Наварин (Собрание сочинений)

На рейде встречал своих соотечественников и фрегат "Константин", успевший к этому времени доставить в Англию посла Волконского.

Капитан-лейтенант Николай Петрович Епанчин

Гремели салюты. Наши залпировали адмиралу Стопфорту девятью выстрелами, герцогу девятнадцатью, а его жене, младшей сестре Георга Чеетвертого, двадцатью одним. В воздухе остро пахло жженым порохом, и порывистый ветер быстро разносил черные клубы дыма.

Едва ж корабли положили в спитхедскую тину свои становые якоря, рядом вновь засновали шлюпки. Теперь, однако, в них был люд далеко не праздный – торговцы-комиссионеры, наперебой предлагавшие свои услуги. Все официальные визиты были назначены на следующий день.

…Ранним утром русские моряки проснулись от внезапной бешенной артиллерийской пальбы. Кубарем скатываясь с коек, все бежали наверх. Протирая глаза, таращились, как невесть откуда взявшийся британский линкор "Ворспайт" яростно расстреливал из всех пушек, брошенные в воду ящики. На шканцах "Азова" равнодушно позевывал в кулак Сенявин:

– Англичане в своем духе. Мощь нам демонстрируют! Затем, попросив зрительную трубу у Лазарева, он навел ее на палящий корабль и долго что-то разглядывал. Возвращая же трубу, усмехнулся:

– А палят-то дерьмово. Ящики у них почитай все целехонькими плавают! Пойдемте досыпать, Михайла Петрович!

В батарейных палубах матросы чертыхались, снова укладывались в брезентовые койки-гамаки:

– Эка невидаль по головешкам палить! Енто у нас и рекрут может, скажи, Семка?

– А то-та! – слышалось из угла, где здоровенный Семка натягивал на голову одеяло. – Ентому хфокусу вы меня, Фрол Макарыч еще в Кронштадтах учивали!

В полдень Сенявин нанес визит адмиралу Стопфорту, затем беседовал и с герцогом Кларендским, угощаясь пивом с устрицами. Попросил, его, между прочим, избавить эскадру от беспокойного соседства с "Ворспайтом":

– Уж больно шумный, и главное, что без всякой пользы!

Герцог не возражал. Поговорили и о вопросах большой политики, балканских делах. Опытный в подобных делах Сенявин сразу завел разговор о снабжении британской стороной наших кораблей в Средиземном море. Англичанин в целом был «за», однако ничего конкретного не сказал. Удалось, однако, закупить трехмесячный запас провизии для судов, которые уйдут с Гейденом дальше в Средиземное море. Оптом закупались штурманские инструменты.

Пополняли припасы и сами моряки. Старосты кают-компаний закупали оптом дешевые фарфоровые сервизы, взамен разбитых на качке. В часы отдыха офицеры водили матросов смотреть местные парусные гонки, где, те с азартом болели за какого-то рыжего британца, ибо тот был похож на боцмана с "Иезекииля" Петровича. Ему так и орали:

– Давай, Петрович! Жми, Петрович!

А когда последний выиграл здоровущую серебряную вазу, качали британца, как своего, на руках.

Роберт Стопфорд

Тем временем Сенявин, встретившись с российским послом князем Ливеном и, получив от него последние петербургские инструкции, ознакомился с проектом договора о русско-франко-английском посредничестве в греческом вопросе. Вместе с Сенявиным в разговоре участвовал и Гейден. Ему вести корабли в Средиземное море, а потому он должен быть в курсе всех дел.

В проекте договора союзники предлагали Турции признать государственность Греции. Если же Высокая Порта отвергала это требование, то предполагалось соединенным союзным эскадрам "наблюдать строгое крейсирование таким образом, чтобы силою воспрепятствовать всякому покушению выслать морем, как из турецких владений, так и из Египта какое-либо вспомоществление войсками или судами и припасами против греческих сил на море или мест, ими занимаемых… Буде оное (крейсирование) скажется недостаточным для желаемой цели, в действительную блокаду Дарданельского пролива, между тем как таковая же блокада учреждена, быть может, и со стороны Черного моря…"

– Его императорские величество считает эту меру неизбежной, а я полагаю, что союзники на это согласятся с радостью! – с важным видом сообщил Ливен.

– Насчет радости я бы говорить не торопился! – несколько охладил его пыл Сенявин. – А вот то, что деваться от объединения им будет некуда, так это точно! Что же касается блокады Дарданельской, то помяните мое слово, что кроме нас никто ее учинять никогда не будет!

– Надлежит оказывать всяческую помощь новому греческому президенту Каподистрии! – продолжил свои инструкции Ливен.

– Это мне и так ясно! – коротко кивнул Сенявин. – Скажите лучше, как быть при встрече с австрийцами, ведь они, как всегда, опять будут мелко гадить!

– Поведение эскадренного начальника против них должно быть основано на добром согласии с союзниками! – ушел от прямого ответа Ливен.

– И это понятно! – хмуро бросил Сенявин.

Гейден в разговор не вмешивался, а больше слушал.

– Для дипломатических переговоров мы командируем господину Гейдену господина Катакази, бывшего нашего консула в Морее. Гавриил Антонович!

– позвал князь Ливен.

Вошел Катакази, небольшого роста полноватый и слегка седеющий грек. Поздоровался с Сенявиным и Гейденом. Обменялся дежурными любезностями.

Катакази Гавриил Антонович был внуком эмигрировавшего в свое время в Россию грека-маниота. С 1812 года состоял в русском посольстве в Константинополе. В 1821 во время массовой резни греков в Константинополе помог избежать расправы многим своим соотечественникам, затем исполнял дипломатические поручения на Средиземноморской эскадре. Впоследствии был российским посланником в Греческом королевстве.

– Что касается господина Гейдена, – продолжил разговор Ливен, – то, по мнению министра Несельроде, он должен внушить грекам спасительную истину о необходимости принятия предлагаемого союзными державами перемирия, а, кроме того, подружиться с Каподистрией!

– Что касается внушения, я, конечно же, приложу все усилия, но что касаемо дружбы, то сами понимаете, что здесь как получится! – подал голос Гейден.

– Ничего! – усмехнулся Ливен. – Побудете в шкуре дипломата, поймете, как нелегко нам бывает. А что касаемо дружбы, то в ней вам поможет господин Катакази!

Гейден мрачно поглядел на посольского чиновника, понимая, что в его лице получает царского соглядатая и информатора. Тот, в свою очередь, неприязненно глянул на контр-адмирала. Вместе им предстоит плавать и сотрудничать еще долгих три года, но неприязнь, возникшая в первую же встречу, останется между ними навсегда.

– Ныне меня более иного волнует вопрос снабжения эскадры в Архипелаге! – сменил тему Сенявин.

Гавриил Антонович Катакази (1794–1867)

Ливен заулыбался:

– Пусть это вас не волнует, наш министр Несельроде считает, что вполне можно приискать способ закупать продовольствие прямо на островах!

Гейден вопросительно посмотрел на адмирала. Сенявин покачал головой, поднял на посла злые глаза:

– Острова греческие ныне дотла разорены многолетней войной, а потому, по личному знанию тамошних обстоятельств, могу сказать вам, что жители архипелажские, сами давно голодают, а потому никого и ничем они снабдить не смогут, какие бы вы им деньги не сулили.

– Как же тогда быть? – сразу сник князь.

– Следует спешно договориться с англичанами о снабжении нашей эскадры с Мальты, кроме этого изыскивать способы во Франции и Италии, а лучше всего в Сицилии и Сардинии.

* * *

После отъезда Ливена, Сенявин собрал к себе флагманов и командиров.

– Господа! – начал он своим тихим, но уверенным голосом. – Его императорским величеством соблаговолено отправить в Средиземное море отряд из состава вверенной мне эскадры для выполнения миротворческой миссии!

Затем командующий определил и состав отправляемого отряда.

– "Азов", "Гангут", "Иезекииль", "Невский", "Константин", "Елена", "Проворный", "Кастор"! – произносил он, медленно глядя в лица командиров, называемых им кораблей и фрегатов.

Есть! Есть! Есть!… – вскакивали со своих мест командиры-счастливцы: Лазарев и Авинов, Свинкин и Богданович, Еропкин 1-й и Еропкин 2-й… Капитаны, уходящих в Средиземное море судов, были опытнейшие из опытных! Командир "Иезекииля" Иосиф Свинкин имеет на своем счету тридцать морских кампаний! Этот старейший из капитанов воевал еще под началом Ушакова и молодого Сенявина. Двадцать восемь уничтоженных и захваченных неприятельских судов в его послужном списке! Командир "Гангута" Авинов еще волонтером участвовал в знаменитом Трафальгарском сражении, был в кругосветном плавании на шлюпе "Открытие". Командир "Александра Невского" Лука Богданович дрался вместе с Сенявиным при Афоне и Дарданеллах, отличился в 1812 году, командуя канонерскими лодками при взятии Митавы, а затем и при штурме Данцига…

– Начальником отряда с правами эскадренного командира высочайшим указом определен контр-адмирал Гейден! – продолжал тем же тоном Сенявин.

– Есть! – склонил, не вставая, голову младший флагман.