«Одноэтажная Америка»

Уезжали мы из Академии в задумчивости. «Сержант» ВДВ Артем Шейнин был явно под впечатлением увиденного. Брайан Кан из Монтаны высказал явное удовольствие от увиденного, тем, насколько откровенно разговаривали с нами, несмотря на сугубо военный характер места пребывания. Я тоже должен признать, что уровень рассуждений кадетов и офицеров, общий дух Академии, явное чувство гордости, которое испытывают будущие летчики, не только то, что они говорят, но как они это говорят – все это было для меня неожиданным.

Единственное, что посеяло тревогу в моем сердце, были слова молодого офицера, сказавшего, что его для защиты свободы и демократии в мире выбрал сам Господь. Боль ли разница между таким убеждением и верой мусульманского экстремиста в том, что если он взорвет автобус, набитый женщинами и детьми «неверного», его будет ожидать в раю сам пророк и сорок девственниц.

Глава 9

Bye-bye, love…

Не могу удержаться от соблазна процитировать Ильфа и Петрова:

«Наконец впереди появились огоньки Лас-Вегаса».

Ключевым здесь является слово «огоньки». Сразу понятно, что они ехали-ехали, стемнело и вот вдали показались огоньки, а раз огоньки, значит они вот-вот должны были въехать в очередной маленький городок.

Это было написано до того, как они провели целый день в городке Боулдер-сити, точнее, на близком к завершению строительстве «величайшей в мире плотины Боулдер-дам на реке Колорадо». Это, как они писали, «чудо техники», произвело на них неизгладимое впечатление. Там же они встретились с инженером Томсоном, «одним из немногих американских инженеров, получивших от советского правительства орден Красного Знамени». Как вы понимаете, советское правительство наградило американского инженера Томсона не за строительство Боулдер-дам. Его наградили за важнейшую роль в строительстве Днепропетровской ГЭС. Сегодня это страница забытая, она не фигурирует в учебниках истории России, но факт остается фактом: американские инженеры и рабочие сыграли важную роль в строительстве целого ряда гигантов советской индустрии, в том числе Сталинградского тракторного завода и Горьковского автомобильного завода. Эти люди приехали работать в СССР не в погоне за длинным рублем, а по сугубо идеологическим причинам: они хотели участвовать в строительстве первой страны социализма. Когда пошла волна сталинских репрессий, кое-кого посадили, кое-кого расстреляли, кое-кому удалось уехать. Но это был еще 1935 год, оставалось два года до тридцать седьмого, и розовые мечты о первом в мире государстве рабочих и крестьян еще были наполнены глубоким смыслом.

Эта глава «Одноэтажной Америки» – одна из самых политических. Пересказывая свой разговор с Томсоном, Ильф и Петров выражают удивление и даже возмущение, что в Америке никто не знает имен строителей плотины Боулдер-дам, знают лишь названия компаний, участвовавших в этом деле, например «Дженерал Электрик». В СССР, говорят они, имена строителей известны всей стране. Словом, с Томсоном у них возникает идеологический спор, и в конце главы они пишут:

«Слава в этой стране начинается вместе с паблисити. Паблисити же делают человеку только тогда, когда это кому-то выгодно.

Кто пользуется в Америке действительно большой, всенародной славой? Люди, которые делают деньги, или люди, при помощи которых делает деньги кто-то другой. Исключений из этого правила нет. Деньги! Всенародную славу имеет чемпион по боксу или чемпион по футболу, потому что матч с их участием собирает миллион долларов. Славу имеет кинозвезда, потому что ее слава нужна предпринимателю. Он может лишить ее этой всенародной славы в ту минуту, когда этого ему захочется. Славу имеют бандиты, потому что это выгодно газетам и потому что с именами бандитов связаны цифры с большим количеством нулей.

А кому может понадобиться делать славу Томсону или Джексону, Вильсону или Адамсу, если эти люди всего только строят какие-то машины, электростанции, мосты и оросительные системы! Их хозяевам даже невыгодно делать им славу. Знаменитому человеку придется платить больше жалованья».

Я привел эти слова вовсе не для того, чтобы вступить в диспут с моими любимыми авторами, которые когда-то поразили меня тем, насколько тонко и точно они почувствовали Америку, несмотря на то, что приехали туда впервые и не знали английского языка. Тяжело говорить об этом, но мне кажется, что Ильфу с Петровым повезло, что они не успели увидеть, во что в конце концов превратилось первое в мире рабоче-крестьянское государство. Что до приведенной мною их оценки – она, как мне кажется, не лишена оснований…