Сеятель

Дальше защелкали ножницы. Стрижка длилась довольно долго, куча волос вокруг лавки росла. Заказал я типичный полубокс или нечто похожее. Когда цирюльник закончил, я посмотрелся в зеркало и, оставшись довольным работой, заплатил – стрижка стоила две копейки, но я дал три, поблагодарив за работу. Цирюльня была не из дешевых. Поправив шапку – непривычно, такая копна волос была, а тут на глаза падать перестала – я вернулся на рынок. Первым делом я продал оба ножа, те мне не понравились, пустой кошель, мешочек с махоркой. За все смог получить тридцать шесть копеек.

Теперь покупки. Приобрел новенький, отлично сшитый заплечный вещмешок. Нашел и приобрел небольшой топорик, охотничий нож с ножнами, моток веревки в десять метров длиной, лыжи охотничьи. Приметив, купил кусок брезента или что-то наподобное, размером четыре на четыре, как палатку можно будет использовать, материя очень плотная. Купил вязаные перчатки, и также запасные портянки, облезлую волчью шкуру и одеяло. Из посуды минимум, трехлитровый котелок взял, большую кружку вместо чайника, ложку с вилкой, столовый нож и глубокую жестяную тарелку. Из утвари все. Из припасов взял соли мешочек, заварки немного, кило сухарей, десять головок лука, риса два килограмма, гречки тоже два и четыре гороха. Тут вяленое мясо продавали, купил его полкило и двухкилограммовый шмат соленого сала. Деньги быстро уходили, но я приобрел охотничьи санки, на которых можно перевозить разный груз. Приметил острогу без черенка, купил. На этом все. Вещмешок за спину, а лыжи, шкуру со скаткой одеяла, тюк брезента и топорик на санки убрал, связал все веревкой, чтобы не выпало, санки буксировал веревкой, что привязал к поясу – так руки свободны. У меня осталось рубль и шестнадцать копеек. Вроде как энзэ, но было куда потратить. Дойдя до одного из магазинов, санки я с собой затащил в помещение и, пройдя к приказчику, сказал:

– Меня хозяин послал, велел патроны купить к русскому револьверу.

– Продаются патроны в пачках, двадцать пять патронов и пятьдесят.

– Двадцать пять, сколько стоить будут?

– Рубль.

Передав монеты, я получил бумажную пачку. Осмотрел сверкающие тупоносые патроны – то что нужно, патроны именно те, – я убрал их в кошель, а последний за пазуху. После этого забрав санки, направился к выходу из города. Уже темнеть начало, когда добрался. Там снял лыжи с санок, надел, осмотрелся и двинул прямо по заснеженному полю в сторону леса. К дорогам я не выходил, мало ли, вдруг там посты есть. На лыжах было хорошо идти – широкие, не проваливались. Добравшись до опушки, я зашел в лес, там достал из-за пазухи кошель и револьвер и, вскрыв пачку, снарядил оружие. Все шесть цилиндриков уместились в гнездах барабана. Заряженное оружие убрал обратно, патроны высыпал в кошель к редким монетам и направился дальше, внимательно поглядывая по сторонам. Вечер, но белый снег давал такую подсветку, что было все хорошо видно.

Углубился я на километр, когда вышел на лесную заснеженную дорогу с хорошо накатанным санным следом. Пройдя дорогу, прошел еще метров четыреста, наткнувшись на ельник, и стал разбивать лагерь. Нарубил лапника, развел костер, спички были в тему, хотя чую, надолго их не хватит, четыре спички использовал, чтобы разжечь наструганные лучины. Над лапником растянул на палках брезент, прижав края кусками снега. Я воткнул срубленные топориком палки, закрепив на них поперечную, вот и получилась основа для палатки. Размера плотной материи хватило и на стенки, и на вход, то есть, если пурга начнется, внутрь не заметет. Над костром повесил набитый снегом котелок, тут же поставил и кружку. Есть уже хотелось, времени восемь вечера, так что я стал готовить супчик. Настрогал немного мяса, сала, бросив в кипящую воду, слегка посолил, добавив немного пряных специй, потом через десять минут добавил лук, он промерз, но почистить и нарезать его я смог, и высыпал пшенной крупы. Пока похлебка доходила, я достал три сухаря, заправил кипящую в кружке воду заваркой, сняв с огня, ну и прямо из котелка стал есть, тарелку не доставал. Макал сухари в суп, давая размокнуть, и так ел. Полкотелка, почти литр съел, попил чаю и стал готовится ко сну. Котелок с оставшимся супом убрал в палатку, в сторонку, чтобы не перевернуть во сне – утром разогрею, – все вещи тоже в палатку, санки у входа. Устроившись на волчьей шкуре, которую настелил на лапник, накрылся одеялом и вскоре уснул.

К утру я замерз, отчего и проснулся. Однако не обморозился, хотя снаружи, на мой взгляд, было где-то минус десять, ближе к пятнадцати. Выбравшись наружу, побегав по пятачку, высоко задирая ноги, сделал зарядку, чтобы разогреться, а то руки трясутся, использовал две спички, но костер разжег, повесил котелок, чтобы суп разморозить, кружку тоже снегом набил и поставил, подкинул дровишек и стал собираться. Свернул тюк брезента, все скатал и убрал на санки. Только вещмешок стоял раскрытым, я в него планировал убрать котелок да ложку с кружкой. Когда суп стал булькать, заварил чаю и, поев горячей пищи, от которой разморило, отогрелся. Суп я доел, да и на чай места хватило, посуду оттер снегом и, протерев запасной портянкой, убрал в вещмешок. Все закрепил, мешок повесил за спину, надел лыжи и, буксируя санки с поклажей, отправился дальше прочь от Омска. Ночевал я километрах в пяти от него, не дальше.

Двигаясь по лесу, я поглядывал на деревья, мне нужно найти ровную крепкую ветку для остроги, вещь нужная, тем более та не только как оборонительное оружие, но и для рыбалки сгодится. Прорублю лунку, буду ждать и гарпунить рыбу. Ничего другого для охоты у меня не было. Револьвер – это так, отбиться от неприятностей. Найти нужный материал вскоре удалось, срубил, ошкурив, и закрепил острие. Попробовал, доработал рукоятку ножом, чтобы хорошо лежала в руке, и, держа в руках острогу, двинулся дальше.

А направление я держал в сторону Черного моря. Нужно преодолеть почти три тысячи километров, может даже чуть больше. Надеюсь, дойду к лету. Я особо не торопился. Острогу удалось испробовать только через неделю. Два дня шел и питался купленными припасами, потом три дня в палатке пережидал пургу и, как рассвело и стихло, направился дальше. Вышел к реке, чему обрадовался, запасы провизии к концу подходили, прорубил лунку и стал ожидать. Уже через десять минут показалась спина рыбины: выплыла подышать. Быстрый удар, и бьющаяся на остроге форель отлетает в сторону, падая на лед. Я семь штук набил, сразу очищая и разделывая. Рыба замерзла, и теперь ее можно долго хранить. Вот так пополнив запасы, я на рыбе прожил еще две недели, пока окончательно не закончилась крупа. Как ни экономил, а все же опустели запасы. До наступления темноты часа три оставалось, так что, выйдя на дорогу, я по санному следу дошел до опушки и направился дальше.

Деревенька, что дымила трубами, была похожа на сказочную картинку. Дойдя до окраины, где меня встретили несколько детишек, узнал, у кого провизии можно купить. Лавок тут нет, отправили к старосте, тот всех гостей встречал и опрашивал. Сказал ему, что из Омска иду, показал бумагу, что вольный, имею подобие паспорта. Именно у него и купил припасы, потратив последние шестнадцать копеек. Тут денег почти не видели, все меновой торговлей получали. Так что то, что хотел, я получил легко: соль, овощи (того, что они поморозятся, я не опасался), десять кило дробленой пшеничной крупы, три кило гороха и пять пшеничной муки. Этого мне надолго хватит.

От старосты я узнал, что завтра в дальнее село, почти сотня верст, к родственникам отправляется один из местных, вот я и сговорился, чтобы тот меня подвез, это практически по пути было. Нормально, два дня ехали, переночевав в деревеньке, а дальше я снова своим ходом. Когда по местным дорогам, но чаще на лыжах шел. Дважды с попутными обозами время сокращал и так в конце февраля дошел до Оренбурга. Кстати, когда с рассветом входил в город, буксируя свои санки, то расслышал свистки и гудки паровозов. Оказалось, в городе уже железная дорога была.

Я специально переночевал за пределами города. Платить за постой мне было нечем, а все, что удавалось заработать в пути, тратил на закупку продовольствия и припасов. Кресало с кремнем купил, чтобы огонь разжигать, спички-то давно закончились. В Оренбурге я планировал повысить свое материальное положение. Добыть средства, приобрести пару коней и двигаться дальше верхом, что заметно увеличит скорость. Оружие нужно, хотя бы охотничье. Пару раз револьвер мне пригодился, но стрелял в воздух, отпугивая разную хищную живность, и все. Двигался я по диким местам и людей встречал редко, лишь когда выходил к населенным пунктам, где покупал припасы, но обычно обменивал на добытую рыбу или мясо. Пару раз кабанов брал острогой. Точнее, кабанчиков. Сейчас же, двигаясь и поглядывая вокруг, осмотрел себя. Да уж, походная жизнь заметно сказалась: одежду нужно менять, истрепалась, есть дыры от угольков, почернела от дыма. В общем, я смахивал на дикаря.

Добравшись до местного рынка, осмотрелся у входа и направился к местным скупщикам. Они скупают все, что предложишь, хотя и цену дают небольшую. Вот местному скупщику я и предложил выкупить одну находку, что я сделал километрах в сорока от города. Я там павшую лошадь нашел, верхового коня, всадника как ни искал, так и не обнаружил, но снять седло с пустыми чересседельными сумками смог, вот и привез на рынок. Внимательно осмотрев седло и сумки, скупщик пожевал губами и предложил рубль. Торговались мы долго, но остановились на двух с полтиной. Поискав, я смог снять жилье в небольшом домике, где проживала старушка – без кормежки, только ночевать. Оставив там все вещи, я вернулся на рынок, там купил неплохое пальто, было не так и холодно, штаны, отличную шапку. На сапоги денег не хватило. Переоделся, продав свою верхнюю одежду, копейки выручил и дальше, прогуливаясь по трактирам и засвечивая часы, искал возможность подзаработать. То есть работал по старой вполне работающей схеме: провоцировал бандитов, считая все взятое с них своими трофеями. Трижды удалось взять трофеи с разных групп, держа их под прицелом револьвера. Потом ставил на колени и вырубал ударами по затылку. Но не убивал, а вот четвертую группу, от нее так и несло могильным холодом, не только на прицел взял, а связал главаря и убил остальных. А у главаря, попытав, выяснил, где схрон. Навестил этот схрон тут же, в городе, и забрал все. Теперь у меня на руках почти две тысячи рублей золотыми и серебряными монетами. Хорошие запасы.

На рынок возвращаться я не стал, поужинал в трактире и, добравшись до места постоя, вскоре уснул. Одежду нужно менять, она засвечена, завтра с утра это сделаю, закуплю все, что нужно, и отправлюсь в Крым. Я еще раздумывал, обустроиться ли там, или, купив парусное судно, отправиться путешествовать по морям. Я вообще морская душа, и мне последняя идея нравится.

А когда я уже почти заснул, в дверь замолотили кулаками, а возможно, и сапогами. Старушка побежала открывать, а я, достав револьвер из-под подушки, взвел курок, продолжая лежать на лавке, и направил ствол на вход. К моему удивлению, это оказались не бандиты, что меня могли выследить и прийти свести счеты, а трое жандармов – теперь уж их форму я знаю. Был офицер, поручик и двое унтеров. Поручик, пройдя в избу, при слабом огне лучины рассмотрел сверкнувший ствол револьвера, чуть помедлил и скомандовал подчиненным:

– Подождите меня снаружи.

Те, косясь на меня, вышли, прихватив хозяйку, а я, откинув одеяло, сел на лавке. Та широкая, вполне позволяла спать на боку. К сожалению, больше ночевать не на чем. Никаких кроватей или коек тут не было. Сама старушка на печи спала. Да и духан застарелого пота с дымом от костра от меня также шел. В последний раз мылся в бане почти три недели назад в одной из деревенек. Я планировал, купив новую походную одежду, посетить общественную баню, тут в городе она была, я узнавал, но запланировал это именно на завтра, так что встречал незваного гостя как есть. Привести себя в порядок я не успел.

– И чем же я заслужил такое внимание от вашей службы?

Честно сказать, меня это до сих пор интересовало. В то, что меня ищут по всей России, я не верил. Думаю, ротмистр Сомин в Омске поискал, не нашел и махнул рукой. А вот события, что произошли сегодня, вполне укладывались в ситуацию. Все же три группы грабителей я отпустил живыми. Меня могли запомнить, да и наверняка запомнили. Странно только, что я наблюдал жандарма, а не полицейского. Может, кто из бандитов стучит им, выследил меня и слил своему куратору? Сейчас узнаем.

– Тебе известен такой офицер, как ротмистр Сомин? – присев у двери на лавку, спросил поручик.

– Черт.

– Значит, известен, – сделал тот правильный вывод. – Да и описание сходится. Ты даже не представляешь, как я был удивлен, когда лично тебя увидел на улице. Сперва думал, что ошибся, но внешнее описание, одежда, все сходится. Проследил, как ты тут заселился, и вот навестил.

– Навестил и навестил. Что надо?

– Понятия не имею, в поисковом листе отмечено: найти и сообщить. Сообщить я успел. А как ты на место постоя вернулся, мне доложили.

– Арестовать себя я не дам, не вижу проблем положить вас, вы не бойцы, против меня ничто, уйду, ночь скроет.

– Хм, честно. Можешь не волноваться, об аресте и слова не идет. Просьба найти и попросить проследовать в столицу.

– Чего? – не понял я.

При этом сидя на лавке, я, дотянувшись до одежды, начал одеваться. Револьвер положил рядом – если что, схвачу его быстро. Я успел натянуть штаны и, намотав портянки, надеть обувь, а когда брал рубаху, жандарм сообщил такую новость:

– Я передал все, что было написано в поисковом листе. Ах да, еще просили быть вежливыми. Ты похож на сбежавшего дворянского сына, мы уже пари устроили, так это или нет. Я выиграл приз?

– Нет, – улыбнулся я. – Я крестьянский сын. Может, какой дворянин с кем из моих предков и крутил роман, но мне об этом неизвестно. Я сирота. Случайно встретился с ротмистром Соминым, у него дочь умирала, меньше суток оставалось. Воспаление аппендикса. Если вам известно, что это означает.

– Нет, не слышал никогда.

– Воспаление отростка кишки в животе. Когда та лопается и гной с грязью оказывается в животе, то человек умирает от жутких болей. Я учился на хирурга, провел девочке операцию, она ее пережила и высокими темпами восстанавливалась. Сомин смог получить паспорт на меня, я теперь вольный, он даже подарил мне часы. Врачу они нужны, часы на удивление точные. Потом я услышал, как ротмистр общался с подчиненным насчет меня, мне не понравилось услышанное. Я вольный, вот и ушел. Не думал, что тот меня искать будет. Что ему надо?

– Для десятилетнего мальчишки твоя речь слишком правильная, чувствуется высокое образование. Неудивительно, что Сомин тобой заинтересовался. Я бы тоже обратил на тебя внимание.

– Мы с ним десять дней в одной избе прожили, пока дочка его после операции отходила. Немало поговорили. У Сомина походные шахматы с собой были, играли. Я специалист по шашкам, но и в шахматах неплох. Пятьдесят на пятьдесят. То он выигрывал, то я. Но большинство ничья. Мы оказались игроками одного уровня. Хм, а может, фехтование его удивило? – задумался я, надев жилетку. Осталось пальто и шапку. Еще и вещи собрать.

– Фехтование?

– Ну да, скучно эти десять дней было, вот мы и разминались во дворе. Я взял саблю у одного из урядников. Я хорошо фехтую, но плохо тренирован, так что победил он.

– Какие у тебя планы?

– А тебе зачем?

– Слушай, Михаил, тебе не кажется, что тыкать человеку, облеченному властью, офицеру, это неправильно?

– Нет, не кажется.

– Так какие у тебя планы? Судя по направлению движения, ты куда-то на юга идешь?

– Ага. Доберусь до черноморского побережья, куплю баркас и отправлюсь путешествовать.

– Знаешь морское дело?

– Знаю.

– Ты действительно интересен. Врач, моряк… Кто еще?

– Знаешь, есть такая детская поговорка: будешь много знать, скоро состаришься. Подумай над ее смыслом.

– У нас в одной из гостиниц номера есть, предлагаю тебе там переночевать, а как прибудет тот, кто тебя заберет, попрощаемся.

– Извини, поручик, для меня свобода дороже. Не терплю власти над собой, так что попрощаемся, я ухожу, а вы сделаете вид, что меня не видели. Скажите, что обознались.