Кто же мы такие? И почему?

Военные смотрели на происходящее с раздражением. А когда в 1936 году по радио прозвучала фраза: «над Испанией безоблачное небо», начался военный путч. Лидером восстания выбрали Франко – расчётливого и смелого вояку. Быстро захватить власть военные не смогли. В 1939 году Франко объявил гражданскую войну завершённой. Народ принял это известие с облегчением. Гитлер поздравил коллегу и приглашал его в военные союзники. Отказ испанца вступить в войну разочарованный фюрер прокомментировал так: «Франко – неблагодарный негодяй. У него манеры сержанта! (Примечательно, что сам Гитлер был ефрейтором)».

После разгрома рейха Сталин предложил союзникам «убрать» Франко. Англосаксы идею не поддержали. В 1950 году Эйзенхауэр встретился с диктатором Испании и предложил ему экономическую помощь, взамен на размещение баз и ракет в Испании. С Пиренеев они могли долететь до границ СССР. Американские деньги привели страну к экономическому чуду: Испания стала второй страной (после Японии), показавшей лучший экономический рост. А затем и вовсе заняла первую строчку. Доходы граждан выросли вдвое.

Пост главы правительства Франко оставил в 1973 году. Здоровье уже не позволило ему работать, как раньше. Даже охота и любимая рыбалка стали непозволительной роскошью. Престарелый диктатор перенёс два инфаркта, ампутацию части желудка и страдал болезнью Паркинсона. Сообщение о его смерти испанцы услышали 20 ноября 1975 года. Многие плакали…

Раздел шестой. Истоки второй мировой войны

В 1907 году, после подписания Англо-франко-русского соглашения, окончательно оформился военно-политический блок Антанты («сердечное соглашение»). Он служил противовесом Тройственному союзу Германии, Австро-Венгрии и Италии. Противостояние между этими блоками привело к началу первой мировой войны. После Вооруженного Восстания в 1917 году Россия вышла из объединения (Брестский мир).

В 1918 году, после победы над Германией, Верховный совет Антанты выполнял функции «мирового правительства». По мнению экспертов, на Парижской конференции лидеры блока фактически перекроили политическую карту мира, создали предпосылки для прихода к власти Гитлера в Германии, и для начала нового глобального конфликта.

В январе 1936 года принц Эдуард был официально провозглашён королём Великобритании, Ирландии и императором Индии. Он грубо нарушил протокол, явившись на собственное провозглашение на престол в компании элегантной «железной леди», американки Уоллис, на которой собирался жениться, во что бы то ни стало. На пороге новой глобальной войны, в Великобритании разразился серьёзный политический, социальный и религиозный кризис, преодолеть который можно было лишь отказом – либо от скандальной связи, либо от престола. И Эдуард сделал свой выбор.

В декабре 1936 года некоронованный монарх отрёкся от титула, сделав это добровольно. Но за этим таилась мрачная и весьма взрывоопасная изнанка. Дело в том, что пока принц старался ввести избранницу в высшее общество Англии, Уоллес приобщила его к собственному кругу. И этот круг был, мягко говоря, нетипичен для праздной светской львицы: она была членом клуба, в котором пылко обсуждались ключевые фигуры нового века.

Влиятельные олигархи военного блока Антанты, собиравшиеся под крышей клуба, буквально боготворили будущего военного преступника, чьими руками вскоре суждено было свершиться ужасам, равным которым ещё не видело человечество. Члены клуба почитали человека, сумевшего преодолеть повальную безработицу, полный экономический крах и фактически воскресить свою поруганную и униженную страну, Германию. И всё бы ничего, если бы тем «человеком», не был Гитлер.

Зная о пристрастиях принца, Уоллес познакомила его с послом Германии в Лондоне Риббентропом. В течение последующих двух лет после отречения, пара посещала нацистскую Германию, где они познакомились с самим Гитлером. В конце 1937 года газета «The Times» опубликовала скандальную фотографию, на которой «его королевское высочество» улыбается и по-нацистски салютует толпам людей, собравшимся под его окнами рядом с гостиницей. Согласно документам за подписью Риббентропа, Гитлер планировал реставрировать Эдуарда на троне и сделать его марионеточным королём, что переломило бы исход войны далеко не в пользу Антанты.

Вопрос вторжения на территорию СССР был решён Мюнхенским сговором, началось финансирование военной машины Германии. Секретный пакт о ненападении Германии на СССР от 1939 года, подписанный Молотовым и Риббентропом, представлял собой лакмусовую бумажку. Во-первых, был подписан не первыми лицами двух государств; во-вторых, показал, что «вождь всех народов» боится нападения Германии: за вторжение на территорию современной Финляндии, СССР был исключён из Лиги наций.

Сначала Гитлер апробировал свою армию походом до Ла-Манша, а затем направился на Восток, оккупировав Польшу. Началась вторая мировая война.

В Совете Безопасности Организации Объединённых Наций пять постоянных членов: Европу представляет новая «Антанта», в составе Англия, Россия и Франция; Американский континент – США; Азию – Китай. Пора политическим лидерам этих держав подумать о совместных действиях по укреплению глобальной безопасности нашей Планеты: сохранении флоры и фауны Земли. Великий физик Стивен Хокинг: «надеюсь, люди, наделённые властью, смогут достойно ответить на вызовы прогресса и действовать не в собственных, а в общественных интересах. Не упустите момент. Действуйте сейчас. Давайте бороться за то, чтобы каждая женщина, и каждый мужчина имели шанс на благополучную и спокойную жизнь, полную возможностей и любви. Будем отважны, пытливы, решительны, преодолевайте трудности. И всё получится».

Раздел седьмой. Слово Бориса Гущина из книги «Байк-мемориз»

«У него не было с собой никаких вещей кроме смены белья, мыла и зубной щётки с пастой, которые прекрасно умещались в дипломате. Поэтому он решил просто прогуляться по собственным памятным местам приморского посёлка. Бывшая главная улица была почти разрушена временем и людьми. Ещё стояло несколько двухэтажных домов. Рядом высились скелеты недостроенных пятиэтажек, в трещинах, между блоков которых зеленела не только трава, но кое-где пробивались крохотные тополя. Ясельная печаль умирала на пригорке живописными оперными руинами. Его первое детское воспоминание было от того военного года, когда горели эти ясли. Не от немецких бомб, а от простой неосторожности. Напротив яслей стоял остов бывшего учительского дома, где кроме учительских семей размещалась и школьная библиотека. С главной улицы он свернул в сторону порта. На месте портовой конторы, она же – вокзал и башенка радиостанции, была разровнённая бульдозером пустота, из которой торчали грязные рейки. Коса, идущая к основному пассажирскому причалу и двум грузовым, дыбилась теми же рейками, похоже, взорванных динамитом. Причалов не просматривалось. Виднелись только сваи. Ещё дальше в заливе маячили верхушки каких-то затопленных судов, скорее всего барж. Он повернул обратно и пошёл к старинному деревянному мосту, за которым высилась громада главного кубического корпуса лесозавода. Лесозавод, вернее его разгромленные останки с провалами квадратных чёрных глазниц, оказался на месте. Динамита, наверное, не хватило. Зато вместо моста оказалась мощная насыпь, оформленная сверху современным асфальтированным покрытием. Несмотря на ужасающую разруху, перед входом на территорию завода стояла аккуратненькая пластиковая проходная с бравым охранником в удобно подогнанной форме. «Можно пройти?» «Не положено. Возьмите разрешение в администрации посёлка, тогда я вас пропущу».

Отойдя от проходной, он через горку решил посмотреть на свою ремонтную мастерскую. В районе бывшего футбольного поля возвышались белые пятиэтажки, среди которых несколько выделялись дом культуры, школа и почта. Поступь светлых многоэтажек была направлена в сторону рыбозавода, приткнувшегося к самому берегу залива. Урбанистическую идиллию портили несколько недостроенных провинциальных небоскрёбов, будто кто-то разовой волей прекратил строительство будущего Города солнца. Дорога к ремонтно-механической мастерской заросла и превратилась в узенькую тропинку, по которой, похоже, мало кто ходил. Всё быстрее и быстрее, раздвигая ветки, он пробирался сквозь кусты и обомлел. Впереди гладко перепаханное чёрное пространство. Пространство это необъятно захватывало и всю видимую часть биржи вплоть до самого берега. Из всех бывших цехов нагло жужжал единственный уцелевший столярный барак с парой гробов и восьмиконечных крестов у ворот. Он повернул назад и вошёл в белый город. Перед комплексом ослепительно светлых пятиэтажек расположился небольшой торговый центр с довольно пространным, но тихим рынком. Он поднялся на пригорок и вышел на окраину. Перед ним была лесная дорога, ведущая к пионерскому лагерю. Он подошёл к старому домику, стоящему почти на опушке леса, и, машинально, приблизившись к заднему фасаду, прикоснулся к нему рукой. Рука попала в не особо глубокую нишу, откуда он вытащил истлевший клочок газеты. «Пионерская правда. 196…». Он двинул знакомой лесной дорожкой. Непонятно, подросли или нет огромные сосны. Правда, и тогда некоторые из них насчитывали больше века, но сейчас лес почему-то стал светлее. Близость невидимого моря слегка касалась губ еле уловимым вкусом беломорских ламинарий и пронизывала ярким солнечным светом достаточно густую сосновую рощу с нежно-охристой корой, которую он только мог охватить взглядом. Невдалеке на пригорке раскинулась огромная заброшенная стройка: то ли гигантского завода, то ли фешенебельного отеля. Именно с этого места открывался вид на залив, а в хорошую погоду, как сегодня, великолепно просматривалась безбрежная морская даль, не нарушаемая тихим, солнечным ветерком, скорее сознаваемым, чем ощутимым. Он постоял несколько минут и пошёл дальше, удивляясь, что помнит каждый поворот, каждое дерево, каждый пень, ничуть не изменившиеся за эти долгие годы. Лесные дали чуть высветлились, и он понял, что подходит к лагерю. Показалась та же самая ограда. Только за оградой вместо наполненных весёлой пионерской жизнью барачных корпусов стояло несколько новорусских коттеджей, в которых сквозь якобы столичный шик проглядывалась явно провинциальная нехватка непонятно чего.

Прежними были только светлое, слепящее глаза море и маленький островок, на который во время отлива так же можно было зайти пешком. Обратно идти было гораздо легче, хотя усталость уже начала цепляться за ноги. Он прошёл «белый город», вошёл в старый центр, и вновь тёплые волны былого коснулись его. Перед тем, как пойти устраиваться в гостиницу, он зашёл за сигаретами в магазинчик с трогательным названием «На камушке». Название было вполне оправдано, так как павильон стоял на широком каменном уступе. В магазинчике было на удивление изобильно, просторно, чисто и светло. Он взял билет на вечерний автобус и навсегда уехал из своего потерянного рая, в страну, которой уже нет».

Раздел восьмой. Слово Владимира Богданова из книги «Леший»

«Лёша констатировал: «что такое евро? Это такие европейские деньги. Блесну-то в Финляндии покупали. Так там же, насколько я помню, марки в ходу. Марок уже давно нет. Они в Евросоюз вступили, а там общая валюта, «евро» называется. Евросоюз – это что-то типа Советского Союза? Типа да, но не совсем. Раз типа СССР, то когда-нибудь переругаются и разбегутся, как было уже у нас. Я их всех знаю, да и они меня. «Лешим меня прозвали. А мне нет разницы – Лёша или леший. Совсем не обидно. Леший – защитник леса. Этим я и занимаюсь последние годы».

Мы, коренные жители, стали малочисленным народом на своей земле. Если так дело пойдёт и дальше, то карелов в Карелии скоро не останется. В советское время была популярна фраза, ставшая лозунгом и якобы сказанная В. И. Лениным: «Карелы – народ трудолюбивый. Я верю в их будущее».

Но зато есть мозги. Немного умных людей осталось в нашей стране, и большинство из них работает в «оборонке». И, являясь хранителями государственной тайны, они не имеют возможности покинуть родину. Получается что-то типа «шарашки» на современный лад. Не зря же у нас шутят: за что бы мы ни взялись, всё равно получается автомат Калашникова».

«Всё дело в самоуправлении. Народ сам решает, что ему нужно, а что нет. Из числа местного населения на государственную службу выбираются лучшие представители этого народа, которые верой и правдой ему служат. Невозможно себе представить, что там на какие-то руководящие посты назначат пришлого человека, «варяга», как у нас принято называть. Эти самые «варяги» служат не народу, а тем, кто их на эти посты утвердил. Мы это называем централизацией власти.