Конфедерация Метала

– Ну не скажи. У вурдалаков неплохая такая провизия периодически лутается. Да и у нежити тоже бывают интересные штуки, конечно никакой пищи и повседневных вещей, но зато иногда можно какие-то артефакты интересные найти. Или какие-то плотьные свитки, которые можно архивариусу или ювелиру продать. – помахал пальцем Черногоре.

– А если тебе повезёт наткнуться на некроманта… – продолжил Злыня.

– У-у-у-у… – заулюлюкал Черногоре.

– У-у-у-у-у-у… – докончил Злыня.

– Лутатели блин. Пока с трупов ходите собираете приколы, набегает ещё подмога, в итоге не успеешь оправиться, как снова бой. – махнул рукой я.

– Так наоборот же, больше лута. – посмеялся Черногоре, разведя руками. – К тому же, чего ты брешишь? Сам в кармашки с нами залезал к мертвякам, святоша…

– Так это, подожди… Про Черногоре я теперь знаю, наверно, всё, про Злыню знаю, как он оказался в дружине, а про тебя я ведь мало чего знаю. Как ты попал в дружину?

Тёмногонь посмотрел прямо мне в глаза, ожидая ответа. А я даже не знал, с чего начать. С моего детства в столичных окраинах. С момента, когда я бросил обучение писаря и подался сначала на улицу, а потом в странствия. Я посмотрел на свою стальную руку и роботическую часть тела, собрался с мыслями, и решил рассказать самое, как мне показалось, важное для Тёмногоня.

– В общем, как-то странствовал я по Южной Окраине в своих землях. Мне тогда нужны были монеты, поэтому я взял единоразовую работку у местного корчмаря в небольшом городке под названием «Югокузницк». Он попросил меня перевезти в Сборный Дом деревни Мануфактурново несколько ящиков скульки, колбас и пирожного хлеба, а взамен взять у них заготовленного пшена, мяса, соли и ячмень. Давал за это пятьдесят монет туда и пятьдесят обратно. Деньги хорошие, можно было прожить на них недели две, а то и месяц. Корчмарь дал мне повозку, загрузил туда всё с помощниками, закрепил на поддон повозки жучок, чтобы следить за местонахождением груза, дал мне двадцать пять монет, на остальные семьдесят пять договорились после обратного прибытия. Ехать примерно дня полтора. Спокойно поехал, переночевал в дорожной таверне, поехал дальше. Еду, значит, и тут с холма булыжники начинают катиться прямо на дорогу. Останавливаю повозку, и буквально сразу, с того же холма, ко мне выбегает группа Племенных Панков с вашей Империи. Сначала опешил, потом взял себя в руки, выжимаю шпоры, глаза стальконей загораются, повозка трогается с места, но один из разбойников успевает зацепиться за повозку, кидает в меня один топор, уворачиваюсь. Кидает второй – попадает прямо в спину. Падаю с повозки, ломаю левую руку. Тот панк прямо перед наездом повозки на кочки умудряется сесть за поводья и развернуть махину обратно на дорогу. А другие грабители бегут ко мне. Ну я встаю из последних сил, а один из них стреляет в меня такой… ну… полукруглой штукой короче, чем-то схожим с секачетом, только не в виде полукруга, а, ну…

– Пистоль. У нас это называют пистолем. – исправил Тёмногонь.

– Вот, да. В общем, стреляет он в меня, попадает в ногу, а там какой-то разрывной патрон был видимо, поэтому часть ноги остаётся висеть на куске мяса…

– Похоже на самодельный пороховой ствол-пистоль. – как бы сам с собой размышляет Тёмногонь.

– Ну вот. Падаю, уже начинаю терять сознание, выставляю руку. Это единственное, что я мог сделать. Мне эту руку отрубают, начинают пинать, и в общем-то я отключаюсь. Вижу врата, голос Метал-Бога, все дела. Сначала распинает мне тираду о моём конце жизни, а затем резко замолкает, и меняет своё повествование, открывая мне дверь ожидания. Ну а дальше, после концерта, девок и галлюциногенного пойла, оказываюсь в чёрной палате с бело-чёрным потолком. Зрение улучшилось, сердце бьётся как мотор, смотрю на левую руку, а вместо неё стальная кибернетика, как и вместо ноги, и справа вместо рёбер хромовые запаянные трубки.

– А как ты там оказался? Кто тебя привёз?

– А как раз тот корчмарь, увидев через глазной гпс, что повозка сначала резко остановилась, а затем резко втопила, сразу связался со своим коллегой в дорожной таверне, тот послал своего сына на стальконе проверять ситуацию. По приезду повозки, как и дикарей, он уже не обнаружил, но нашел меня. А так как всем известна опасность южных дорог, корчмарь заранее меня расспросил, откуда я, есть ли страховка и прочее. А, так как у меня действительно была страховка, ещё с момента обучения на писаря и до того времени не просроченная, сын держателя таверны быстро отвёз меня к ближайшей станции, от которой ездили скоростные экипажи. Там меня посадили в лекарский экипаж и отвезли в Великий Металград, где я и очнулся.

– И что, страховка всё покрыла? – удивился Тёмногонь.

– Не совсем. Она покрывала базовое восстановление, а остальные примочки оказались войсковыми. Поэтому, как я пришёл в себя, лекарь с починщиком вызвали ко мне помощника инженера Кривотопи, который подчиняется Грехобивню Столичному.

– Это который главный предводитель Племенных Войск?

– Именно он. Короче, помощник мне сказал, что мне вставили эти все штуки потому, что передо мной на койке истёк кровью воитель Первой дружины Совместного Войска, для которого предназначалось это всё, а тут как раз меня привезли, на момент, так сказать, готовой кибернетики. А действовать нужно было быстро, я уже был одной ногой за вратами. Но стоит это всё дело дороже, чем обычные импланты, поэтому помощник предложил мне выбор: либо мне могут выписать кредит на двадцать лет под проценты, либо меня, как я восстановлюсь, отправят в острог, где начнут обучать ведению боя для кибернетиков, а затем отправят служить. Помощник явно был недоволен этим всем. Видимо, вся эта операция была чистым решением лекарни. Экстренная ситуация, все дела. На самом деле, я долго решал, что выбрать. С такими имплантами можно было неплохо так зарабатывать где угодно. В конце концов, как ты можешь видеть, я решил пойти по второму варианту. Отучился три года, а затем меня определили в нашу дружину, так как в ней не доставало войск. Вот и вся история.

– Но почему ты в итоге выбрал службу? – внезапно спросил Черногоре.

– Честно… не знаю. До сих пор думаю о своём решении…

На чердак внезапно ввалился один из воителей. Икая и не совсем разборчиво изъясняясь, он вопрошал:

– Братья, у вас есть скулька ну, *ик*, лишняя там какая.

– Не, брат, всё сами выпили. – махнул рукой Черногоре, побренчав флягой, которая, действительно, опустела.

Воитель грустно опустил голову, будто перед ним сейчас весь мир разрушился. Он икнул, смотря в пол, опираясь на косяк двери, и, с горечью на устах, тихо проговорил:

– Эх, жалко. Ну, возьму того пойла на улице. Опять там этот варит скульку, козёл этот…

Затем махнул нам рукой, и медленно поплёлся обратно.

– Думаю, мы можем выходить. – оборачиваясь к нам, сказал Злыня.

– Пожалуй. – подтвердил Черногоре.

Я допивал остатки своей скульки. Тело снова начинало ныть, а электрическо-нейронные соединения простреливать током. Я нащупал в кармане вторую таблетку обезболивающего и закинулся ей с последним глотком напитка. Вечер обещал быть интересным. Мы открыли дверь, и с выходом в общее пространство мельницы услышали людской гул. На третьем этаже четверо воителей, один из которых как раз заходил к нам, играли в костиаторы. Мы махнули им рукой. Они предложили присоединиться. Злыня сверкнул глазами и погладил своего ворона на плече (так он призывает к себе удачу). Однако Тёмногонь, уже разузнав о падкости Злыни на лёгкие деньги, взял его за плечи и, оттянув, сказал, что нам нужно по делам, не можем задерживаться. Мы с Черногорем кивнули в ответ и пошли дальше. На втором этаже кто-то спал, двое устроили армреслинг, ещё человек пять окружили их и делали ставки. Один сидел в углу напротив лестницы и рассматривал лакированный цезиевый журнал с голыми девками. Повсюду были разбросаны бутылки и упаковки от провианта. И как они уместились все на такой малой площади? На первом же установили походный столик, на который с улицы воитель нёс новую поставку кружек со скулькой на большом трёхэтажном подносе, видимо, из лагеря. Два воителя, которые стреляли по повешенной на стену мишени, один из мечёвки, другой из секачета, бросили свои тренировки и с радостными возгласами направились к столику. То же сделали и три жреца, споривших о каких-то научно-религиозных вещах. Двое воителей, сидевших у стены и болтавших о своём, попросили подать им по кружке.

На улице было темно, но ярче факелов у стены города горели костры в лагере. Лагерь наш, помимо прочего, также был причиной шума во всей округе: из него доносились гитарные рифы и барабанные биты, копирующие одну из небесных опер Метал-Бога во время боя, крики, песнопения, лязги мечельб и выстрелы. Если кто-то и смотрел в нашу сторону, то вряд ли придавал сейчас этому значение.

Пешком до ворот шагать дольше, чем ехать на повозке. Благо мы взяли по кружке принесённой скульки. В глазах уже немного плыло, но наша попойка только начиналась. Моё обезболивающее добавляло пьяности напитку, поэтому я старался растягивать время между глотками. Тёмногонь начал напевать песню, которую разучил в походах. Черногоре подхватил её, затем я, и даже Злыня, будто бы нехотя, поддержал мелодию. Так мы шагали сквозь поля. Скулька начала давать свои плоды, так что по пути до главных ворот мы успели несколько раз поссать где ни попадя, поломать некоторые остатки пшеничных зарослей, вырвать из земли старое чучело и потанцевать с ним, а затем взять его в дорогу как нового приятеля-компаньона, поваляться на старых полях, попытаться скрутить и покурить жмых. В общем, под чёрным открытым небом мы время не теряли. Выйдя на пустырь перед южной стеной, мы увидели два силуэта, которые, активно чем-то махали. Начали подходить, два силуэта остановились. Один из них прокричал:

– Кто идёт?

Это был Дубобит.

– Свои. – прокричал Черногоре.

Мы со Злыней, держащие пугало с двух сторон, начали махать его руками в знак приветствия, и неразборчиво орать.

Приблизившись к Дубобиту и его другу мы обнаружили, что они махали лопатами, раскапывая какую-то неглубокую ямку.

– И чего вы делаете? – спросил Злыня, играясь с глазом-пуговицей пугала.

– Ищем мою заначку. – не отвлекаясь пояснил друг Дубобита.

– Отличная заначка, под стеной. – посмеялся Черногоре.

– Ага, и впритык к полю. – добавил я, аккуратно отпуская чучело, будто это был мой перепивший приятель.

– в Разнорабочем ты фиг чо спрячешь. У нас такие ребята там водятся… Всё найдут. – друг Дубобита воткнул складную лопату в землю и опёрся на неё, дабы передохнуть.

– Серогрусть. – представился я, протянув ему руку. Уже опьяневший, мне было не до культурных деталей.

– Хорав. – ответил друг Дубобита, пожимая мне руку в ответ. Видимо, понял состояние нового знакомого и всей компании.

– Черногоре. – поприветствовал Хорава мой друг уже по их традициям.

– Хорав.

– Злыня. – поднял ладонь жрец и как бы нарисовал ей радугу, не соблюдая ни традицию приветствия братства, ни жреческую.

– Хорав. – просто поднял ладонь друг Дубобита.

– Тёмногонь. – рокер соблюл братские традиции.

– Хорав. – ответил новый знакомый тем же.