Камень. Повесть

Родители о чём-то разговаривали на кухне. Судя по аппетитному запаху, мать сварила кофе и приготовила гренки. Я постарался незаметно прошмыгнуть в ванную, но столкнулся в коридоре с отцом. Он обжёг меня недобрым взглядом.

– Богемно живёшь, сынок, – вздохнул отец. – Алкаш тот, кто после пьянки не идёт на работу. Помнишь об этом? Давай собирайся.

Желания спросить о том, как вчера я оказался дома, не возникло.

Приняв холодный душ, я немного взбодрился, но вдруг меня кольнула неприятная мысль. Я не мог вспомнить, чем закончился вчерашний вечер и, самое главное, согласился ли я на сумасшедшую просьбу Мирона испортить свадьбу бывшей жены. Тревожное предчувствие поселилось в груди. На полу я нашёл почти разряжённый телефон и прочёл сообщение от Мирона: «Спасибо, что согласился. Позвони, как оформишь отпуск. Я уже купил билеты на поезд, выезжаем сегодня в час ночи».

Злобно чертыхнувшись, я стиснул зубы и продолжил собираться на работу.

III

Во фронт-офис, непосредственную работу с клиентами, меня не взяли, потому что прочли на моём некрасивом лице презрение к людям. «Ты просто создан для бэк-офиса!» – воскликнула довольная Елена Евгеньевна и подписала заявление о приёме. Я сразу заподозрил, что имелось в виду что-то неприятное. Она, восторженная и злорадная, походила на охотника, услышавшего, как сработал капкан. В хитроумную ловушку попалась конторская крыса – терпеливая, усидчивая, способная месяцами пялиться в электронные таблицы, шелестеть справками, аккуратно подписывать папки с документами и не сойти с ума. Или даже свихнуться, но безвредно для окружающих, как-то тихо, по-семейному. Ко всему прочему, крыса попалась ответственная, что можно считать неслыханной удачей. В общем, Елена Евгеньевна, управляющая филиалом, чувствовала, что дополнила команду важным игроком, упорядочив хаос в банке с помощью предсказуемой очкастой функции. И по привычке тихонечко посмеивалась и облизывала пухлые губы, как делала всякий раз, когда получалось немного обдурить жизнь.

Моя предшественница, угловатая девушка с вечно запотевшими от усердия очками, пошла на повышение в корпоративной структуре. Она переместилась из конуры без окон на окраине города в центральный филиал и теперь делит просторное помещение с тремя столь же невзрачными специалистками. «Крупный современный банк» выполнил повторяемое на каждой пьянке обещание о головокружительном карьерном росте. Возможно, мою кривоногую предшественницу уже подташнивало от скорости перемен.

В гордом одиночестве я уселся на продавленное кресло, протёр спиртом грязную клавиатуру и подхватил упавшее знамя отдела. Я считался единственным обитателем бэк-офиса, но в тишине не проводил ни минуты. Ко мне то и дело залетала одна из «львиц» с выпученными глазами и кое-как оформленными после удачно проведённой охоты документами. «Львицами» Елена Евгеньевна прозвала трёх проверенных сотрудниц, профессионально умевших развести клиента на банковские услуги. Согласно инструкции я должен был тщательно проверять документы, после чего ставить штамп и подпись. По факту же от меня требовалось как можно скорее и желательно покорнее принять на себя ответственность за их дела, а иногда – делишки. Иными словами, прикрыть их задницы, старательно выпячиваемые перед индивидуальными предпринимателями.

«Львицы» из фронт-офиса готовы были выдать кредит кому угодно, ведь от этого зависел размер их бонусов. Я же, барахтаясь в постоянном цейтноте – «Валя, проверяй быстрее, клиент ждёт!» – нередко согласовывал то, что следовало бы изучить внимательнее.

Временами я всё же отказывался уступать напору «львиц». Тогда им на помощь выплывала из своего кабинета Елена Евгеньевна, для которой показатели продаж важнее всего на свете. В такие моменты я обычно сдавался, немного побурчав для вида.

«Валюш, ну ты чего такой бука?» – по привычке флиртовала Элиза, любовно поглядывая на меня, как на эсэмэску о зачислении премии на карту. За то, что я периодически закрывал глаза на должностную инструкцию, меня угощали тортом и гладили, как котика, сочувственными вопросами. Прекрасно понимая, что происходит, я поддавался чарам «львиц», от которых уже с утра несло мартини.

Высокие шпильки, яркий макияж и двусмысленные взгляды – всё это входило в их арсенал. Если попадался совсем уж деревянный клиент, то «львицы» намекали, что с радостью примут предложение совместно поужинать, чтобы «убедить в выгодности нашего предложения». Судя по тому, как охотно клиенты соглашались на бессмысленные и дорогие дополнительные условия, «львицы» в лице грудастой Даши, томной Элизы и сладкоголосой Ани не зря ели свой хлеб. Они мастерски давили на нужные рычаги, и мужики таяли, платили и не чувствовали себя обманутыми.

«Львицы» зарабатывали больше меня, но много денег вкладывали во внешность, постепенно теряя человеческий облик. Чего стоили только две широкие похожие на подковы загогулины, которые появились на лице Ани в том месте, где раньше были брови. Они не только мужиков должны были привлекать, но и удачу.

Мною, «львицами» и сумасбродной Еленой Евгеньевной коллектив не ограничивался. На входе стояла девушка-администратор, с глазами, полными ужаса и экзистенциальной тоски от того, чем ей приходилось заниматься. Она улыбкой встречала клиента, выясняла цель визита и направляла в нужное окошко. Елена Евгеньевна, страстно любившая прозвища, нарекла её «терапевтом». Был ещё продажник Егор, здоровяк с лицом маньяка, патологически неспособный развести клиента, но зато легко внушавший страх. Когда попадался проблемный клиент и девочки, забегая ко мне в каморку, визжали от ужаса, все дружно звали Егора. Чувство опасности рождалось в его присутствии само по себе, и затихал даже самый обалдевший от высокого статуса клиент. Нельзя не упомянуть и о двух «недольвицах». Продавать они не умели, тараторили без умолку о процентных ставках и рыночной ситуации, вместо того чтобы стрелять глазками и томно намекать на что-то приятное в будущем.

Для «львиц» я был всего лишь остроумным очкариком, почти подружкой. Заинтересоваться мной они в принципе не могли, потому что знали, сколько я зарабатываю. Зато «львицы» всегда давали повод для сарказма. Они заходили в бэк немного передохнуть, обсудить мужей, любовников и ухажёров. «Львицы» вели бесконечные, изматывающие женские разговоры. К концу первого года работы я узнал, что такое гиалуронка, сколько стоит «сделать себе сиськи», как успешно бороться с мужским нежеланием дарить подарки, как принять выигрышную позу на фотографии, что такое кутикула, чем корейская косметика отличается от французской. Мой уровень тестостерона падал от одного звука их обманчиво-сладких голосов. Я чувствовал себя Маугли, воспитанным истеричными сотрудницами глянцевого журнала.

«Львицы» считались подругами, но, естественно, страшно ненавидели друг друга и за глаза часто сплетничали. Я никогда ничего не спрашивал, но был в курсе всех дрязг. На меня обрушилось знание о том, что Элиза недавно сделала аборт, потому что не была уверена, что зачла ребёнка от мужа, а её любовник, в отличие от супруга, обладал яркой восточной внешностью, и в итоге факт измены мог выйти наружу.

Аню регулярно поколачивал её парень, врач-онколог, питавший страсть к коньяку, цвету хаки и пьяным истерикам. Она старательно ретушировала синяки после всенародных праздников и слыла в этом деле экспертом. В январе её навыки традиционно подвергались серьёзной проверке, но с каждым годом Аня всё лучше справлялась с задачей. Не бросала она онколога потому, что «любит его, хоть и изменяет».

Достойным предводителем «львиц» выступала Елена Евгеньевна. В свои сорок с хвостиком лет она пыталась выжать из неброской внешности максимум с помощью косметики и начальственной уверенности. То и дело она выкладывала в инстаграм селфи, где, ничуть не стесняясь, демонстрировала гримасы усталого лица, отреставрированного дорогой оправой, утиными губами и слоем антивозрастной замазки.

Интересы Елены Евгеньевны ограничивались сферой материального. Процесс накопления, приобретения и разухабистого потребления захватывал её сознание целиком, отсекая всё лишнее. С годами она научилась целыми днями думать только о деньгах и не допускать посторонних мыслей. Безусловно, такая способность не могла быть врождённой, Елена Евгеньевна выпестовала её годами тренировок, надеясь стать бизнесвумен. Без отсылки к стоимости того или иного артефакта – будь то здание, картина, скульптура или предмет мебели – мышление её буксовало, глаза бессмысленно моргали, а из головы доносился скрип. Всё, что волей-неволей появлялось в её поле зрения, обязательно следовало оценить, а затем посетовать на нехватку денег. На художественной выставке она доводила персонал до истерики вопросами о стоимости каждого полотна, а о визите к врачу рассказывала держа в руке чек с перечнем процедур. На работе она часто любила спрашивать: «Сколько это будет стоить?», но нередко заигрывалась и попадала впросак.

– Елена Евгеньевна, можно переставить микроволновку на другой шкаф?