песчаный пляж, так что малышня плескалась у берега, Марина уже дальше отплыла, умела все-таки плавать, а я на середину заплыл, ныряя и хохоча. Люблю воду, а в такую жару особенно. В Москве дом обязательно куплю со спуском к реке через огород, для этого и лодку приобрету. Только так и никак иначе. Когда стали созывать на обед, я нехотя погреб к берегу, есть мне хотелось не меньше, чем купаться. На свежем воздухе голод часто приходил, по себе знаю.

Когда обедали, я задумчиво осмотрелся и сказал:

– Останемся тут до завтра. Себя в порядок приведем, телеги, ну и постирушки устроим, пора уже.

У малышни мое решение вызвало только восторг, они из теплой воды и не вылезали бы. Да я и сам хотел порыбачить, рыболовные снасти у меня были.

– А немцы? – спросила мама.

– Один день ничего не решит. Уйдем, – успокоил я ее. – Кстати, деда, давай пулемет достанем и осмотрим. Я когда ощупывал чехол, что-то странное нащупал, как-то он слабо похож на «МГ-тридцать четыре». Ствол слишком толстый. Непохож на тот, что мы на коляске мотоцикла осматривали.

– Поглядим, – охотно согласился тот.

Поев, мы в окружении любопытной малышни достали тяжеленный тюк, как только под дождем да еще скользким от влаги его закинули? Спустили на траву и расстегнули.

– О, «Максим», – удивился я, разгибаясь.

– Это «МГ-Ноль восемь». У нас такой был, когда я в германскую воевал, – сказал дед, ласково протирая ствол пулемета. – На батарее трофейный был. Хороший аппарат, однажды, когда к нам немцы с тыла подбирались, хорошо он их причесал. Отбились тогда. Потом бомбой с эроплана его накрыло, так и бросили… А колесный станок где, да ленты нужны? Ты брал?