История одной проститутки

Я закрыл за собой дверь, сел напротив Алексея Юрьевича и повертел головой. Глобус направлен ко мне Северной Америкой. Сильно хотелось пить. Я вспомнил, что не поздоровался, и начал:

– Добрый день, капитан. Прежде всего – это сугубо личная просьба. Она не касается работы вашего отдела или вашего послужного списка. Звездочек на погонах больше не станет. Повторюсь, просьба личная, ты можешь отказать мне, не стесняясь в выражениях, и дальше заниматься своими делами.

– Может, ты расскажешь суть дела, а потом я решу, важная она или нет?

– Суть дела в одной проститутке. Понимаю, что звучит это нелепо, это неважно. Я не за отмену проституции просить пришел. Сам не ангел.

– Ангелов в этом городе мало осталось, – сказал капитан, ковыряясь карандашом в точилке.

– Согласен, – ответил я. Я мялся с объяснениями. Капитан отложил в сторону карандаш и перевел на меня взгляд. Я продолжил:

– Нужно помочь одной девушке, которая случайно стала проституткой. В три часа в этом кабинете назначено свидание с менеджером этой девочки – Айзеком Вершиловым. Я хочу, чтобы мы попросили этого человека отпустить девочку на свободу.

– О как! – раскраснелся от интереса капитан. – И как близко, вы, Николай, знакомы с этой проституткой? Откуда такой интерес?

– Капитан, я бы хотел опустить подробности нашего с ней знакомства. Боюсь, они крайне банальны.

Алексей Юрьевич ждал продолжения истории. Затем махнул рукой, будто гоняя невидимых мух, и обратился ко мне:

– Николай, ты думаешь, твоя женщина в рабстве? Кто тебе это сказал? Сейчас другое время. Проститутки сами выбирают свою судьбу. Они никогда не идут против своих сутенеров, кроме исключительных случаев. Девочка решила ездить вечером в сауну вместо утренней учебы? Значит, так ей больше нравится. Айзеку мы ничего предъявить не сможем. Показаний против него никто не даст. Ничего не получится. Извини, дружище, не смогу я помочь. И да, я помню, что за тебя просили.

– Девочке недавно исполнилось восемнадцать лет, она почти ребенок. Не она выбирала, куда ей ездить по утрам. Не хочешь помогать – не надо. Сиди дальше здесь, мух отгоняй.

Капитан неодобрительно покосился на меня и ответил:

– Ладно, Коля. Я тебе скажу вот что…

– Ник, – отозвался я.

– Ник. Слушай, Ник. Честно скажу – мне плевать на твою бабу. Я не хочу в этом участвовать. Но я вынужден тебе помочь – за тебя попросили. И моя помощь будет заключаться в том, что я просто не буду вмешиваться. Когда придет твой посетитель, я просто уступлю тебе свое место, сядешь на мое кресло. Хоть моим именем обзовись. Получится у тебя – молодец. А нет – помог, чем смог.

– В кабинете хоть останешься?

– Конечно останусь. Вдруг ты своего клиента бить начнешь, а после на меня подумают.

Конечно, я согласился с предложением капитана. Другой помощи я и не ждал. Я опять вспомнил, что жутко хочу пить.

– Где здесь можно воды попить?

– Столовая на первом этаже, недалеко от входа.

Я отправился в столовую купить воды, по дороге размышляя о будущей встрече, до которой оставалось полчаса. Мне не хотелось оставаться в одном кабинете с капитаном.

Я взял в столовой воды и вышел на улицу. Прогуливаясь вокруг здания, я раздумывал, как мне поступить. Первое: я хочу справедливости, хочу помочь человеку, помогаю маленькой девочке. Далее: капитан, скорее всего, прав – в эту дыру девица полезла сама, никто ее не заставлял. Почему я решил, что Луиза хочет из нее вылезти? Может, ей действительно нужны деньги, и я лезу не в свое дело? Может быть. Ну и наконец, назад дороги уже нет, все сложилось само собой. Скоро приедет Айзек, мы с ним поговорим по душам, а там будь что будет. Да и все равно мне. Ни его, ни Луизу я больше не увижу. И капитана больше не увижу. Приеду ли я еще раз в Кострому – вопрос открытый. Не принял меня этот город. Надо уезжать. Домой хочу! Сегодня вечером и поедем.

Я взглянул на часы – уже три. Надо было возвращаться обратно в кабинет. Забежав на второй этаж, я вломился в дверь. Айзек уже ждал. Он сидел на стуле, специально приготовленном для него, напротив глобуса. Капитан, как и обещал, уступил мне свое место и теперь сидел в противоположной стороне за пыльной кипой бумаг. Карандаши с точилкой он забрал с собой и все так же лениво втыкал их друг в друга. Мое появление нарушило томительную тишину кабинета. Капитан искоса взглянул на меня и продолжил свое занятие. Всем своим видом он показывал – вот твой клиент, мешать не буду. Айзек сидел на неудобном стуле и терпеливо ждал, когда к нему обратятся. Вопреки моим ожиданиям, Айзек оказался блондином. Внешне он выглядел смазливым мальчиком – модельная стрижка и аккуратная щетина не выдавали возраст, но моложе тридцати лет он явно не был. Я молча подошел к капитану и вручил ему бутылку воды из столовой.

– Николай, это к тебе, – капитан кивнул в сторону посетителя.

Я направился в сторону Айзека. Блондин ожидал на стуле и не смотрел в мою сторону. Я сел перед ним, налил в графин воды из бутылки и начал:

– Здравствуйте, Айзек. Меня зовут Николай. Это я с вами разговаривал по телефону.

Айзек слегка кивнул и продолжал молчать.

– Прежде всего, я бы хотел поблагодарить вас, что вы выделили время и приняли наше приглашение. У вас наверняка есть дела и поважнее, чем посещать полицейские участки.

– Товарищ полицейский, – не выдержал Айзек, – давайте ближе к делу. Если меня в чем-то обвиняют – обвиняйте. Если у вас есть какие-то предложения – я слушаю. Выкладывайте сразу – пальцы слюнявить не надо.

– Айзек, предлагаю сразу на «ты». Так нам будет проще доверять друг другу.

Блондин молча смотрел на меня. Я принял этот знак как согласие и продолжил:

– Никто тебя здесь обвинять не будет. Более того, от результата нашей беседы будет зависеть ваша будущая невиновность. Самое главное, чтобы мы были откровенны друг перед другом. Вы понимаете меня?

– Послушайте, товарищ… как тебя по званию?

– Майор.

– Хорошо, майор. Вы вытаскиваете меня посреди дня в этот гадюшник. Без повестки. Не говорите, в чем меня обвиняют, по уставу не представляетесь. Просите меня быть откровенным и, без объяснения причины, сидите и тянете резину. Да, я приехал сюда добровольно, и я могу встать и уйти, если вы мне не объясните, в чем дело, или мне не понравится наша беседа.

– Хорошо, излагаю дело в двух словах. Айзек – ты сутенер. Работаешь в городе Костроме. Может, и в других городах, мы не знаем. У тебя есть договоренности с саунами города – возишь по ним девочек. Все работают на процентах – и девочки, и владельцы саун, и… так далее. Нового ничего, ты – классический сутенер. Я пока нигде не ошибся?

Я посмотрел на блондина. Мои слова его не смутили, и он ответил:

– Это все, майор? Все, что ты хотел мне сказать?

– Почти. Наберись терпения. Еще немного. Нам здесь глубоко плевать на твои дела. Каждый зарабатывает, как умеет. Кто-то детей в школе учит, а кто-то детей из школы встречает и по саунам развозит. Такие, как ты.

Взгляд Айзека блеснул негодованием, но тут же потух. Он потянулся к графину с водой и налил себе полстакана. Неторопливо выпил и уставился на меня с прежним спокойным видом.

– Ладно, шучу, – посмеялся я, – мне скучно просто. Не знаю, чем вечер занять. В сауну, может, сходить? Да, в сауну схожу. Какую посоветуешь? Слушай, а может, и девчонок заказать? Айзек, дружище, скидку не сделаешь друзьям новым? Мы с Алексеем Юрьевичем устали сегодня с преступниками возиться. Отдохнуть хотим. А может, с нами за компанию? Заодно и подружимся?

– Майор, если цирковое представление, которое ты хотел показать, заканчивается…

– Да шучу я, Айзек. Конечно, шучу. Нам, полицейским, порядок надо охранять от негодяев. Знаешь, что я подумал? А вдруг мы с Алексеем Юрьевичем милиционеры принципиальные. Ну, как в Советском союзе – взяток не берем, за каждую провинность – на пятнадцать суток. Вдруг мы с ним такие. Как нам тогда поступить с тобой?

Я налил себе воды и продолжил:

– И на каждого негодяя зубы сидим и скалим. Как волки, загоняем овечку в клетку. Сидим и ждем, пока овечка каяться не начнет. Грехов много на земле. На каждого да по одному найдется. Что думаешь, Айзек?

– Не смею вас больше задерживать.

Айзек отодвинул стакан в сторону, собираясь уходить. В нерешительности он взглянул на меня и остановился. Я самодовольно уставился на него и продолжил:

– Ты отброс общества, Айзек. Кусок говна. У тебя нет ни моральных принципов, ни веры, ни доброты, ни человеколюбия. Вы такими и рождаетесь – бесполые, неспособные чувствовать и любить. Вы животные. Ты, Айзек, животное. Из-за вас нормальные люди страдают. Да, я увлекся. Возвращаясь к началу, повторюсь, нам плевать на тебя. Но это пока. Ты родился и сдохнешь в грязи. Это твое право и заслуженное место. Но есть один человек, который случайно попал в твое окружение…

– Вот оно что, – Айзек перебил меня, – теперь все понятно. Ты всю эту сцену разыгрывал из-за какой-то проститутки? Да? Какой именно?