Охотники на кидал, или Кооператив сыщиков

– На филолога, – чуть помедлив, ответил Ванечка.

– Ну-ну, – с некоторым сомнением произнес Ковалев. – Ладно, если надумаешь, есть работа в ЧОПе у моего хорошего знакомого, бывшего мента. Наш человек. Зовут Алешин Павел Петрович. – Он покопался в бумажнике. – На-ка, держи его визитку. Позвонишь по этому телефону и скажешь, что ты от Ковалева. Встретитесь, поговорите. Если подойдешь, это нормальная работа, еще останется время для учебы. Там требуются не просто охранники, а оперативные работники в сыскное бюро. Мне почему-то кажется, ты вполне подойдешь. Подумай.

Ванечка позвонил Алешину сразу же, как только добрался до дома. Тот звонку не удивился и назначил встречу на десять утра следующего дня.

К назначенному времени Ванечка отправился на собеседование. Утром долго стоял в замешательстве босиком в одних трусах перед открытым шкафом, чесал в затылке: не знал, что и надеть. Хотелось одеться поприличнее, а приличного ничего и не было. Старый пиджак не налезал на плечи и не застегивался, ворот единственной белой рубашки на шее не сходился. Пришлось идти в джинсах, футболке и легкой осенней куртке.

Главная контора ЧОПа находилась недалеко от станции метро «Черная речка». Охранник на входе проверил документы, сверил фамилию по журналу, кивнул и пропустил Ванечку.

Само помещение охранного агентства напоминало районный отдел милиции, как если бы его решили немного сделать почище и подкрасить. Дешевый евроремонт, гудящие лампы дневного света. Пронзительно до глубины мозга воняло какой-то синтетической дрянью. Все это нагнало на Ванечку тоску. По указке охранника он нашел восьмой кабинет, постучал и после отклика "Да, войдите!», зашел.

За столом, развалившись в кожаном кресле с высокой спинкой, сидел мужчина лет сорока в рубашке без галстука и с расстегнутым воротом. Поднялся, пожал руку, представился: «Алешин Павел Петрович» и предложил сесть. Ванечка сел на край стула, держа спину прямо, уставился на Алешина. Тот ободряюще улыбнулся, задал несколько простых вопросов, потом достал лист бумаги и ручку:

– Заполни анкету. Документы принес?

– Да.

Какое-то время Ванечка, покусывая ручку, заполнял анкету.

Алешин бегло просмотрел ее, встал, пожал руку:

– Все в порядке. В течение трех дней мы тебе позвоним.

Ванечка направился к двери, в дверях обернулся. Алешин, откинувшись в кресле, смотрел на него, поднял растопыренную ладонь: «Удачи!»

Звонок разбудил его через два дня ровно в десять утра:

– Иван? Это Алешин. Ты принят. Приходи оформляться. Возьми с собой паспорт, ксерокопию карточки пенсионного полиса, ИНН, трудовую книжку, военный билет, фотографию три на четыре, справку из тубдиспансера… Вроде как все.

– Понял. Когда?

– Сразу, как только соберешь документы. Только приходишь уже не на «Черную речку», а на Петроградскую. Запиши адрес…

В тот же день Ванечка познакомился с Котом. Ровно в десять утра он вошел в дежурную комнату и там, на диване, увидел длинного тощего парня с торчащими вверх светлыми волосами, который самозабвенно с упоением ковырял в носу. Закончив ковырять, парень пошмыгал носом, и видимо вполне удовлетворенный его чистотой и проходимостью наконец уставился на Ванечку.

– Это ты, что ли, Кошлов Иван? Давай знакомиться. Я – Андрей Катаев. Мы теперь вроде как напарники.

Был он на два года старше Ванечки. Кличка Кот происходила вследствие его фамилии и действительного сходства с котом даже не внешним видом, а скорее повадками.

Ванечку-то понятно, почему взяли без проблем: все-таки какой-никакой, а боевой опыт, рекомендации, а вот почему приняли Кота, поначалу для Ванечки было неясно. Сначала Ванечка думал, как и его самого – по знакомству и опять же и по анкете наверняка подошел: без образования после армии у него одна дорога – охрана, милиция. Кот служил в Псковской дивизии ВДВ, причем оттрубил там целых три года, включая год по контракту. На вопрос, зачем подписывал контракт, отвечал неопределенно: там, мол, умеют уговорить. Разговоры про службу не любил. В части он считался человеком образованным, поскольку перед армией закончил электротехнический колледж, поэтому всю службу отработал на рембазе аккумуляторщиком. От этой работы у него остался на память сухой кашель. Ростом повыше Ванечки чуть не на целую голову, парень он был с виду не слишком крепкий, шебутной, подвижный и невыдержанный на язык. Однако позже проявились чрезвычайно полезные в работе черты: Кот хорошо знал город, имел необъятное число знакомых во всех слоях общества, где это только возможно, и практически мгновенно мог наладить контакт с любым человеком, хоть с пенсионером, хоть с бандитом, хоть с бомжом. Ванечка иногда поражался ему: все почему-то считали Кота за своего. Он мог подойти к бомжам, выпивающим на скамейке, и завести с ними дружескую беседу, в ходе которой его еще и настойчиво пытались угостить. Попадая в определенную сферу, он сам мимикрировал, как хамелеон. Он был своим среди фанатов «Зенита», а однажды Ванечка с изумлением наблюдал, когда гаишник, который, остановив их машину с явным намерением стряхнуть денег на пиво и направлялся к ней со злобным лицом, вдруг через какие-то буквально три минуты после беседы с Котом уже улыбался, хохотал; они чуть ли не хлопали друг друга по плечам. Впрочем, какую-то купюру Кот все-таки гаишнику всунул. Закон жанра. Он был чем-то вроде человека-хамелеона, что делало его незаменимым для работы в детективном агентстве. Единственное, кого он ненавидел из людей, были гопники, которых он на дух их не переносил и всегда шел с ними на конфликт. Кроме того, он был хороший водитель. Вообще быстро соображал: гораздо быстрее Ванечки, мог выкрутиться из любой ситуации.

У него была собственная машина – раздолбанная «семерка» грязно-морковного цвета, ранее называвшегося «рубин 110», с пробегом, кажется, тысяч двести. Бегала она, впрочем, довольно резво, хотя уже на скорости больше семидесяти километров в час ощутимо вибрировала – надо было менять крестовину карданного вала.

За машиной своей, хотя и проклинал ее (но только когда она это не слышала – где-нибудь подальше от нее, поскольку считал ее за одушевленное существо, которое может обидеться и запросто сломаться в самый неподходящий момент) и постоянно собирался менять на какую-то мифическую иномарку, Кот следил тщательно: чуть ли не раз в три месяца менял масло, чуть реже тормозную жидкость и колодки тормозов, трубки и другие части, которые, может, и не требовали такой частой замены, но которые можно было заменять самостоятельно без особых усилий и хлопот. Нередко призывал Ванечку послушать, как ровно работает мотор. Ванечка ничего особенного в тарахтении не слышал, но согласно кивал головой. Ванечка в основном боялся внезапного проваливания прогнившего пола и собственного выпадения на дорогу на полном ходу и поэтому старался поджимать ноги.

Впрочем, и отрицательных черт в характере Кота было немало. Во-первых, он много курил. Во-вторых, постоянно трепался за рулем. Еще иногда на него нападал словесный понос.

Женщин на дороге Кот ненавидел люто, нещадно крыл их матами, хлопал ладонями по рулю:

– Вот, блядь, дура, ну, куда ты лезешь! Кто ж так ездит! Ебаныйтывротблянахуй, кому права дают в этой стране!

Или:

– Гляди-гляди, едет за нами, сука ебаная, ребенок в машине, а она треплется по телефону и никак не может отлипнуть. Засунь мобилу себе в пизду!

Коту, проживавшему в трущобе в самом центре Петербурга у Пяти Углов, Ванечкина квартира понравилась главным образом тем, что из окна были видны деревья.

– Классная квартирка!

– Да тут все трубы ржавые, надо менять! Причем, лучше во всем доме. Наверху живет безумная старуха, постоянно меня заливает на кухне и в туалете.

– Это фигня. Радуйся! У меня вообще своего жилья нет! По сути, я – бомж!

Сам Кот снимал квартиру на улице Рубинштейна у самых Пяти Углов – в самой настоящей трущобе: вход со двора-колодца на черную лестницу, пятый этаж без лифта. Ступени на лестнице были липкие, словно залитые жиром. На площадках стояли консервные банки, битком набитые рыжими жухлыми окурками. Там даже кошки не жили.

Итак, прилипая к ступеням, поднимаешься на пятый этаж. С лестницы сразу попадаешь в кухню с маленьким окошком, выходящим в настоящий двор-колодец шириной всего метра три, забитый мусором почти до уровня второго этажа. В квартире было две сумрачные комнаты, окна которых выходили в другой колодец – пошире, на стенах – портреты неизвестных людей и дурные копии знаменитых работ. Одну копию Ванечка сразу же узнал: Аленушка оплакивает братца Иванушку на берегу на камне, только автора забыл – то ли Саврасов, то ли Васнецов, то ли Серов – что-то такое, в школе, помнится, писали по этой картине сочинение. Только Аленушка тут получилась какая-то косая – чистая ведьма, хоть саму ее топи.

Централизованного горячего водоснабжения тоже не было – на кухне висел на стене газовый водогрей. При открывании крана раздавался сильный хлопок, от которого во всей квартире дребезжали стекла.

Платил Кот за квартиру по питерским меркам не слишком и дорого, поскольку снимал ее у каких-то своих знакомых – чуть ли не у дальних родственников, но и все равно получалось немало. У этой берлоги имелся, конечно, и свой шарм – это была подходящая нора для студентов, художников и молодоженов без детей. Все эти неясные картины на стенах, ловцы снов, музыка ветра, позванивающая на сквозняках, струящихся из перекошенных оконных рам, создавали некую романтическую ауру. В ванную комнату, совмещенную с туалетом, прямо из кухни вела дверь с рифленым матовым стеклом. Если присмотреться, можно было увидеть силуэт моющегося или сидящего на унитазе человека. Кот все время собирался повесить туда занавеску, но руки не доходили. С появлением в его квартирке Валентины, там, в общем-то, стало даже уютно, к тому же было близко до Невского проспекта. Всегда можно сбегать в кино на ночной сеанс или просто погулять в центре, не завися от транспорта и разводки мостов. Ванечка же на своем Васильевском острове был заперт там с часу до пяти ночи.

Кот рассказал про себя:

– Я почти год проработал на хозяина в одной строительной фирме. И, наверно, если послушать других, на, в общем-то, хорошего хозяина. Пахали много, но и получали вроде как неплохо. Всеми делами занимался управляющий. Сам хозяин за все время приехал на своем «мерсе» только один раз, помнится, походил по площадке с брезгливым выражением лица, потом свалил в аэропорт – ему нужно было в Мюнхен на Октоберфест – его давняя ежегодная традиция. Кстати, был он тогда с любовницей, понятно моделью лет двадцати. Они тогда посмотрели на нас со скукой, как на предметы обихода вроде пылесоса. И я вдруг почувствовал себя древнеримским рабом. Кому-то, может, и нравится быть рабом, но только не мне! В этом мире надо быть только хозяином! – заключил Кот.

Ждали они не долго. Вошел щуплый парень лет под тридцать в очках, и сказал, заглядывая в бумажку:

– Я – Корабельников Александр, сотрудник технического отдела, и я познакомлю вас с основными направлениями нашей работы, к которой вы приступите после того, как пройдете обучение. Вы уже знаете, что по закону, желающий стать сыщиком должен окончить профильное учебное заведение, имеющее лицензию Минобрнауки или департамент образования Петербурга. Достигшие 18 лет граждане после окончания школы могут пойти на очное обучение по специальности «частная охранная деятельность» и «частная сыскная деятельность». Обучение в среднем занимает один месяц при шестидневной учебной неделе. Для лиц, имеющих опыт охраны, проходивших службу в оперативных или следственных подразделениях органов МВД, ФСБ или Вооруженных силах, достаточно двух недель. То есть, вам придется проходить полный курс. – Он сделал паузу, поднял глаза на парней. – Вы получите оба сертификата и удостоверение личности частного охранника, фотографии на которое вы сегодня сдали. Помните, как и любой частный бизнес в России – охранный бизнес находится под постоянным давлением государственных структур. В нашем случае это МВД. Практически все запрещено. Большая часть того, что делаем мы, да и все частные охранные предприятия – незаконно, как, впрочем, – тут Корабельников ухмыльнулся, – и большая часть того, что делают государственные службы, постоянно обирая граждан путем вымогательства и взяток. Огнестрельное оружие теперь запрещено, также запрещено использовать скрытые видеокамеры и "жучки". И я в какой-то мере с этим согласен: тут слишком много возможностей сбора компромата, поскольку камеру можно поместить в туалете, раздевалке, спальне, бане, а это места, где человек хочет побыть один или максимум вдвоем. А скрытая камера – реальное вторжение в личную жизнь. Впрочем, это мало кого волнует, но камеру можно поместить в комнату, где ты берешь взятку, пялишь несовершеннолетнюю проститутку или мальчишку с вокзала. Вот!

Он показал что-то типа спичечного коробочка – это тоже оказалась видеокамера.

– Такие штучки теперь запрещены, легально можно снимать обычными камерами, фотоаппаратами и записывать на диктофон. Следить за людьми также нельзя, хотя это и есть наш бизнес. Короче, закон написан так, что к нам всегда можно придраться. Поэтому наша задача работать так, чтобы против нас не оставалось никаких улик. Муж хочет посмотреть, что делает его жена, когда он в командировке. Поэтому приходится работать на грани. Прослушивать телефонные переговоры официально нельзя, хотя мы имеем техническую возможность фиксировать важные разговоры, не уведомляя об этом никого.

– Как? – всунулся Кот.

– Узнаешь в свое время! – снова ухмыльнулся Корабельников. – Технические средства – наши основные добытчики информации, поскольку нам нужны документальные визуальные свидетельства. Люди не очень доверяют телефонным записям. Впрочем, ревнивцы те готовы верить всему: у них, как говорится, каждое лыко в строку. Также по заявке фирм мы осуществляем проверку партнеров перед предстоящей сделкой: нет ли за ними криминала или кидалова, не фиктивная ли это фирма, не однодневка ли, которая может забрать деньги и исчезнуть. Для этого у нас имеется постоянно пополняемая база данных. Мы вводим туда практически все фирмы, выходящие на рынок Петербурга. Обмениваемся информацией с другими агентствами в крупных городах, в частности, в Москве, Нижнем Новгороде, Самаре, Екатеринбурге. Наше агентство занимается также проверкой персонала для средних компаний, не имеющих собственных служб безопасности.

Потом еще Корабельников уточнил:

– Тут спрашивали, откуда мы берем информацию? Покупаем. Информация – хороший товар. Это еще и подработка людям, которые сидят на больших информационных базах или имеют к ним доступ. Шеф контактирует с ними по своим каналам. Кроме того, имеется свой круг постоянных клиентов из фирм, которые считают, что проверка персонала перед приемом на работу себя окупает. Может поступить какой-нибудь мошенник или шпион конкурента, поэтому мы проверяем резюме кандидатов. Проверяется официальная база, то есть наличие судимостей, затем неофициальная: проходил ли он когда-нибудь по каким-нибудь грязным делишкам. На некоторых лиц такая информация иногда добывается более глубоко. Например, поскольку человек в жизни не меняется, полезно знать, что он из себя представлял в детстве и юности. Например, можно найти его школьного друга, учительницу и получить достаточно объективную оценку искомой личности. Бывает, что женщины проверяют своих женихов, но еще чаще матери проверяют женихов своих дочерей: женаты они или нет, нет ли у них кого-нибудь типа второй гражданской жены, то есть незарегистрированной сожительницы, детей от прежних браков, также родители проверяют друзей своих уже подросших детей – не наркоманы ли они.

– Всякие личные проблемы, – продолжал Корабельников, – это обычное дело частного сыска. Менты не могут, а главное, не должны да и не хотят этим заниматься. Это изначально вне их компетенции. Может ли гражданин прийти в милицию и попросить проследить за своей женой или за конкурентом? Официально это просто невозможно. Кстати, прослушивать разговоры без санкции прокурора им тоже категорически нельзя, а у нас есть специально купленный для этого за очень большие деньги программно-аппаратный комплекс GSM. Никто даже и не узнает, что его прослушивают. Самое главное в нашем деле, не лезть в политику. Тут можно здорово погореть. А кого волнуют мужчины-кобеля и жены-изменщицы? Лишь своих жен и мужей. А как же иначе? Такие дела нельзя пускать на самотек. Как известно, женщины, как и мужчины, при недостатке контроля мгновенно сваливают налево – такова их природная сущность…Это наша работа. Что же касается поиска людей, то многое можно сделать через знакомых ребят в ментуре за долю малую. Понятно, это все незаконно, а кто у нас стране досконально соблюдает закон? Например, взятки берут все, и, по сути, это официально поощряется самым построением системы государственного управления. Запрети взятки и нарушится многолетний порядок вещей и сам многовековой уклад России. Еще одно направление работы: контроль за детьми. Иногда требуется проследить за ребенком-студентом: с кем он общается, не употребляет ли наркотики, какая у него друг или подружка, чтобы заранее можно было принять меры…

Как оказалось позже, подобными опросами в школах, вузах и в мужских коллективах в основном занималась Катя Баянова – хрупкая темноволосая девушка двадцати двух лет. Она умела найти контакт в этой среде, расположить к себе. Для разной ситуации она и одевалась по-разному, то в ярком макияже, то вообще без косметики, имела кучу различных удостоверений: то корреспондента некоего СМИ, то – сотрудника какого-нибудь департамента, общественной организации или благотворительного фонда. Ни Ванечка, ни даже Кот этим не занимались, поскольку не внушали доверия ни школьным учителям наблюдаемых лиц, ни их бывшим одноклассникам: у тех непременно возникала подлая мысль: "Сейчас начнут бить морду!", поэтому функцией Ванечки и Кота осталось наружное наблюдение, поиск дополнительной, обычно визуальной или документальной информации и силовое прикрытие Кати. Так она чувствовала себя гораздо увереннее и свободнее. Как-то один тип привязался к ней посередь бела дня, собирался ухватить Катю за попку, но тут Кот сурово бибикнул из машины, так тот сразу ручки свои шаловливые и отдернул.

Позднее оказалось, что сам Корабельников каким-то образом имел доступ к ежедневной оперативной сводке по городу и области. Это был очень большой секрет. Знали об этом только три человека: сам Корабельников, Алешин и Кот, который к Корабельникову сразу втерся в доверие.

Занятия начались буквально через два дня. На первом занятии в школе охранников изучали законодательные акты. Чтобы лучше запомнилось, всех заставили своей рукой записать в конспект: