Иван Грозный и конец династии Рюриковичей

Иван Васильевич вернулся с богомолья в конце декабря, весело отпраздновал рождество, после чего пригласил к себе бояр продолжить попойку. Однако вместо угощения вельмож ожидала строгая речь монарха, которую они заслушали

в окружении военных и рвущихся с поводка собак крупных пород (их перед этим несколько дней не кормили).

– Я буду краток! Правили вы, бояре, плохо! Даже очень плохо! Много воровали и обижали народ. Как-нибудь мы с вами поговорим об этом подробнее! Сейчас, извините, я не могу долго распространяться, поскольку мои собачки еще не кушали! Обрадую вас! По христианскому милосердию своему

и доброте душевной, я пока не буду наказывать вас за злодеяния, которые вы совершили, кроме самого наглого – Андрея Шуйского! Он ответит за всех!

Изумленные и испуганные бояре безмолвно смотрели, как их коллегу схватили, выволокли на улицу и отдали на съедение собакам, которые разорвали его на части в несколько секунд, так что он даже не успел удивиться.

– Однако, Иван Васильевич похоже повзрослел! – озабоченно рассуждали бояре, расходясь по домам.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЖЕНИТЬБА ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА И ВЕНЧАНИЕ НА ЦАРСТВО. НЕВИДАННЫЕ ПОЖАРЫ И БУНТ В МОСКВЕ.

Зимой 1547 года в жизни семнадцатилетнего Ивана Васильевича произошло сразу два выдающихся события: в январе он венчался на царство, а в феврале женился на Анастасии Романовне Захарьевой-Юрьевой, которую выбрал на очередном конкурсе русских красавиц (в отличии от своего отца он лично проводил туры, давал задания, выставлял оценки и выбирал победительницу).

За всю историю Руси до него на царство был венчан только Дмитрий Иванович, другой внук Ивана Третьего. Однако первый блин вышел комом,

и Дмитрий окончил свою жизнь в темнице в двадцать семь лет (об этом мы рассказали в книге «Создание русского государства»).

Иван Васильевич не испугался судьбы своего предшественника и решил повторить обряд.

Буквально через полгода он чуть было не пожалел об этом.

С апреля в Москве начались невиданно сильные пожары. 21 июня запылал весь центр столицы, и царь с юной женой эвакуировались в подмосковное село Воробьево. 24 июня вспыхнул Кремль. Большая часть города сгорела, в огне погибло около двух тысяч человек. Москвичи, потеряв жилье и бизнес-офисы, бродили по городу, как пришибленные, не зная кому сказать спасибо.

Надо отметить, что после устранения клана Шуйских в большую силу при дворе вошли Глинские, родственники молодого царя по матери (его бабка и дяди). Однако после женитьбы Ивана Васильевичу конкуренцию им составил клан родственников его жены, Захарьевы-Юрьевы (будущие Романовы).

Последние решили воспользоваться ситуацией и через своих людей быстро распространили в народе слух, что город подожгли Глинские. Несмотря на всю нелепость этого слуха, убитые горем москвичи тут же ее подхватили, обрадовавшись, что найдены виновники их бед.

– Бабка царя Анна Глинская и его дядя Юрий сожгли наш любимый город! – негодовали они, сжимая кулаки.

Здравомыслящие люди, которые пытались поинтересоваться, где доказательства их вины, тут же были жестоко избиты.

В это время дядя царя, Юрий Глинский, ничего не подозревая, прогуливался по Кремлевской площади, интересуясь, что сгорело (он владел многочисленными домами и лавками в Москве).

Неожиданно его окружила агрессивная толпа.

– Добрый день, господа! – приподнял шляпу Глинский. – Какой кошмар! Настоящая трагедия! Гибель Помпеи! Чудовищная трагедия!

– Ты Глинский? – строго смотрели на него москвичи.

– А почему вас, собственно, это интересует? Разве мы знакомы?

– Ты еще спрашиваешь? Ты мой дом спалил, нехристь! – завопил один из мужиков.

– Что вы с ним разговариваете? Убейте его! Он моих детей сжег заживо! – завизжала какая-то женщина.

– Я?! – открыл рот от изумления Глинский. – Вы с ума сошли? Я – дядя нашего царя! Какой дом? У меня у самого три шикарных дома сгорело и семнадцать лавок, оформленных на подставных лиц!

– Смерть ему! Смерть олигарху! – орала разъяренная толпа.

– Смотрите! – Глинский показал куда-то вдаль рукой и, воспользовавшись секундным замешательством, бросился бежать.

Догнали его только в церкви Успения, где и забили до смерти. После этого москвичи пошли грабить поместья Глинских, убивая всех на своем пути.

Услышав о гибели дяди и московских погромах молодой царь пришел в замешательство.

– Нет ничего ужасней неуправляемой толпы! Самые страшные вещи в мире происходит от людских мятежей и народной демократии! – держался он за голову.

Однако Захарьевы-Юрьевы, устранив Глинских и напугав царя, рано праздновали победу. Совершенно неожиданно в игру вмешалась третья сила.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ЗНАКОМСТВО ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА С ПОПОМ СИЛЬВЕСТРОМ.

Бедный ничем не примечательный новгородский священник Сильвестр, находясь в это время в Москве, смекнул, что настал его час, взял посох и отправился пешком в царскую резиденцию в село Воробьево.

Иван Васильевич с тоской смотрел на дорогу, ожидая с минуты на минуту появление разъяренной толпы, как вдруг увидел бредущего седого длинноволосого священника, который одной рукой опирался на посох, а другую поднял указательным перстом вверх.

– Пророк какой-то идет! – струхнул царь. – Похоже, все-таки наступил конец света!

– Опомнись, царь! Ты прекрасен умом, но слишком легкомысленный! – закричал, едва увидев его священник. – Ты попадешь в великую беду, если не будешь слушаться меня! Московские пожары – это тебе знак, что терпение Господа на исходе!

– Ты кто такой, старец? – с некоторым испугом закричал в ответ Иван Васильевич. Он был в то время очень религиозен и вид священника, появившегося еще при таких грозных обстоятельствах, произвел на него глубокое впечатление.

– Я поп Сильвестр! Огонь небесный испепелил Москву за наши грехи!

Я пришел спасти твое царство!

– Слава Господу! Это еще не конец света! – облегченно перекрестился царь и велел охране пустить к себе нового знакомого.

Иван Васильевич и поп Сильвестр уединились вдвоем в покоях государя

и не выходили несколько часов. Придворные и бояре не знали, что и подумать. Некоторые из них, опасаясь за жизнь царя, предлагали даже ворваться в его спальню, однако большинство настояло на том, чтобы терпеливо ждать развязки.

Вышли царь и поп к людям вместе, держась за руки, как самые близкие люди. Все боярские кланы были в шоке, а особенно Захарьины-Юрьевы (будущие Романовы).

– Я старался, поджигал, рисковал жизнью и свободой, а тут приходит какой-то никому неизвестный поп и прямо из-под носа уводит у меня царя! – переживал шурин царя Никита Романович Захарьин-Юрьев. – Есть справедливость на этом свете?!

Вскоре под окнами резиденции действительно появились погромщики, однако, увидев Государя, повалились на колени. Иван Васильевич в свою очередь объявил им милость, обещав за свой счет восстановить сгоревшие дома и торговые лавки. Бунтовщики угомонились и отправились в обратный путь, громко славя царя (впоследствии все зачинщики бунта были вычислены и арестованы).

После такого счастливого окончания восстания, Иван Васильевич проникся уважением и доверием к Сильвестру, который все это тревожное время не отходил от него ни на шаг, громко молясь и призывая Господа в защиту.

Новый фаворит царя стал его духовником и особо приближенным лицом. Вокруг него сформировалась команда, куда вошли: бедный костромской дворянин Алексей Адашев, князь Андрей Курбский и митрополит Макарий. Последний раньше был особо доверенным человеком Ивана Шуйского, которого тот поставил на должность, однако после падения своего шефа не только избежал опалы,

но, моментально переобувшись в воздухе, стал активным членом нового правительства.

Целые дни царь и его любимый поп Сильвестр проводили вместе, обсуждая, как государственные вопросы, так и личные проблемы Ивана Васильевича.

Однажды между ними произошел очередной судьбоносный разговор.