Третий контур

– Я и сам не ожидал. Но сейчас все так быстро меняется. При последнем сканировании в настоящем обнаружилось множество потенциальных угроз. Вернее, изменились методики оценки, и многие нейтральные факторы стали оцениваться как угрожающие. Все сразу не охватить, специалистов не хватает. Приходится привлекать и студентов. Кураторы считают, что моя область опасности не представляет, что наша проверка – простая формальность. Но я в этом не уверен.

– Наша?! Что значит – наша?

– Извини, – сказал Митя смущенно, – это не моя инициатива, я бы предпочел работать в одиночку. Но есть инструкция, которую я не могу нарушить. Кто-то должен меня страховать. Кто-то, кому я доверяю. А кроме тебя это поручить некому.

– И ты извини, – ответил Борис, – но у меня другие планы. Через неделю я закрываю сессию и мы с Олей летим в Тай.

Митя виновато развел руками.

– Мне очень жаль, но этим летом вы никуда не улетите. Поверь, мне и самому это не нравится. Но решение уже принято.

– Еще как полетим, – возразил Борис. – Хотел бы я посмотреть на того, кто посмеет нам помешать.

Митя окончательно смутился, таким растерянным Борис его еще не видел.

– Прости, но от меня тут уже ничего не зависит. Этим занимается специальный отдел, киты.

– Какие киты?

– Мы их так называем. Ты помнишь притчу об Ионе?

– Смутно.

– Иона был призван к подвигу, но испугался своей миссии и попытался уклониться от нее. Он решил убежать, сел на корабль и поплыл в Фарсис – чем сильно разгневал бога. Разразилась буря, и Иону скинули в море, где его проглотил кит. Трое суток кит носил пророка в своем чреве, а затем исторг на берег – для продолжения служения. Как ни крутись, никто не может уклониться от своей миссии.

– Это мы еще посмотрим, – ответил Борис. – Я не собираюсь из-за ваших дурацких идей лишиться лучшего лета в своей жизни. Ищите кого-то другого.

9

В то, что его могут задержать или снять с рейса, Борис не верил – не те времена. Но мандраж, начавшийся за день до отлета, с утра пошел вразнос. Страха не было, тревога послушно гасилась разумными доводами; и только временами тело внезапно напоминало о себе то участившимся сердцебиением, то спазмами в животе. Разум верил в законность и гражданскую защиту, гарантируемую гуманным обществом. Но тело было древнее разума, оно уловило угрозу и готовилось к ее отражению. Стоило чуть расслабиться, как оно вновь настойчиво напоминало – Соберись! Будь начеку!

До аэропорта их подвезла Олина подруга, всю дорогу трещавшая без умолку. Борис слушал ее вполуха, гнетущее напряжение не давало сосредоточиться. Он почувствовал облегчение, когда навигатор объявил о завершении маршрута и машина остановилась у стеклянных дверей. Борис достал из багажника чемодан на колесиках, закинул на плечо дорожный кофр и коротко попрощался с девушкой, имени которой так и не запомнил. Оля взяла его за локоть, и они вошли в здание аэропорта. Прикосновение прохладных девичьих пальцев было приятным. Да и сама она выглядела чертовски соблазнительно в короткой джинсовой юбке и топике, под которым ничего не было – это Борис сегодня уже успел проверить.

Они остановились перед информационным экраном. Митя все же сумел поколебать его уверенность, и Борис не стал заказывать билеты заранее. Он решил сесть на любой свободный рейс и поскорей улететь из города, а там уже действовать по обстоятельствам. И теперь ему предстояло выбрать место, где они проведут следующую ночь. Внезапно Оля отпустила его локоть и присела на корточки, чтобы погладить подошедшего к ним черного лабрадора. Борис почувствовал легкий укол ревности – не следовало бы ей приседать в столь короткой юбке. Но вслух он, разумеется, ничего не сказал. Оля подняла на него глаза:

– Погладь же его, он такой милый!

Борис присел и рассеянно почесал пса за ухом. Тот вывернулся и, отрывисто гавкнув, ткнулся мордой в его кофр. Борис вновь ощутил острый спазм в желудке. Все это было как-то неправильно – одинокий пес без намордника среди людской толчеи. И где его хозяева?

Борис оглянулся и тут же заметил хозяев – двое сотрудников службы охраны шли прямо к ним.

– Молодые люди, я сожалею, но вашу сумку придется досмотреть, – сказал старший. – Не беспокойтесь, это займет лишь несколько минут.

Он сделал приглашающий жест в сторону двери с табличкой «Только для персонала», и Борис неохотно поплелся за ним, бросив на ходу:

– Подожди, я быстро!

Оля с чемоданом осталась у экрана; второй охранник взял пса на поводок и продолжил обход. На входе в досмотровый отдел Борис споткнулся о порожек и едва удержал равновесие. Он гнал от себя дурные предчувствия, но без особого успеха. Процедура досмотра была ему знакома – его зимняя практика проходила на терминале такой же категории. Один сотрудник справлялся с этой работой за пять минут, без помощников и понятых. Свидетели были не нужны – съемка велась одновременно с трех точек. Это также гарантировало, что охранник не сможет ничего подкинуть – а значит, бояться нечего. Но затяжной спазм в желудке не отпускал. А вдруг там все же что-то есть? Борис купил новый кофр только вчера и с тех пор с ним не расставался. Подложить в него что-то могли разве что еще до покупки. Возможно ли такое? Выяснить его вкусы, узнать, где он закупается, и заранее ограничить там выбор, сделав его безальтернативным. Не может быть, бред какой-то – ведь до вчерашнего дня он даже не был уверен, что захочет сменить кофр. И все же – выбора в магазине действительно не было, все остальные варианты были явно не в его стиле. Тогда он не обратил на это внимания, но теперь даже такая мелочь стала казаться подозрительной. И еще этот лабрадор – все складывалось как-то совсем нехорошо. Единственное, что оставалось – не проявлять излишней суетливости и не задавать глупых вопросов.

Не дожидаясь приглашения, Борис прошел сквозь очередную рамку и молча поставил кофр на стол. Сотрудник включил круговое освещение, раскрыл молнию и приступил к досмотру. Он аккуратно достал фотоаппарат и стал выкладывать на стол сменные объективы. Его движения были точными и уверенными – чувствовалось, что подобная техника ему хорошо знакома. Не касаясь оптики, он быстро отсоединял и возвращал на место съемные части. Вскоре кофр опустел. Борис вздохнул было с облегчением, но тут охранник привычным движением ощупал подкладку и потянул за язычок скрытой молнии. Подкладка отогнулась, раскрывая потайной карман на внутренней стенке. Началось! – обреченно подумал Борис. И тут же его желудок сжался в жесткий комок с острыми краями – он заметил в кармане край небольшого бумажного пакетика.

Ошибиться было невозможно – только одно вещество имело смысл тайно подбрасывать. И только на него натаскивали служебных собак. Таран, конечно, что же еще. Препарат сам по себе нейтральный, не оказывающий какого-либо заметного действия; но вот в паре с другим или в составе гормонального коктейля… Таран заметно ослаблял гематоэнцефалический барьер, позволяя впрыснутым в кровь гормонам непосредственно воздействовать на нейроны. Обычно такой эффект использовали для получения максимального удовольствия; но его можно было применить и для манипуляции другими – а это уже считалось тяжким преступлением. Поэтому таран был запрещен на всей территории федерации, и его перевозка грозила серьезными последствиями. Все это пронеслось в сознании практически мгновенно – за ту секунду, когда Борис уже заметил пакетик, а охранник еще нет.

10

Борис приготовился к неизбежному, но тут зазвенел зуммер рации на поясе сотрудника. Тот недовольно поморщился, нажал кнопку на гарнитуре и повернулся к одному из экранов наблюдения:

– Ну, что там у вас? Хорошо, через минуту закончу и подойду.

Сейчас или никогда! – Борис резко нагнулся, рывком выхватил из кофра пакетик и зажал его в кулаке. Боковым зрением охранник уловил его движение и вскочил со стула. Борис двумя руками схватился за горло и прохрипел:

– Не могу! Меня сейчас вырвет!

Он бросился к неприметной двери в углу кабинета, за которой, как подсказывала память, должен находиться санузел. Охранник метнулся за ним. Память не подвела – за дверью действительно оказался туалет с огромной лужей на полу. Не обращая на нее внимания, Борис в два прыжка пересек помещение и с размаху упал на колени перед унитазом. Правая рука разжалась, левая до упора вдавила кнопку слива. Мощная струя подхватила пакетик и унесла его в канализационный сток.

Вот и всё, – подумал Борис, – скажу, что в пакете была веселящая смесь, а в унитаз ее спустил потому, что испугался. Это легкое нарушение, как-нибудь выкручусь. Про таран никто ничего не докажет, а любое сомнение всегда трактуется в пользу подозреваемого.

Он склонился над унитазом, имитируя рвоту. Охранник ворвался в туалет, едва не сорвав дверь с петель; в правой руке он сжимал шокер. Тяжелый ботинок с размаху опустился в лужу, подняв веер прозрачных брызг. Неожиданно подошва скользнула вперед, охранник нелепо взмахнул руками и завалился на бок. Раздался характерный треск – видимо, падая, он непроизвольно нажал на курок. Его тело судорожно дернулось и замерло.

Этого Борис никак не ожидал. Он вытащил охранника из лужи, усадил его на пол, прислонив спиной к стене, и проверил пульс. Ничего страшного – все служебные шокеры гарантированно нелетальны; но теперь дело приняло совсем дурной оборот. После всего случившегося вряд ли удастся легко выпутаться; в любом случае будет муторное расследование с вызовами и расспросами.

Но как же мастерски все было разыграно! Вызов раздался секунда в секунду, за ними явно наблюдали. И принятое сообщение заставило охранника повернуться к самому дальнему монитору, на миг выпустив кофр из поля зрения. Эти киты – настоящие профи. Но дальше, видимо, все пошло не по плану. Ведь нельзя же было предвидеть, что охранник поскользнется и, падая, нажмет на курок шокера. Или все же можно? Не случайно ведь появилась в туалете эта лужа. Скорее так – просчитали и этот вариант, но как один из маловероятных. А в запасе наверняка имелось и несколько альтернативных, более реалистичных. Думать о которых совсем не хотелось. Итог все равно один – его захотели подставить и подставили по полной программе.

Теперь все выглядело как нападение на сотрудника при исполнении. В туалете камер не было, а на съемке в зоне досмотра его преступный умысел был очевиден. Охранник же не факт, что все вспомнит, слишком внезапно он отключился. Киты свое дело знают.

Решение пришло мгновенно и напугало до холодного пота. Хотя – хуже уже не будет, так что почему бы и нет. Борис знал, как работают системы видеонаблюдения на терминалах этого уровня. Данные поступают в центральное хранилище не в режиме реального времени; раз в полчаса массив архивируется и передается в центр одной посылкой. Он взглянул на табло с часами – в его распоряжении было шесть минут. А может и меньше – охранник вот-вот должен был очнуться.

Борис наскоро собрал со стола объективы, закинул кофр на плечо и подошел к охраннику, еще не пришедшему в себя. Снял с его рубашки пропуск-бейджик и прикрепил себе на футболку. Затем оторвал кусок туалетной бумаги и тщательно протер кнопку слива и дверные ручки. Внешняя камера зафиксировала это действие – почерк преступника, заметающего следы. Теперь уже точно отступать было некуда.

Он подошел к выходу в служебную зону, поднес бейджик к считывателю и оказался в длинном пустом коридоре. Быстро нашел нужное помещение, еще не зная, сработает ли пропуск. Ему повезло – допуск охранника оказался достаточно высоким. Подойдя к серверу, Борис аккуратно вынул обе пластинки накопителей и запустил перезагрузку с полным тестированием. Это давало небольшую фору во времени, но надо было спешить. И еще – надо было выйти в общий зал незамеченным.

С этим ему вновь повезло – и он вновь поймал себя на мысли, что таких совпадений не бывает, что он, возможно, просто отрабатывает написанный для него план, в котором все, вплоть до самой незначительной мелочи, учтено заранее. Но тогда это должно было означать, что для него уже подготовлены и пути отхода, главное – не выпасть из графика. Борис неслышно подошел к Оле со спины, сжал ее локти и наклонился теплому розовому уху:

– Малыш, ты мне доверяешь?

Она вздрогнула, развернулась легким танцевальным движением, и радость на ее лице сменилась недоумением:

– Что?

– Нам надо уходить, прямо сейчас. Не спрашивай ни о чем, я все расскажу по дороге.

Борис потянул Олю за локоть, но она не сдвинулась с места.

– Так мы никуда не летим?

– Нет, милая, сегодня точно ничего не получится. Пожалуйста, поверь – нам больше нельзя здесь оставаться.

Олины губы дрогнули в трогательной гримаске обиды, и Борис подумал, что все напрасно, она никуда не пойдет. Глупо было надеяться, что она поверит вот так, вслепую. А через минуту центр не получит очередной посылки, охрану поднимут по тревоге – и тогда у него начнутся настоящие неприятности. Борис открыл рот, но ничего не сказал; слов, способных убедить, у него не было. Видимо, Оля почувствовала его отчаяние и поняла, что все серьезно. Она бросила беглый взгляд на служебный вход и перешла на шепот: