Долг чести

Я был прав, это был заказ. Была мысль, что это могла быть случайность, мол, не предупредили, самолет американский, в частях Антанты они тоже есть, хотя и не много, могла быть трагическая ошибка. Однако ошибки не было. Проигрался в пух и прах, искал деньги. Вот штабс-капитан из комендатуры Брянска и предложил погасить долг, и даже сверху выдал за работу, сообщив, что нужно ночью перехватить один самолет. Он и согласился. Как раз ему машину починили (сел неудачно при перелете на этот аэродром подскока, задел винтом землю, ремонтировали мотор, винт поменяли), и к нужной ночи самолет был готов. Почему не использовал пушки, он мне пояснил: не было снарядов. Поднялся в воздух типа для проверки машины, в журнал это не вносили, все же нарушение, но половина боекомплекта для крупнокалиберных пулеметов была. Много ли нужно для того, чтобы сбить невооруженный транспортник? Вот он и сбил, потом расстрелял все до железки при атаке на парашютиста, как раз там боезапас и закончился. Это тоже подтвердил.

Данные штабс-капитана я получил. Кто заказчик, Твардовский не знал, его должен был знать посредник. Ну а дальше, засунув кляп обратно в рот, я разделся. Убрав одежду в вещмешок и завязав горловину, совершил с поручиком то, он что заслужил. Он же летчик, поэтому я исполнил пытку «Кровавый орел». Даже в посмертии крылья будут.

В скандинавских сагах был описан кровавый метод казни: жертве делали разрез вдоль позвоночника, затем выламывали ребра наружу так, чтобы они напоминали крылья орла. Затем легкие вытаскивали наружу через разрез и вешали их на ребра. При этом все раны посыпали солью. Соли у меня не было, но я все сделал согласно описанию. Твардовский еще был жив и все чувствовал. Жестко, понимаю, но я очень зол был, а так хоть немного ненависть приглушил. Тем более Твардовский не первый, на ком я этот способ казни устроил, опыт был. Он шестой. Дальше, макая пальцы в кровь, на стене, а тут ровные доски были, написал послание:

«На старости лет обнаруживаешь, что месть – все-таки самый надежный вид правосудия. Генерал Волков убит своими, но всегда найдется тот, кто отомстит. Месть первому свершена».

Не помню, где читал эту цитату, кто ее написал, но она крепко засела у меня в памяти, и вот появилась возможность ее написать.

Шум снаружи меня насторожил. Твардовский еще мычал в подушку. Я быстро вытерся простыней, все же испачкался, дальше вытолкнул вещмешок, осмотрелся. Как раз стук в дверь раздался, посыльный за поручиком пришел, дошла-таки информация, и, выбравшись наружу, по-пластунски я стал удаляться. Там уже ломали дверь в землянку, а я, вскочив на ноги, рванул прочь. А тут эта сигнальная ракета. Мины не было, так что я смог убежать.

Лес не сказать что большой, быстро добежал до противоположной опушки и дальше рванул по полю, прокладывая просеку в пшенице. Охрану аэродрома подняли, часть, возможно, за мной по лесу бежала, но умные попрыгали в кузов грузовика и объехали лес, так что я услышал шум за спиной и упал в пшенице. Черт в середине поля застали, вдали виднелись окраины Бреста, яблоневые сады. Только не убежать, грузовик мигом нагонит.

Развязав горловину мешка, я достал рубаху и штаны. Оделся, сапоги снова натянул, раньше одеться некогда было, и пополз дальше, на локте волоча вещмешок. Так меня трудно заметить, хотя и не говорю, что невозможно. До заборов крайних участков с километр будет, далеко ползти, а перебежками не получится, пшеница скрывает, только когда ползу. Молодая, невысокая. Думаю, следы в пшенице обнаружат быстро, я хоть и старался не оставлять след, но это практически невозможно.

Так я метров сто прополз. Все руки изрезал о молодые стебли, когда рискнул все же выглянуть. А выглянув, вскочил, закидывая вещмешок за спину, и рванул со всех ног дальше. Да еще зигзагами, чтобы прицелиться было сложно. По моим следам трое солдат шло с унтером, метров триста, и нагнали бы. Почти сразу раздались крики и несколько выстрелов, они тоже ускорись. Грузовик стал объезжать поле, помчавшись к дороге. Видимо, хотят у города перехватить. А вот хрен им. Доберусь до города и там укроюсь.

Что примечательно, стреляли в воздух, а не на поражение, пули не свистели. Все же я успел первым, одним слитным движением проскочил через плетень, оказавшись в фруктовом саду, тут было пусто, жители укрылись, выстрелы-то приближались. Мигом пролетев огород, едва касаясь земли, так быстро бежал, я выскочил во двор и радостно захохотал. Это был приз. Во дворе стоял на подножке легкий двухместный мотоцикл. Кажется, «Минск» называется, его там выпускают. Ну да, точно, вон на бачке название.

Пнув заводную ножку, я погазовал, из огорода уже доносился шум, солдаты плетень сломали, перелезая через него, а я снял мотоцикл с подножки, открыл массивную деревянную калитку ворот на улицу и выкатил мотоцикл. А тут из-за поворота как раз тот грузовик с аэродрома с солдатами в кузове вырулил, и именно в мою сторону. Так что, прыгнув в седло, я дал по газам, сразу включив вторую скорость, а за ней и третью. Или четвертую, я пока не разобрался с коробкой передач. Уж больно мощно мотоцикл с места взял.

Солдаты из кузова начали палить по мне, улица пуста, последние жители попрятались, поэтому били на поражение, так что, разогнавшись и притормозив юзом, я свернул, уходя за поворот, и стал снова разгоняться. Уйти на мотоцикле от грузовика удалось легко, однако патруль, что спешил на шум, явно из комендатуры, тоже открыл огонь на поражение. Едва успел уйти в небольшой проулок. Узкий, на мотоцикле проеду, телега с трудом тоже пройдет, а вот грузовик уже застрянет.

Выскочил на параллельную улицу. Она почти пуста, всего три женщины быстро уводили детей, да в конце улицы возница настегивал лошадь, сидя на козлах пролетки. Я погнал следом за ним. Вырваться из города все же удалось, хотя один раз снова под обстрел попал. И ведь попали. Прямо в бак. Топливо стало уходить, так что я выжимал полный газ.

Вылетев на дорогу, стал уходить прочь от города. На дороге мне попалась колонна мужчин в гражданском, их два унтера вели, явно призывники. Мобилизация же шла.

Мотор зачихал вскоре, уже через десять минут, а гнал я рядом с Бугом в сторону Белостока. Поставив мотоцикл на подножку, тут же на обочине полевой дороги (надеюсь, вернут хозяевам), я достал из вещмешка офицерскую сумку, тоже трофей с поручика, там блокнот был и карандаш. Я написал: «На ремонт». Ну и сунул вместе с листком под фару банкноту в пятьдесят рублей. А у меня меньше не было, у поручика в стопке были только эти купюры. А мотоцикл этот стоил, если моя память не подводит, четыреста рублей. Где-то в этом районе. Тот же велосипед, если память мне не изменяет, около тридцати рублей. Так что рубли имели довольно высокую ликвидность.

Я особо не беспокоился из-за потери транспорта. Да, позади пыль видно, за мной погоня, но впереди, чуть-чуть не доехал, был лес, довольно крупный лесной массив. Там меня с собаками не найдут. Правда, от меня бензином несет, часть топлива, что вылилась, на меня попала, собачки след смогут взять, но отмоюсь. Беспокоило меня только одно: штабс-капитан может понять все и сбежать. Или его зачистят. Не хотелось бы, простой полевой допрос быстрее меня сблизит с заказчиком, а пока буду перерывать грязное белье этого капитана в поисках ответа, кто заказчик, уйдет много времени. Так что он мне живым нужен.

Добежав до опушки, я рванул дальше. Сзади рев моторов слышно было, крики, но я уходил. С разбегу нырнув в речку и держа вещмешок на весу, переплыл на другой берег. Отбежав по берегу в сторону, снял с себя все, выстирал. Мыло тоже трофей от поручика, в мыльнице. Из сапог воду вылил, выжал, снова надел на себя и побежал прочь. Спать хотелось просто невыносимо, казалось, упаду и усну, все же столько событий за сутки.

С момента, как попал в это тело, вторые сутки пошли. Нужно укрытие. В лесу прятаться не вариант, сейчас сюда все ближайшие части должны перекинуть для прочесывания. Значит, выход один: вернуться в город и спрятаться там. Вот уж где меня искать не будут.

Вернуться в город мне удалось, я перебрался по стволу упавшего дерева через речушку снова на тот берег. Пропустив поисковые группы, переждал на верхушке дерева, пока цепь пройдет подо мной, после чего добрался до опушки и стал ждать. Тех машин, что за мной гнались, тут уже не было, видимо, за подкреплением их отправили.

Вскоре подъехало четыре грузовика, старье, лет по двадцать им, видимо, по мобилизации забирают у населения. Высадили роту солдат, они выстроились в цепь и тоже скрылись в лесу, а водители, перекурив, сели в машины, выстроились в колонну и поехали прочь. Я как раз успел нагнать замыкающую и забрался в кузов. Поднятая пыль меня скрыла.

Грузовики свернули на перекрестке перед городом в сторону крепости, так что я покинул кузов. Мягко, не поломавшись. Да и катили не быстро. Да и что тут, пять километров от города до того лестного массива. Я не бежал, народу вокруг хватает, особенно детей, а бегущие привлекают внимание.

Дойдя до ближайшего забора, сел в тени: солнце палит, жарко. Потом пытался очистить одежду. Она, будучи влажной, набрала пыли. Кое-как очистил, после чего, убедившись, что чужие глаза в мою сторону не смотрят, перемахнув через забор. Тут густые заросли малины были. Нашел свободный пятачок, устроился там, вещмешок – под голову, и почти сразу меня вырубило. Устал.

Разбудил меня чужой голос. Приподняв голову, прислушался. Девушка напевала по-польски. Привстав, я осторожно выглянул и увидел, как она подвязывает ветви яблони, балансируя на лестнице. Не могла в другое время это сделать? Сев обратно, развязав горловину вещмешка, я достал часы поручика и понял, что проспал без малого восемь часов. Сейчас полдевятого, вечер, скоро стемнеет.

Пощупав сапоги (я их все же снял и портянки сверху положил для сушки), определил, что стельки чуть сырые, но в принципе, считай, высохли. Дальше освободил весь вещмешок. Трофеи горкой сложил отдельно, остатки продовольствия – в другую кучу. На глаз, еще на сутки хватит, но есть сильно хотелось, так что, стараясь не шуметь, хотя девушка все равно ушла, доел все что было из припасов. Как не в себя ем.

В может, дело в том, что ему ресурсы нужны? Ведь тело Ивана точно пострадало от крупнокалиберных пуль, залечилось с моим вселением, а энергию восстановить нужно, вот из-за этого постоянный голод и чувствую. Вполне может быть. С другой стороны, когда попал в тело Игоря Волкова, как-то рана его особо не затягивалась. Да и поди пойми, как эти перемещения происходят.

Хозяева подворья тоже стали ужинать, под навесом стол, семья большая, почти десять человек, большинство дети, вот и я тоже поел. Меня беспокоила мелкая кудрявая собачонка, что все бегала под ногами у хозяев, выпрашивая подачку. Иногда отбегала, принюхивалась. Хорошо, детей за столом много, отвлекали ее. Закончил завтракать, а для меня это был, получается, завтрак. Мышцы после прошлых нагрузок приятно ныли.

Я прикопал мусор и сложил трофеи обратно в вещмешок. Я никого не грабил и ничего не забирал, но трофеи с врагов (а Твардовский именно враг) – это святое. Сволочь, такую фамилию испоганил. Я ведь читал стихи этого поэта, хорошие, мне нравились. Еще когда курсантом был, изучал его творчество, потом уже не до стихов стало. Ладно, не об этом сейчас.

Семья ушла в дом. Покинув кусты малины, да так, что следы моего пребывания найти будет сложно, и снова перепрыгнув через ограду, тут был уже дощатый забор, я оказался за территорией города. Впереди поле, ночь темная. Двигаясь рядом с забором, я дошел до входа в проулок и стал уходить вглубь Бреста. Жаль, день-ночь у меня поменялись, я выспался, сна ни в одном глазу, но будем пользоваться этим.

Найти место постоя нужного офицера сложно, без языка никак, у горожан спрашивать тоже не стоит. Частные дома остались позади, один раз патруль попался, армейский, четверо. Переждал, лежа в канаве. Дальше уже кирпичные дома пошли, многоквартирные, двухэтажные, редко – трех. Вдали железнодорожная станция шумела.

Найдя центральную улицу, вскоре обнаружил и здание комендатуры. Там стояло две легковые машины и три мотоцикла, на крыльце у входа курил офицер. Лениво трепыхался флаг. На нужного офицера был мало похож. Он, докурив, сел в машину и уехал. Не думаю, что меня будут искать в городе, я с шумом покинул его, и вроде как интереса у меня тут нет. Никто ж не знает, что мне сообщил Твардовский, соседи его без сознания были, так что не должны связать этого штабс-капитана, поручика и меня. Считаю, что можно работать спокойно. Однако, все же несколько путей для отхода подготовить нужно, чтобы не метаться, если что пойдет не так. Потом стоит языка взять из комендачей, штабс-капитан – заместитель коменданта, они должны знать, где тот квартирует. Хочу раскрутить всю цепочку посредников до заказчика.

Жаль, с оружием все не так хорошо. «АПВ» для меня слишком массивный, с кобурой в качестве приклада еще ничего, а вот для ношения под одеждой он точно не предназначен, нужно что-то более компактное, так что оружие – последнее средство. Кинжал хорош, дамасская сталь, пока не разочаровал. Ничего, еще наберу себе арсенал. Я вообще обычно меньше двух пистолетов и двух-трех ножей при себе не ношу.

Покинув угол перекрестка, откуда комендатуру рассматривал, я до утра изучал город, два отличных пути отхода подготовил, оба можно использовать, а пока есть время, два часа ночи, устроил лежку в очередном огороде, малина как укрытие мне вполне приглянулась, и уснул. Нужно сил набраться. Штабс-капитана я планировал отследить от комендатуры, как тот выглядит, поручик мне описал.

Проснулся я от лучика солнца, что все же пробился через листву и дотянулся до меня. Сморщившись, я вытянулся, подняв руки, после чего сел и прислушался. Тихо. Лишь шумел привычно город, станция не стихала, вроде авиационный мотор гудел в небе. А так все как обычно.

Посмотрев на циферблат (ремешок трофейных часов я под свою руку подогнал, проколов отверстие), определил, что время пол-одиннадцатого. Нормально. Заведя часы, я собрался и покинув огород, но в этот раз грязно: старушка боевая заметила, крик подняла, однако я уже убежал.

Добежав до перекрестка, пошел дальше спокойно. Кепку почти на глаза опустил, вещмешок – за спиной. Двигался я в сторону местного рынка, что шумел рядом со станцией. Там накупил пирожков и наелся. Молока свежего. Заполнил на водокачке фляжку, а бутылку продал, слишком тяжелая.

На рынке купил легкую куртку, а то в одной рубашке как-то прохладно по ночам. Куртка по размеру, но полы длинноваты, до середины бедер, но как покрывало пойдет.

Из продуктов купил три банки мясных консервов, их даже не прятали, с прилавка продавали. Хотя да, это не советские времена. Одну банку рыбных еще купил, сгущенного молока на пробу, кружку купил, заварки, чтобы чайку можно вскипятить было, и пачку ржаных сухарей. Все в вещмешок убрал, куртка – сверху. Все, места там больше не было.

Вот как раз время обеда, я часы подвел по часам на башенке вокзала, там были точные, как сообщили мне местные, и, добравшись до одной из точек возможных путей отхода, спрятал вещмешок. Если придется бежать, то по пути захвачу. Укрытие на вид простое, но поди там еще найти. Если проще, это была старая пустая собачья конура, вход большой, видимо, крупный пес там ранее жил. В доме старики жили, так что опасности от них я не видел.

После этого направился к комендатуре. Вот там чуечка засвербила, что-то не так, однако сосредоточиться я на ней не успел. Я только вышел из-за угла и подпер плечом стену, сплевывая кожуру семечек, купленных на рынке, на грязную брусчатку, как вскоре из здания вышел нужный мне офицер. Без сомнений, это был он. И звание, и внешность с описанием совпадали. Он заметно нервничал, я даже позлорадствовал: уж точно знал, что с его подручным сделали, вот и был напуган. То, что того допрашивали, он явно знал, а значит, о нем поручик точно сообщил. Да он в ужасе был, в поту, аж дрожал весь. Встал у машины и, достав платок, стал нервно вытирать лицо и шею. Водитель выскочил и услужливо открыл ему дверь. Однако торопиться садиться он не стал. Обернулся и как-то сразу нашел меня взглядом. Ухмыльнувшись, я провел большим пальцем по шее, глядя ему в глаза. Нас разделяло всего шестьдесят метров. Пусть больше нервничает, быстрее потом разговорю.

Штабс-капитан вдруг сделал неожиданное для меня: вытянул палец в мою сторону и заорал:

– Вот он! Ловите!..

С трех сторон ко мне рванули разные люди, доставая скрытое оружие. Разносчик газеты, возничий наемной пролетки, включая его пассажиров, молодую семейную пару, и паренька в форме гимназиста. Все же чуечка сработала не зря, была засада. Я даже сдвинуться не успел, как хрустнул винтовочный выстрел и штабс-капитан, схватившись за грудь, медленно повалился на брусчатку. Между пальцами потекла кровь. Водитель даже подхватить его не успел.

– Черт! – зло воскликнул я.

Выстрел точный, в сердце, наповал, так что шансов не было. Оборвал ниточку заказчик, убрав посредника. Однако не до конца: тот, кто его убил, тоже может что-то знать, нужно лишь его найти. Откуда стреляли, я определил, с чердака многоквартирного дома дальше по улице. Похоже, бойцы охранки тоже определили, откуда стреляли, в ту сторону побежало двое.

Теперь передо мной встала проблема: нужно удрать от тех, кто бежал ко мне, и опередить тех, кто бежал брать стрелка. Все вышеописанное произошло в доли секунды. Дольше описывал, чем происходило. Так что, с места взяв старт, разбежавшись, не обращая внимания на крики, я оттолкнулся от столбушки и, используя инерцию, перемахнул через закрытые высокие ворота. Точно закрытые, снаружи цепь с замком висела.

Спрыгнув на двор, я рванул дальше. А дверь буквально снесли: возничий и его пассажир, крепкие мужики, используя свою массу, вынесли ворота. Разносчик газеты пытался повторить мой прыжок, но завис наверху, пытаясь подтянуться. Доски двери не выдержали, не особо толстые, рейки скорее, и те застряли в каркасе двери, там брус покрепче. Пока выбирались, я смог уйти на параллельную улицу. Перебежав через нее и перемахнув через ограду, рванул дальше.

Выскочив во двор многоквартирного дома, я с столкнулся с той парой, что первой сюда рванула. Студент получил носком сапога в живот и, согнувшись, словил удар ребра ладони по затылку, а вот его помощнице, девушке, что изображала пару в пролетке, досталось легче. Я старался не бить женщин, поэтому отобрал небольшой пистолет, шестизарядный браунинг (вот и оружие для скрытого ношения), и нажал левой рукой на точку на шее, отбиваясь от ее рук правой. Она закатила глаза и обмякла, повалившись на землю.

Во дворе в шоке застыла женщина, она белье вешала, тазик под ногами был. Вот из подъезда спокойно вышел паренек лет четырнадцати-пятнадцати, по тому, как он нервно на меня взглянул, я понял, что стрелок именно он, так что сразу, навскидку выстрелил. Рывок у парня не удался, пуля сбила его с ног, попав в бедро. Снайпер, путая польские и русские слова, стал ругаться, стеная и держась за рану. Женщина заголосила, но я шикнул, и она заткнулась.

Подскочив к стрелку, разорвал рубаху, на плече наливался свежий синяк. Скорее даже намек на его появление. Последние сомнения отпали: он. Дал две пощечины. А то он все еще стонал, держась за ногу, и заорал:

– Кто заказчик?! Кто оплатил убийство офицера? Ну?! Не скажешь, в колено выстрелю! – И приставил ствол к колену, но парень продолжал стенать, однако стрелять в колено я не стал, если так сделаю, то стрелок вырубится от болевого шока. Поэтому стал бить по ране, это привело его в чувство.