Спасти красноармейца Райнова. Книга пятая. Интуит

Так дальше размышляя, и катил. Да шинель не спасает, спишь, свернувшись в клубок, чтобы и голова и ноги в тепле были. А ночью во сне выпрямляешься, иногда температура до нуля падает, отморозить себе можно как нечего делать. Было бы две шинели, легче бы стало, а так… Пальто теперь есть, но у меня на него другие планы. Хм, может комбинезон натянуть, а на ноги портянки намотать? И по фигу что сукровицей измажу из ран, ещё добуду. Чего жалеть? Да, думаю так и сделаю. Ещё картошкой я хорошо обеспечен, думаю и во второй телеге такой ж груз, но одной картошки мало, мясо нужно. Надеюсь, сами полицаи в путь двинули не пустые и в телегах найду их вещмешки или сумки с припасами в дорогу. Если далеко катить, припасов побольше будет, а если недалеко, может вообще не быть. В смысле, те планируют вернуть быстро домой. Увидим. Свернув на просёлочную дорогу, проезжая по лужам и набитым колеям, так и доехал до опушки леса. Народу хватало, и путники на дороге были, кто куда, но я ещё брезентом накрылся. Одна голова торчала, внимания, надеюсь не привлёк. А так заехал подальше в ельник, пока лошади не встали, всхрапывая. Всё, дальше не проехать. Так что кусок танкового чехла в хранилище отправил и, касаясь мешков левой рукой, по одному убирал их в хранилище. И да, нашёл деревенский вещмешок, почти полный, прибрал тоже. Потом слез с телеги и её с лошадьми убрал. Места мало осталось в хранилище, но ещё есть. Так что прибрав шинель, достал комбинезон и, морщась от болей, стал натягивать на себя. Вокруг иголки, сыро, но хочется защитить раны и тело от почвы.

После этого волоча также ноги, чуть не криком от болей стонал, но полз, до самого берега речушки. А вы думали, почему я это место выбрал? Тут речка в лес ныряла. Жаль густой ельник не позволил на лошадях выехать, почти сто метров полз, пока кустарник и берег не показался. Тут небольшая ёлка, нижние лапы поднять и там укрытие, вот и стал обустраиваться. Ну мне с одной рукой палатку не поставить, но сдать подобие из плащ-палатки, удалось. Да, пока сюда полз все палки, сухие ветки что собирал, убирал в хранилище, это дрова. До речки дополз, напился и сделал запас воды. Один мешок достал, картошку помыл. Дальше с трудом, но разжёг костерок, на землю поставил большой котёл с водой, туда помытую картошку кинул, пусть варится, запас еды нужно иметь. Посолил, и обустраивал лагерь, пока вода закипала, дожидался готовности картошки. А амулет работал, достал сразу, как дополз до ёлки, и вот так поев, тем что оставили путники, Анна Петровна, заодно изучил вещмешок из второй телеги, и вскоре уснул, накрывшись шинелью и пальто. Брезент свёрнут в три раза, да ещё снизу кусок танкового тента, надеюсь, теплее будет. Пока сон лечит, и нужно ждать. Буду ждать, пока накопитель до ста процентов не зарядится. Теперь можно подождать. К слову, что в вещмешке было, для начала обычная деревенская еда, две половинки варёной курицы, солёные огурцы десяток, два куска солёного сала, по килограмму, варёной картошки десять штук, свежий лук, две головки. Я попридержал, супу потом сварю, головка чеснока. Крынка с куриным бульоном, литр, сразу выпил половину, и бутыль самогона, литра два. Ну как же без этого? Всё прибрал, пригодится.

Двое суток пролетели мигом. Спал да лежал, анализируя всё, что было с момента попадания. А что ещё было делать? Проведя диагностику, закончил с животом, а то там всё важное подлечил процентов на пятьдесят, а тут всё полностью излечил, можно про раны у живота не беспокоиться, только шрамы остались, потом уберу, не до них. Дальше вправил плечо, заживил все повреждения, хоть руку начал чувствовать, и до пятидесяти процентов заживил все переломы на руке, и немного по ранам на ней же прошёлся, чтобы сукровица не текла. Это всё, заряд закончился, так что на новую зарядку поставил. Ещё рёбра были подлечить, а теперь хоть двумя руками можно пользоваться, а то одной всё делал, жуть как неудобно. А пока следующее две суток длились, уже активно ползая по моему лагерю, в двух солдатских немецких котелках отварил похлёбки. Нарезал сала для жирности, лук и картошки. Неплохие похлёбки получились, на ура шли. Жаль у полицая я хлеба не нашёл, ну не было. Надеюсь, в первой телеге что будет. Впрочем, чего ждать? Выполз на берег, тут место чистое, кусты не мешают, и достал ту первую телегу. Лошадь чуть не испугалась, дёрнулась, но всё же встала, когда я успокаивал её. Поднявшись на телегу, с двумя руками легче было, также всю картошку и танковый чехол в хранилище. Тут нашёл два вещмешка, ожидаемо, но главное, целый мешок, где кусками копчёное сало. Так и шибало ароматом. Странно что там у моста не учуял. Впрочем, я немного простыл, на холодной земле полежи, нос забит был, это тут подлечился, поэтому не удивился.

Сало в хранилище, отдельными кусками убирал, не в мешке. Зато в вещмешках, аж шесть караваев. На два дня припасов не экономя, получается, куда-то далеко эти трое ехали. И выехали недавно, не успели встать на обед и потратить эти припасы, что мне достались. Остальное деревенская разная еда, мне до конца лечения может и не хватит, но наварю похлёбок, да и копчёного сала запасы солидные, тут уже хватит. Так что снова прибрал телегу и в лагерь. Теперь по планам, делать нечего, многое обдумал. Телеги нужны, освобождаю девчат из лагеря военнопленных в Слуцке, надо же на чём-то раненых и ослабевших вести, доберусь воздухом, хочу найти самолёт, найду, где их спрятать. Ещё припасы нужны, думаю, картошка вся уйдёт, и полевые кухни. Ну хотя бы котлы. Только на кухнях на ходу можно готовить, а на обычных котлах так не получится. Дальше идём к своим, и выходим. Такой план. Марину Райнову и девчат спасаю. Дальше как пойдёт, мне самому интересно было. Пока же лечимся, не в том состоянии, чтобы сразу выполнением плана заниматься. А так на меня пока никто не наткнулся, можно лечился. Когда накопитель зарядился, сразу на его место поставил накопитель с амулета личной защиты, а то пустой. Хотя бы процентов десять было. Так вот, вставил полный накопитель в лекарский амулет, заряда хватило полностью рёбра излечить, и кости на руке, всё про них можно не вспоминать, и два перелома на левой ноге до ста процентов убрал. Это пока всё. Понятно плотно поел перед лечением, да и потом снова покушал, желудок уже опустел, и отдыхать. Дело идёт.

Так время и потянулось. Накопитель личной защиты я до пятидесяти процентов заполнил, дал сутки, так что защиту теперь имею. Потом ещё дважды за пять следующих дней наполнил накопитель лекарского амулета до ста процентов. Наконец закончил с ногами, все кости целые, даже рентгеном следа не найдёшь, и теперь уже мясом занялся. Сращивая всё, или убирая то, что не правильно зарастало, такого тоже хватало. Впрочем, я уже уверенно ходил, спал в палатке, там действительно теплее, да и уже холода пошли, в лужах вода замерзала. Постирал лётный комбинезон, воды согрел в котле. В нём же стирку и устроил, полотенца постирал, нательное, сохли у жара костра, потихоньку готовые блюда делал, овощей не хватало, одна картошка не спасала. В общем, припасы закончились, да я и не экономил, активно питался, лечась, а на одной картошке не проживёшь, так что всё свернув, я покинул этот лес, было утро седьмого октября. Надеюсь, в датах не ошибся. Да, с полицаем уже поработал. Вырубил, достав спиной ко мне, связал и допросил. Ну информация, что дал, устаревшая, учёл это. У свежих языков узнаю так это или нет. Я про то, какие гарнизоны рядом стоят и где ближайший аэродром, выяснял. Что знал, тот сообщил. Как и то откуда их группа и куда везла картошку. Пока всё. Да мне больше и не надо. На мне был лётный летний комбинезон, полуботинки. Шлемофон на голове. На ремне кобура с «Вальтером» на боку висела планшетка. Весь вид сбитого лётчика имею. Правда, комбинезон летний, это может привлечь внимание, но на немецком говорю как на родном, документы летуна сохранил, пусть там фотокарточка не совпадает, не важно.

Двигался пешком. Да и пройтись хотелось, а то столько времени обездвижен был. Я даже пробежался до трассы, благо подморозило, и ноги не разъезжались. На дороге как раз показалась колонна грузовиков, немцы в этот раз. Странно, Киев взяли, что же железной дорогой не возят? Или она так повреждена, что её ещё восстанавливают? Вполне возможно. Так что успел. Добежал, помахав рукой передовому грузовику. Ну тот не остановился. Там в кабине офицер сидел рядом с шофёром, а вот следующий за ними, где место в кабине было, свернул к обочине и встал. Пропуская идущие следом машины. Так что открыл дверцу и весело улыбаясь, поздоровался, забираясь в на свободное место:

– Привет, я фельдфебель Майер, из отдельной эскадрильи связи. Подкинешь до ближайшего села, где телефон есть?

– Сбили? – спросил тот, выруливая на дорогу и вклинившись где-то в середину колонны, нас пропустили.

– Нет, движок стуканул. Думал, дотяну до поля, над лесом летел, но не смог. Хорошо лес хвойный, смягчил, но самолёт разбил. Один летел. Как сам цел остался, до сих пор не пойму, от машины одни обломки, дверь ногой выбивал, чтобы выбраться.

– Да, это вам повезло, господин фельдфебель, – только и покачал тот головой.

Так мы и общались, пока ехали. Проехали тот мост через ров, где я двое суток лежал. Даже чуть больше. Глянул, благо с моей стороны, тел тех двух полицаев не было, вывезли. Кстати, с третьего полицая снял карабин и пистолет «Люгер», даже запас патронов к нему нашёл в одном из вещмешков, три десятках. Снарядил один магазин к «МП-40», надо что-то автоматическое под рукой иметь. Да к «Люгеру» один магазин снарядил, патроны из запасного магазина перезарядил в магазин «Вальтера», что сейчас при мне. Более того, с трёх стволов, я про винтовки и карабин «Мосина», снарядил диск для «ДТ», так что и пулемёт под рукой есть, если что. Пять патронов оставил, и зарядил ту винтовку, что была у меня в хранилище и до встречи с полицаями, так что небольшой боезапас, но имелся. Для короткой сшибки хватит. Я об этом подумал уже через полчаса, когда мы проезжали перекрёсток, вдали были видны окраины села, и увидел пленных красноармейцев, что под присмотром шестерых полицаев и двух немецких солдат, занимались ремонтом дороги. Пленных было с четыре десятка, многие без шинелей, старались работать пошустрее, чтобы согреться. Ветер противный дул, выстужал, что им в одних гимнастёрках? Самое главное, я сходу познал трёх бойцов. Двое моей роты, и третий из нашего батальона, но из другой роты. Потом ещё двоих, и сержанта Селиверстова. Он у меня взводным был в третьей роте. Сам я второй командовал. Обороняли один из «ДОТов», немцы захватили его дней за пять до того как нас авиацией накрыло, значит не погибли, в плен попали.

Дёргаться я не стал, всё равно помочь ничем не смогу. А как? Поля вокруг, немцев хватает, нагонят, пока бежим до ближайшего леса. Нет, своих парней я не брошу, мои бойцы, но их держат явно в селе, вот и освобожу, как стемнеет, а пока покину колонну в селе и постараюсь там всё изучить. Так что как общался с шофёром, тот ржал от моих анекдотов, так и проехали мимо рабочей группы пленных, засыпали ямы и воронки, и в селе, колонна не останавливаясь дальше шла, я сошёл. Колонна ушла, улочка была центральная, осмотревшись, крикнул пробегающему мимо солдату, явно из комендатуры:

– Рядовой, где тут постричься можно?

– В управе, господин унтер-офицер. Там Курт стрижёт.

– А управа где?

– За тем поворотом, метров сто, белое здание.

– Спасибо рядовой, можешь идти.

Сам я энергичным шагом двинул к управе. А что, побриться я побрился, уже второй месяц как бреюсь, научился, да и помылся перед выходом, мылом от меня пахнет, а вот постричься стоит, уставную армейскую стрижку получить. Оброс слегка. В управе меня без проблем постригли, это кстати платная услуга, заплатил монетами, они были, трофеи, а когда покидал здание управы, отряхивая шею, услышал голос, с удивлённой интонацией:

– Мне не докладывали, что к нам прилетел самолёт.

Обернувшись, я обнаружил дородного капитана в лёгкой серой офицерской шинели, рядом молодого лейтенанта, с тростью в руке, видимо потому в тыл и сослали, что с интересом на меня смотрели.

– Фельдфебель Майер, – козырнул я. – Прибыл к вам с попутной автоколонной, мой самолёт заглох и рухнул на лес, чудом не разбился. За раненым офицером направили, но не долетел. Хотелось бы своим позвонить, сообщить.

– И первым делом не к дежурному, а Курту, постричься, – хмыкнул капитан, оценивая меня на удивление умным взглядом.

Чёрт, такого провести сложно. Вообще легенду Майера можно было забыть ещё когда своих увидел, дальше она была не нужна, но я по инерции ещё держался за эту легенду. Надо вести себя подозрительно, чтобы меня задержали и выясняли кто я, это мне на руку играет. Да, капитан мои ожидания оправдал, задержали меня пока, документов вроде как нет, дежурный обзванивал лётные части, пытался выяснить, пропадал ли у них летчик и самолёт с такими данными. В госпиталь Киева, к которому меня временно якобы закрепили, а меня пока закрыли в одном из кабинетов, после опроса. Не в каталажку или барак с пленными, мало ли действительно свой, но охрана у двери стояла, так что устроился на дощатом полу, здание ранее школе принадлежало, и спокойно уснул, у стены спрятал амулет зарядки. Продолжалась зарядка накопителей. Нечего время тратить. А так пока меня проверяли, это не быстро, документы якобы в самолёте остались, с моих слов всё выясняли, дважды покормить успели, и сытно, даже тушёная капуста с мясом была. Вкусно и сытно. А как стемнело, я начал действовать. Забрал амулет зарядки, кусок двери убрал в хранилище, с щеколдой, и сразу достал. Толкнул дверь и касанием убрал часового в хранилище. У меня, пока я лежал лесу и лечился, качалось, да и освободил немного, было куда убрать. Уже тут в комнате, снова достал его, спиной ко мне был, и точным ударом штыка убил. Я старюсь не оставлять врага живым. Забрал сапоги, карабин с ремнём и подсумками, даже шинель снял, пригодится. Тот в шинели был, хотя в помещении довольно тепло, две печки топили, обогревая. Вот так покинув кабинет, прошёл к выходу наружу. А дежурный как раз отошёл, не помешал. Дальше в сторону окраины. По пути двух полицаев прирезал, забрав оружие, а третьего пленил, его и допросил в пустом амбаре.

Выяснив, где держат пленных, двинул туда, нечего тянуть. Два барака было, окружены колючей проволокой. На территории почти тысяча пленных. Их постепенно отправляют дальше. Четыре вышки, два взвода охраны. Сам полицай в охране не состоял, его подразделение числилось за комендатурой, но более-менее что там и как, знал. Да уж, тут наверное проще было освободить когда они на перекрёстке работали, шансов больше, но руки я не опускал. Справлюсь. Работал по такой схеме, убирал солдата в хранилище. Доставал так, чтобы было ко мне спиной и бил, успевая закрыть ладонью рот, чтобы не орал. Так три патруля снял, и развод, что менял часовых на вышках. Как раз поменяли, и я взял тех, кто развращался, в ножи. После того как закончил с теми кто бодрствовал, в караулке тоже, с часовыми на вышках, очень осторожно поднимался, чтобы основания не тряслись, убирал в хранилище, спускался, и штыком работал, доставая. Дальше распахнув ворота и бегом к ближайшему бараку. Открыл ворота, тут мощный засов, и прошёл внутрь, освещая нары фонариком. Даже нары сбили, не на полу спят. Значит, надолго лагерь для пленных приготовлен. Фонарик с разводящего, мой уже сел, а тут батареи свежие, и да, я был в полной форме лейтенанта РККА, переоделся, когда закончил с охраной, из тех, что не спал. Сапоги по размеру подобрал. Без шинели прохладно, но думаю, что если красноармейскую накину, эффект уже будет не тот. Обе медали на груди блестят начищенные. В общем, в полном порядке. Ремень с коброй тоже на месте. Кстати, пополнил боезапас к пистолету. А у одного из полицаев, что я в селе взял, был такой пистолет и два запасных магазина. Так что пополнил боезапас личного оружия.

– Бойцы и командиры Девяносто Седьмой стрелковой дивизии Красной Армии. Понять руки кто из этой дивизии.

Да, я служил именно в этой дивизии. Пока бойцы и командиры просыпались, подходили, я объяснял ситуацию. Многие скрывались в темноте через ворота. Обе телеги с лошадьми отдал, чтобы ослабевших вывезли. А место освобождал для полевой кухни, тут их пять, четыре старых, с лужёнными котлами и одна наша советская «КП-41», новенькая. Как раз место для неё и освободил. Ушла в хранилище. К счастью, Селиверстов был в этом бараке, тот и сообщил радостную новость, как мы закончили обниматься, что из нашего батальона двадцать шесть бойцов выжило, тут находятся, себя он посчитал. Пока поставил ему задачу, наших бойцов на вышки, пусть возьмут на прицел казарму. Там станковые пулемёты, перед уходом привести их в негодность, всё равно к ним станков нет, а боезапас забрать, пригодится. Я уже сообщил, что в одиночку освободил лагерь, так что утекали пленные. Из второго барака тоже. Что плохо, три десятка бойцов и два командира, сержанты, попросились к нам. Очень просились, тем более из нашей дивизии. Поди проверь. Махнул рукой, путь будут, пригодятся. Вот так добежали да окраины села, тут недостроенное «МТС», где гарнизон свою технику держал. На улицах села стояли грузовики какой-то автоколонны, но я туда сунуться не рискнул. По селу уже тревога началась, кто-то сплоховал, или убитого мной охранника в управе обнаружили, а так мы угнали три грузовика, а больше и не было, причём, две машины наши, с трудом вместились, стояли в кузовах, и двинули прочь. Передовой я сам управлял, шофёров для двух других, нашли среди освобождённых моей группы. Даже в кабине моего «Опель-Блиц» сидел не один, а двое пассажиров, похудее отбирал, так и гнали прочь. А на Слуцк, раз все планы к чёрту полетели, не воздухом, так на машинах доедем, если бензина хватит.

Глава 3

***

– Товарищ старший лейтенант, погодите, – окликнули кого-то, у меня за спиной.

Тут я вспомнил, что сам уже сутки как старлей, поэтому с интересом обернулся, глянув на мужчину в гражданском костюме, полы светлого утеплённого пальто, так и разлетались, пока тот ко мне спешил. Похоже, ещё один журналист, по характерной сумочке-планшету опознал, у многих видел, как и у военных корреспондентов. Видимо символ или деталь их снаряжения. И да, я в Москве нахожусь, четыре дня как прибыл, сегодня восьмое ноября, уже холода сильные. Хотя снега пока нет. Выпадал, но таял. Про освобождение девчат даже вспоминать не хочу. Меня столько допрашивали и расспрашивали, общение с прессой, что уже до зубного скрежета эта история у меня доходила. Надоело. Не хочу вспоминать, но если коротко, то вот какая история была. Мы добрались до Слуцка, добыв ещё девять грузовиков. А больше не было тех, кто умел водить. К одной прицепили и полевую кухню. Нашёлся умелец, начал готовить. Мы налёт на склад устроили, набрали припасов на четыре грузовика. Да я картошкой поделился, не всей, пятнадцать мешков выдал. И оружие, что добыл, свой личный запас не трогал. Разве что «МГ-34» на треноге, благо боезапаса к нему хватало, те ленты, что сняли с вышек, сохранили. Пулемёт вошёл во взвод сержанта Сильвестрова. Я два стрелковых взвода сформировал и хозвзвод.

Кухню специально передал в отряд по пути, место освобождал, потому как был аэродром, тыловой, и мне повезло с него «Шторьх» угнать, вполне свежая машина, и шесть бочки бензина, по очереди выносил за территорию. Кражи тихо прошли, без шума. Бочки в кузов одного из грузовиков. Когда до Слуцка добрались, я провёл разведку в городе, выяснил, где девчат держат, мне там всё неизвестно, изучал. Гражданскую одежду своего размера добыл по пути к Слуцку. Дальше облётывал окрестности, выяснял, где можно добыть технику, на ней мы до наших доберёмся, к чёрту обоз и пешком идти, и где шофёров добыть. Пять дней подготовки, к этому моменту мы освободили сотню наших парней. Добыли три десятка грузовиков, даже два советских пушечных броневика, уже с немецкими крестами на них. С боем освободили девчат, сразу на погрузку и на выход, пока броневики обстреливали казарму, танкистов я тоже нашёл, и на прорыв. Кстати, ещё две полевых кухни добыл, но уже немецкие, подняли в кузов, в них везли, в кузовах и готовили, а то у тех деревянные колёса, буксировать не получиться. Всё что надо имелось, за пять дней вполне добрались до наших. Да ещё по пустым лесным дорогам двинув, оказались в тылу нашей передовой, где сообщили о себе, телефонная связь была, ну и дальше начали работать сначала особисты, потом прибыли москвичи, из разных служб, даже от Политуправления были. Ну и шум поднялся в прессе, в армейских газетах писали, благо у того городка куда мы вышли, как раз два корреспондента и фотограф были, они первыми у меня с подробностями и взяли интервью. Две недели в тылу у армии пробыли, сдав технику и кухни, а потом до железнодорожной станции пешей колонной, и всех почему-то в Москву. Девчат в казармы московского гарнизона, те себя в порядок приводили, восстанавливались в армии, некоторых в госпитали, состояние плохое, парней на сортировку и пополнение одной из дивизий.

В результате я получил звание старшего лейтенанта, Золотую Звезду Героя, орден «Ленина», и «Красной Звезды». А «звёздочку» за бои на «УРах» до конца и освобождение лагеря военнопленных в селе. Бойцы рассказали, хотя рапорты об этом тоже писал. Многие командиры за спасение девчат и вывоз их получали ордена и медали. И их тоже так отблагодарили. Ну и получил назначение командиром стрелкового батальона, в пополняющуюся стрелковую дивизию в Подмосковье, уже на руках направление, как раз только на руки выдали, покинул здание Главного Управления РККА, а тут этот окрик. Да меня только сегодня по сути выпустили, после этих допросов голова кругом шла, благо все круги ада я всё же прошёл, хотел на рынок сходить, время ещё есть, и почти две сотни килограмм свободного в хранилище. Вся эта эпопея с девчатами запомнилась постоянным холодом, бессонницей и голодом. Хотя трёх кухонь хватало на всех, готовили в две смены, девчат из бараков помимо одеял прихватили тарелки и ложки, было из чего кормить, но я постоянно в запарке, иногда забывал поесть. Пока себе денщика не назначил, что следил за моим питанием, мог сутки без еды быть. Нервотрёпка ещё та. Да я только у наших, в тылу, нормально выспался. Надо сказать, повторения подобного я бы не хотел, тяжело было. Впрочем, если попросят, ещё один лагерь с пленными девчатами освободить, пойду, благое дело. Что по хранилищу, то сейчас уже две тонны и триста сорок два килограмма. Из них свободного двести десять килограмм. Часть накачалось пока тут в тылу допросы шли. А вообще в хранилище самолёт и бочка с бензином. Баки у машины тоже полные. Три бочки закопал по пути, в районе Рославля, схрон с запасами, остальное потратил, пока разведку вёл, включая по пути колонны. Налетал немало. Имея самолёт, а управлять действительно не сложно было, я становлюсь вполне мобильным. А так всё-таки устал, больше морально, передышка нужна. Кстати, не все раны я убрал, и свежие шрамы с молодой кожей были описаны врачами, что нас обследовали. А шрамов у меня хватало.

В хранилище кроме самолета и топлива к нему, лёгкий мотоцикл-одиночка, новенький, увёл у немцев. Две канистры с топливом для него. А также всё, что ранее имел и сверху продовольствие. После голодного времени, иметь хоть что-то в запасе, очень хотелось. Полтонны припасов. Патроны имею ко всему оружию, включая советскому. Нашли на заброшенных позициях, включая два ящика с патронами к «ТТ». Даже ручные гранаты и пяток противотанковых. Да что это, я сотню патронов к своему противотанковому ружью нашёл. Два ящика, по полсотни в каждом. Правда, всё добытое перебрать надо, сготовить из них готовые горячие блюда, но на это просто нет времени, вот получил его, но даже тут не дают покоя. Быстро задавив злость, может что хорошее тот принёс, так что встретил его всё же приветливой улыбкой.

– Да? Вы что-то хотели?

– Это ведь вы Вячеслав Струев, что командовал освобождением девушек-военнослужащих и вывез их на грузовиках к нам?

– Это я, – вздохнул, всё же из этих прилипал, но тут неизвестный, что так и не представился, меня удивил.

– Рад познакомиться. Я Михаил Голубев, из профкома редакции Всесоюзного радиовещания, мы проголосовали коллективом, и решили что вашу историю обязательно нужно и по радио рассказать, не только в газетах. Сегодня в два часа дня. Как вы на это смотрите?

– Думаете, стоит? – не совсем уверенно уточнил я. Хотя время было, прибыть в часть мне можно завтра, до обеда.

Тут начал накрапывать ледяной дождь, ещё этого не хватало, всё вокруг скоро покроется ледяным панцирем, поэтому мы заторопились.

– Вы после награждения, отличную речь сказали, видно, что не запинаетесь, хорошо отвечаете на вопросы. Почему бы и нет?

– Действительно, почему бы и нет?

Я легко согласился, тем более к нам по жесту профкома, или кто он там, подкатила «эмка». Лучше в тёплом салоне, чем на холоде и под дождём. Я такие знаки вижу, мне Судьба ясно намекает, нужно ехать. Интуиция тоже на это давила. Впрочем, про тёплый салон я загнул, в машине даже печки отопления не было. Я на таких машинах пару раз ездил, штабные нашей дивизии, но лето было, про печки не спрашивал, а их оказывается, даже и не ставят. У шофёра узнал, пока к редакции ехали. Время к слову пол-одиннадцатого было, показали стрелки трофейных часов у меня на руке. На мне новенькая командирская форма, та в которой вышел к нашим, постирана, поглажена, и в хранилище, запасная. Только знаки различия поменять, я не успел. Оказалось, мы ещё вовремя прибыли к зданию студии радиовещания, это на Тверской. Меня довольно долго инструктировали, даже список вопросов и ответов?!.. Они обалдели? Если уж буду отвечать, то точно от себя, а не то что другие люди придумали. Ладно, увидим что будет. Покормили тут же в буфете, и неплохо, хотя первого блюда не было, но и гречка с котлетой и подливой, неплоха. И вот наше время. Я уже тут на радио узнал, что тот кто должен был занять это время, вдруг срочно отбыл на передовую, вот меня и всунули на его место, не меняя программу. Это была встреча с фронтовиком. Я как раз тоже фронтовик. Цепь случайностей и вот я сижу в студии. В принципе, начало неплохое было, диктор, ведущий программы представил меня, я поздоровался со слушателями, дальше коротко описал мой боевой путь. О, даже про потерю памяти сообщил, что не помешало мне. Дальше я отвечал на вопросы, в принципе правду, хотя пару вопросов ответил уже от себя, а не то, что написано было в сценарии, по-другому эти писульки не назовёшь. Знаете, лучше уж я прямо в лоб, хотя знаю, что последствия будут серьёзными, но скажу праву, всё что видел своими глазами. Тут ведущий и спросил:

– Вот скажите, Вячеслав, как быстро мы погоним врага обратно? Ваше мнение фронтовика.

Бросив листы со сценарием на стол, я спокойно ответил:

– Думаю года через два, это нам будет стоить ещё потерянных территорий, бойцов и командиров потеряем миллиона два, может три, и только потом погоним. К середине или к концу сорок третьего, я думаю. Думаю, объяснить на пальцах будет проще, и сделаю это. Как вы знаете я потерял память, до сих пор не знаю, есть у меня родня или нет. Вячеслав Строев, призывался Горьковским военкоматом. Я просил особистов узнать, но не везло, или ранят или убьют, да и постоянные бои, не до этого было, до сих пор не знаю, есть родные или нет? В вещмешке писем не нашёл. Так вот, я по сути как неврождённым стал, и познавал этот мир. Всё внове для меня. То что немцы враги, сразу понял, нашлось кому объяснить, обучить, и дальше воевал, как позволяла честь и совесть. Быстро дорос до лейтенанта, не выпрашивал, сами награждали. Две медали и хотели дать орден «Красной Звезды», но не дали, генерал ещё ухо крутил, чуть не оторвал. Ну там за дело, признаю. Чтобы объяснить все слабости Красной армии, почему мы не остановили немцев на старой границе, я и опишу одну историю. Если я не скажу, то эта порочная практика будет длиться долго, хотя понимаю, что мне это будет стоить. Но за карьеру я не держусь, армия мне не нравиться и легко, даже с удовольствием покину её ряды. Так что меня за то, что я сообщу или на зону направят или лоб зелёнкой помажут. Это факт.

– А почему зелёнкой? – не выдержал ведущий, что пристально на меня смотрел, таким нехорошим взглядом. Похоже, мои ответы и по нему могут ударить.

– Чтобы пуля, заходя в лоб, не занесла в мозг инфекции. Старая хохма, но ещё в ходу. Так вот, я вам опишу историю, которую сам видел. И она сразу снимет часть вопросов, почему наша армия отступает, а иногда и бежит. Вот сама история. К нам в дивизию приехал генерал, командир нашего корпуса, и сказал, нужен ценный пленник, если кто добудет, орден даст, поклявшись. Я вызывался. Два часа на подготовку и как стемнело, двинулиползком. Ушли, успели за ночь и к немцам уйти, со мной два бойца, и вернутся, да ещё взял в плен немецкого полковника, командира пехотного полка. Нас в машину, комкор оказывается ждал, и в штаб корпуса. Дальше пока нас готовили, банька, форму стирали, к награждению, бойцам медали и мне орден готовились вручить, быстро допросили немца. А там неприятные новости, резервы к противнику подошли, ну и командиры начали составлять план обороны и контратаки. Меня как раз пригласили, вот и присутствовал. Интересно было, да и люблю что-то новое узнать, полезное для меня. Даже для моих невысоких знаний в тактике, я понял, что довольно интересная и качественная проработка операций, неплохо сделано, видно, что штабные и генералы дело своё знают. Тут и вылезло это, даже не знаю как назвать. Мурло натуральнее, в форме дивизионного комиссара…

Тут я взял стакан с водой, горло пересохло, причём особо не волновался, я вполне сознавал что делаю, быстро сделал два глотка и продолжил:

– Встал и говорит, что не может допустить старорежимные правила войны, воевать как царские офицеры, наши армии должны воевать, как завещал нам товарищ Ленин, вперёд в атаку и штыками их. Ну и дальше начал словоблудием заниматься. Я смотрю, а лица командиров поскучнели, это я потом узнал что такое у них обычное дело. Дослужился до звания младшего лейтенанта и до сих пор не знал, что политработники имеют полную власть над командирами. Они могут их снимать, а командиры политработников нет. Вне зоны моих интересов было, вот и не знал. То есть, у политработников абсолютная власть, и они, закатав рукава, лезут в то, что не понимают, и управляют теми догмами, что в них вложили. В мирное время это ещё работает, а в военное точно нет… И они никакого наказания не несут, за то что было, отвечают как раз командиры тех частей, где служат политработники. Я сам в шоке был, когда узнал, для меня это дико. Я и понял что будет, сам не раз видел, атаки стрелков на пулемёт противника. Ни разу не видел, чтобы кто-то добежал, пулемётов у немцев много, всех кладут. Мы такие атаки «мясными штурмами» прозвали. Я ещё удивлялся, как командиры такое допускают, а тут указывается не они правят балом. Так это мурло, добавило. Бойцов не жалеть, бабы ещё нарожают. Знаете, меня тут переклинило, как его поганый язык, вообще повернулся такое сказать?! Ну я и вдарил. Меня один боец, спортсмен-боксёр, обучал уже две недели, ставил удар. Тот неудобно стоял, пришлось левой бить, но сделал это от души. Нокаут. Вот генерал, и начал мне ухо крутить, приговаривая, нельзя старших командиров бить, особенно из политуправления. Кукиш тебе, а не орден. Когда комиссар очухался, удар он не помнил, глаза разбегались, похоже контузия, ему сказали что инфаркт ударил и побыстрее сплавили в медсанбат, а дальше готовили операцию как штабные придумали. Парней медалями наградили, мне ничего не дали, и обратно в дивизию. Вот и получается, пока Политуправление командует нашими армиями, вплоть до полков, так и будем отступать. Решение вопроса одно, забрать эту их власть. Только они никогда её не отдадут, власть развращает, и они в этом варятся уже не один год. Да те командиры, что настрадались от них, как те власть потеряют, пинками погонят прочь, обещая пристрелить. Вторая причина. Наш устав. Не знаю кто его писал, он ещё годиться к Империалистической войны, а тут устарел ещё к тридцатым годам. Эти мясные штурмы, прописаны именно в уставе. Да за одно это, кто такое внёс в устав, немцы благодарны, обещали наградить. Да, я ведь и с нашими общался, и с пленными офицерами. Интересно их мнение о войне. Я немецкий хорошо знаю. Так они в восхищении от наших комиссаров, таких помощников в уничтожении кадрового состава Красной Армии, у них просто не было. Там всё просто, немцев подходят, к оборонительным рубежам какой советской части, тут наверх выскакивает комиссар, рядом знаменосец и они бегут в атаку, поднимая бойцов. Немцы, что готовились понести потери при штурме обороны советских войск, от такого счастья просто млеют, из пулемётов всех кладут, обязательно последним комиссара, иначе бойцы раньше залягут, добивают выживавших и идут дальше. Даже циркуляр выпустили, в такие атаки комиссаров стрелять последним. Сейчас конечно отменили подобные атаки, успокою людей, нашлась умная голова для этого, хотя не во всех частях этот приказ выполняют, но в начале войны они были, и из-за этого погибли десятки тысяч наших парней. Над нашей армией, армии других стран смеются, мы в обороне теряем больше людей, чем немцы наступлении, на одного немца пять-шесть наших. Это просто невозможно, но наши военные доказали, что ничего невозможного для них нет. Я кстати устав читал, посмеялся и выкинул, особо нечего не использую из него. Опять же скажу, проблемы с ним тоже известны, я это точно знаю, новый устав пишется, но когда его выпустят, не в курсе. Так что у Красной Армии две беды, Политуправление и устав, изменить это можно, но как же тяжело, а пока, несмотря на ошибки командования, спасает положение геройство простых бойцов. Именно благодаря им, немцы ещё не вязли Москву, иначе бы раньше тут были.

– Устав писал маршал Шапошников, наш лучший военачальник.