Пляски розовой лошади

– Ирина, а что ты делаешь сегодня вечером? Может, это, пропустим по стаканчику, а потом завалимся к тебе? А?

В трубке шипение, какие-то нечленораздельные звуки. Все, нейросеть зависла. Алгоритмы не справились с тем, чтобы переварить чудовищное по своей сложности предложение живого похотливого организма. Секунд через десять, так и не поняв, чего от нее хотят, нейросеть перезапускает алгоритмы, и ты опять слышишь:

– Здравствуйте… Меня зовут Ирина, я представляю «Г-Г-Г-Банк». Вы можете уделить мне пару минут?

– Пока, дубина.

Кладешь трубку.

Но все изменилось после изобретения Де Вольтом нейросетей нового типа – не тех, представлявших собой чисто математическую модель на основе обычного компьютера (процессор, память, программа) и, как следствие, приносивших не особо удачный результат вроде этой говорящей Ирины. Хитрый Де Вольт сделал другое – рабочую сеть из искусственных нейронов, которая в совокупности с квантовым вычислителем дает ошеломляющий эффект: это интеллектуальное чудовище в миллиарды раз производительнее человеческого мозга, при том что после дополнительных настроек оно способно решать любые задачи, в том числе те, для решения которых используется известное всем нам понятие интуиции.

«Исходя из опыта могу предполагать, что через пять световых минут пути мы наткнемся на скопление космической пыли, поэтому для минимизации рисков повреждения обшивки корабля принимаю решение изменить курс 2.3.5.3.108 на 2.2.5.2.109 с последующим возвращением на 2.3.5.3.108. Скорость без изменений. Отставание от графика движения будет компенсировано во время очередного позиционирования для временного скачка, запланированного на 22.217.3409 времени по общегалактической системе».

Такие записи делает этот нейронный друг в судовом журнале, не забывая при этом за миллионные доли секунды изменить параметры работы двигателей и перенаправить корабль. Иначе говоря, сама запись делается уже по факту – отчет, не более того. Это как раз к вопросу об интуиции. Показалось ему что-то, и пожалуйста – новый курс. Обходим потенциальное облако пыли. И кто знает, есть оно там или нет. Но уж лучше прислушаться к интуиции этого Мегамозга, иначе в таком облаке (если оно там есть) трение просто-напросто испарит обшивку этой посудины – и все, приехали. А насчет прислушаться – так и выбора нет. Здесь он решает и никого не спрашивает. И это правильно.

И тем более правильно это стало с тех пор, как фотонный двигатель, используемый прежде повсеместно, стал вчерашним днем. Еще совсем недавно едва ли не каждый корабль был им оборудован, тоже исключительно в паре с квантовым вычислителем. Перемещались такие корабли почти со скоростью света и на весьма большие расстояния – по прежним меркам. Но все представления о дальности полетов рассыпались, когда этот умник Блок, тот самый, который только что сидел рядом, изобрел туннельный двигатель, позволявший перемещаться с неограниченной скоростью, а вернее сказать, и вовсе безо всякой скорости: главное, найти начало туннеля, сообщить кораблю достаточное количество энергии – и ты уже в конце этого самого туннеля на расстоянии сотен, тысяч, а может быть, миллионов световых лет. Поэтому фотонные двигатели, которые еще не так давно использовались как основные для космических летательных аппаратов и позволяли разгонять их практически до, казалось еще вчера, немыслимой скорости света, теперь используются только как маневровые для позиционирования корабля относительно туннеля. А дальше, когда позиционирование завершено, бац – включается туннельный двигатель, и в то же мгновение корабль перемещен на тысячи световых лет.

Вот и выходит, что космический аппарат даже не летит, а как бы прыгает. И самое главное для прыжка – найти нужный туннель и подвести корабль к его входу. Вход этот, конечно же, условный, и увидеть его невозможно. Как и сам туннель. Вообще, туннель – это просто место, в котором определенным образом изменено соотношение пространства и времени, и именно благодаря этому происходит движение. Впрочем, вернее будет сказать путешествие, потому что, говоря о движении, мы все-таки предполагаем наличие у объекта какой-то скорости, а когда о путешествии – то необязательно.

В общем, суть физики всего этого дела чертовски сложна, и если кто и понимает в этом, так это Блок. По крайней мере он понял это первым. С помощью каких-то своих гигантских формул с непонятными знаками и действиями он рассчитал существование таких туннелей, а также тот факт, что, снабдив тело достаточной энергией и правильно сориентировав, можно ввести его в туннель с одного конца, а выйдет оно с другого, даже на противоположном краю вселенной, не потратив при этом ни секунды времени. Такая хитрая штука. Он же и придумал, каким образом можно вычислить местоположение начала туннеля, а затем – где будет его окончание. Что касается окончания, или выхода, то здесь алгоритмы все еще не были настолько точны, как хотелось бы, и поэтому существовала некоторая погрешность в определении местоположения после выхода из туннеля. Однако поскольку речь о погрешности, не превышающей десяти процентов (как это впоследствии подтвердилось на практике), то навигация по этой методике использовалась вовсю. Да и, кажется, ясно, что предпочтительнее: тащиться до нужной (не самой далекой) планеты тридцать миллионов световых лет (доживете ли?) на фотонных двигателях или то же самое расстояние преодолеть мгновенно и потратить время только на подлет к началу туннеля, позиционирование, а затем на то, чтобы после выхода долететь на тех же самых фотонных двигателях до места назначения за недельку-другую. Вот все и стали выбирать именно второй вариант.

Такой способ перемещения оказался очень хорош, и был бы еще лучше, если бы не тратилось столько времени на перелеты между выходами одних туннелей и входами других. Это время, собственно, и было тем, которое требовалось на полет, и на теперь уже медленных фотонных двигателях все эти перемещения от одних туннелей к другим, если речь шла о длинном перелете, могли составлять дни, недели, а то и месяцы. Так и сейчас, путь в 220 миллионов световых лет можно было бы преодолеть и мгновенно, если бы туннель был один. Так ведь нет. Всю дорогу придется пропрыгать по семнадцати туннелям, а между этими прыжками тягомотно тащиться от конца одного до начала другого. Итого продолжительность пути в одну сторону по расчетам должна была составить тридцать одни земные сутки. Сейчас прошла только неделя… Только неделя…

С этими мыслями Судьбоносный задремал и погрузился в сон.

«Пляски розовой лошади»

Глава 1. Вой единорога

Голый мужчина надевает костюм розового единорога. Ноги уже одеты, он просовывает руки в рукава.

– Охо-хо, охо-хо, – приплясывает он.

Рядом стоит красивая обнаженная женщина.

Остается надеть капюшон в виде лошадиной головы с рогом. Мужчина берет капюшон за рог, поворачивается к женщине и спрашивает:

– Дорогая, извини за вопрос: а у тебя когда-нибудь с конем было?

Он начинает ржать как лошадь.

– Я же тебе сказала: всегда мечтала об этом, – отвечает она. И добавляет презрительно: – Жаль, что такая большая штука у тебя только на лбу.

– Очень смешно! Прямо очень смешно! – раздражается он.

– Мне – нет, – спокойно говорит она.

Его игривое настроение исчезло, лицо стало серьезным. Он чувствует какой-то подвох и мигом раздражается.

– Ах ты стерва!

Он замахивается на нее. Она резким движением хватает лежащий на стуле поводок, накидывает мужчине на шею и затягивает. Затем подходит ближе и надевает капюшон с рогом ему на голову.

– Ну вот, лошадь в сборе! – говорит она и затягивает поводок.

Он начинает задыхаться. Она тянет поводок вниз, и мужчина опускается на колени.

– Встал на четвереньки! – командует она. – Сказочное приключение начинается, мой розовый друг.

Он встает на четвереньки и пытается отдышаться. Она привязывает конец поводка к батарее («Вот так!») и отходит.

– Подожди меня, дорогой! Повелительница сейчас вернется.

– Ах ты сволочь! Отпусти!

Она подходит к тумбочке, копается там, перечисляя:

– Так… Плетка для воспитания… Отвар из лапок… – (Неразборчиво.) – …Грибы… – (Неразборчиво.) – …Волшебная палка…

– Э-э-э!.. – кричит мужчина. – Ты чего там делаешь?! Эй! Стерва!

– Ты еще будешь благодарить меня, – спокойно отвечает она. – Ты избранный! Так гласит древняя легенда! «И упадет он с неба, и произойдет невероятное!»

– Чего ты несешь?! Больная! Я сейчас с тобой невероятное сделаю!

– Тебе надо остыть! – говорит она. – Иначе ничего не получится.

Она подходит к нему сзади, расстегивает молнию на костюме и оголяет ягодицы. Он тяжело дышит и нецензурно ругается.

– Для начала извинись перед повелительницей, животное! – приказывает она грозным голосом.

– Пошла ты, стерва! – рычит он.

Она отходит на несколько шагов, замахивается плеткой, после чего он слышит свист рассекаемого воздуха и затем – сильное жжение на ягодицах. Он рефлексивно подпрыгивает и взвывает. Она делает еще с десяток ударов. Он умоляет ее прекратить.

Она кладет плетку, подходит к нему спереди, ласково гладит по розовой морде и спрашивает:

– Ну что, теперь будешь себя хорошо вести, мой единорожек?

– Да, – скулит он.

– Кто твоя хозяйка?

– Ты моя хозяйка! – стонет он.

– Ты же знаешь, как меня зовут! Скажи: Мила – моя повелительница! – приказывает она.

– Мила – моя повелительница, – цедит он сквозь зубы и завывает: – У-у-у…