Свет мой

Сватовство

В небе луна заметно побледневшая, потому что день и она еле видна.

Под ней на небольшом пригорке, что огибает дорога, мальчик лет одиннадцати со скучающим видом пасет небольшое стадо овец и коз, лениво поигрывая рукояткой скрученного кнута – это Родим. Отсюда открывается вид на село. Дорожная колея, петляя по лугу, забирается наверх и, словно, раздвинув избы на обе стороны холма, теряется где-то между ними. Пастушок щурится на стада мелких облаков-барашков, плывущих из-за реки, текущей куда-то за горизонт.

Вдруг, снизу, по дороге, весело заливаясь бубенчиками, вылетают одна за другой четыре тройки.

Родим, сначала удивленно открывает рот, но вскоре его удивление сменяет улыбка до ушей. Он узнает на передней тройке дядю Гордея, слышит смех и удалой посвист. Мальчик бесхитростно радуется сейчас чужой радостью, а душа его срывается и несется вскачь вслед за тройками, прочь от баранов и коз, в мечты о взрослой удивительной жизни: «Эх!!!» – восклицает он.

Тройки вихрем проносятся мимо, пригнув к земле ветром луговые колокольчики, что растут на обочине. Иные колокольчики звенят, заливаются на хомутах и лошадиной сбруе. Кроме того, кони украшены цветными лентами и кремнево-белыми ароматными цветами чубушника, похожего на жасмин.

В повозках парни и девушки. Первой тройкой управляет друг Гордея Санко: среднего роста статный светловолосый парень, улыбчивый и курносый. Он сидит рядом с женихом боярином Гордеем. Позади сват и сваха. За ними боярин Кирилл и его жена боярыня Мария. Все нарядные и радостные. На Кирилле, Гордее и Марии – боярские одежды. Заливаются бубенчики, ветер холодит улыбающиеся лица. Да кому же не любо прокатиться на «птице-тройке»! Несутся навстречу холмы и озера, леса и поля! Сама жизнь несется, расплескивая безоглядно время! Пьянящая радость будоражит, волнует кровь! Захватывает дух! А в конце пути – счастье, пусть не твое, пусть жениха, которого знаешь, но все же счастье!

Санко, погоняя лошадей, кричит:

– Эй вы, коники-соколики, борзые, горячие, веселей, родимые!

– А что, друже (Гордей мнет в руках высокую шапку, хороня ее от встречного ветра), может, и ты тут невесту отыщешь? – воеводе приходится кричать, перекрывая голосом шум встречного ветра, звон колокольчиков, стук копыт, смех и возгласы людей.

– Нет (орёт Санко, оглянувшись и подмигнув остальным), у девиц шмелёвских, у шмелих, стало быть, бают: в гузке (хлопает себя по заду) жало имеется, – в повозке все хохочут, Санко добавляет:

– Я-то до службы бортником был, так что человек привычный, а вам всем (оглядывается опять на остальных и заканчивает серьезно и сурово) ох, даже и не советую! – новый взрыв хохота.

Со времени предложения, которое сделал Гордей Славушке прошел год с небольшим. За этот срок он окончательно выздоровел, съездил к себе домой в Дебрянск. Там переждал год (траур по погибшим) и, снарядив четыре тройки с друзьями и родичами, проделал долгий путь из дебрянской земли в ростовскую, а это более 500 верст.

Тройки несутся уже через село и лихо подкатывают к нужному дому. Приехавшие парни соскакивают с повозок, помогают сойти девушкам и сразу начинают важничать. Поправив одежду, выступают чинно и величаво. Впереди сват и сваха, жених чуть сзади в кучке молодых парней. Сваты останавливаются перед дубовыми воротами, закрытые створки которых украшены причудливой резьбой, узорным цветочно-лиственным кружевом. На высоте головы человека два вырезанных голубка, каждый на своей створке, соприкасаются выгнутыми грудками. Их крылья и раскрытые пышные павлиньи хвосты, если смотреть издалека, напоминают кружевную бабочку (каждый голубиный хвост – ее одно крыло).

Но, вот голубки расходятся врозь – это створки врат распахивают настежь. Во дворе, начиная от ворот и до крыльца избы, тоже изукрашенной диковинными резами, сгрудилась по обе стороны родня и соседи. На крылечке стоят родители невесты:

– Доброго здоровьица Осмол Глуздович и Десняна Домашевна, и всем вам, народ честной (сваты кланяются на три стороны и, дождавшись ответного поклона родителей, продолжают). Пришли мы к Вам с добрым делом!

– Что ж, проходите в избу, да за стол садитесь, коли пришли, – начинается традиционный разговор между сватами и родителями невесты.

– Не сидеть пришли, а с добрым словом!

– Что ж, сказывайте. По слову Вашему и ответ будет!

– Наслышаны мы от людей, что есть у Вас товар нележалый, а у нас как раз, стало быть, купец неженатый!

– Был бы купец, а товар есть!

– Купец здесь, а чего купить пришли, ещё не видали! Наше смотрите и своё покажите!

Тут жених горделиво подходит к свату и свахе.

– Экий купец-удалец! Да только есть ли у него деньги?

– Есть и злато, есть и серебро (тут жених показывает всем увесистую калиту-кошель). Только товар-то надо бы лицом показать!

– Что ж, смотрите, ежели хотите!

Тут отец и мать говорят хором:

– Выдь, девица, на крыльцо, покажи бело лицо!

Проходит несколько мгновений, но ничего не происходит. Тогда жених выступает вперед и все приехавшие говорят хором второй раз (жених старается громче всех):

– Выдь, девица, на крыльцо, покажи бело лицо!

Снова ничего не происходит. И тогда все, кто есть во дворе, приехавшие, местные и родители говорят в третий раз:

– Выдь, девица, на крыльцо – покажи бело лицо (показы бел лицо – запаздывает какой-то детский голосок)! – дверь открывается и она, наконец выходит на третий раз. Всем кланяется, бросает кругом краткий, радостный взор счастливых очей, но, сразу же, скромно опускает их. Алеют девичьи щёки, когда слышит она одобрительный гул, означающий, что, мол, хороша девица, хорош товар, такой не залежится! Надо брать!

Распахивается снова дверь. Жених и сваты, родители и самые близкие родичи, а также Кирилл и Мария проходят в дом. Теперь во дворе начинается то, ради чего «втайне» и приехали остальные: себя показать, других поглядеть. На середину двора выходит Санко:

– А вот кому бортник, молодой, удалой, холостой! Кто медком полакомиться любит?

Среди стайки посмеивающихся шмелёвских девушек выглядывает Кропотка:

– Медведица любит! Она тебя молодого, холостого и приласкает!

Девчонки заливаются смехом, как серебряные бубенчики. Санко делает испуганное лицо:

– Сие, какая же медведица – такая, что ли? – он, вдруг мастерски подражая топтыгиной, ворчит, чешется спиной о стенку сарая, блаженно жмурясь, потом чешет зад.

Мальчонка годков трех, цепляющийся за юбку-поневу румяной пухленькой молодухи, неожиданно громким и звонким голосом, перекрывающим смех, спрашивает:

– Мама, миска гузо цесет?

Смех делается громче. Перевоплотившийся в медведицу, шутник садится на землю, нюхая воздух, шевеля носом в сторону девчонок. Потом ревёт, встаёт на «задние лапы» и идёт по-медвежьи косолапо, порёвывая, на девушек. Те визжат и кидаются врассыпную. Санко преследует Кропотку. Мелькает хоровод хохочущих взрослых и детских лиц.

Звучит музыка. Это неугомонный Санко уже затеял новую забаву – плясовую. На четвертой сватовской тройке приехали музыканты: гудок, жалейка, трещотки, накры и гусли. Они играют сначала медленно, для выхода. Санко выходит. Он идет по кругу (ему быстро освобождают место), что тебе тетерев косач на токовище: веселый, ловкий, дерзкий, горделивый. Замкнув круг, начинает изумлять всех замысловатыми коленцами и высокими прыжками, с одновременным разведением ног, на лету, в шпагат, причем пальцы рук, касаются мысков сапог! Музыка немного ускоряется – ускоряется и танцор. Теперь плясун снова делает круг, но уже гусиным шагом. Оставив руки скрещенными на груди, ударяет вприсядку, потом вприсядку, с упором рукой о землю в одну сторону, а вытянутыми, сомкнутыми ногами в другую. Потом еще, опираясь двумя руками за спиной и выбрасывая ноги высоко над головой! После, как бы наоборот: падая на руки, в прыжке вперед, он выбрасывает ноги высоко назад. Все это вызывает оживление: изумление местных парней, интерес девушек и восторг ребятни, которая, словно стайка воробышков, держится вместе и теперь, стараясь подражать «залеточке», тоже выдает вприсядку, правда, большинство мальчишек оказываются вскоре сидящими на земле.

Среди зрителей, по обе стороны высокой березы, стоят две сестры: Дарена и Ружица. Ружа, обняв одной рукой березовый ствол, перегибается к сестре вся, кроме ног и одной руки. Потом, умудрившись еще повернуть голову в сторону танцора и почти касаясь щекой, щеки сестры, говорит:

Да, сестрица, что-то не встречала я среди парней второго такого, как Санко! Он и весел, и удал, и плясун, и бортник, и статен, и ликом пригож – чем не жених тебе? – Дарене, как, впрочем, и другим местным девушкам Санко очень нравится, но нельзя же в этом признаться! Она говорит делано-равнодушно:

– Хорош, хорош, нечего сказать, только… Только с ветром схож! Ненадежные такие люди для семейной жизни – вот что!

– Буду есть мякину, но гонору не кину! – распознает лукавство девицы младшая сестра.

– Что?!

– Уж, больно ты, Дашутка, привередлива – вот что! Эх, Славушка зело занята ноне! Вот, кто бы сумел ответить залеточке! Она сплясала бы не хуже! Ну, да я тоже, кой чего могу! Стало быть, не нужен тебе Санко, ну так я его себе заберу! – Ружка, под изумленным взглядом сестры, взмахнув платочком, белой лебедушкой вплывает в круг! Причем в одной руке она держит платок, прижатый сбоку к бедру, а в другой, согнутой в локте и прижатой к плечу – березовую ветвь, стоящую вертикально, словно маленькая березка. Во время движения плясуньи, ветка не должна ни разу колыхнуться – она и не колышется!

К тому времени плясун, уже завершивший свой танец, раскрасневшийся и веселый, часто дыша, взирает на девчонку. Музыканты мигом подхватывают и играют девичий выход. Ружица в малиновом сарафане до пят и дорогом очелье с филигранью и зернью (подарок Гордея), «плывет», семенит ножками по-взрослому. Смелостью и умелостью она словно бы прибавляет себе несколько лет. Иногда, быстро взлетает ее платочек и становится виден браслет (тот самый), подаренный Славушкой. Плясунья скользит плавно, величаво и, иногда, с легким кокетством взмахивает ресничками в сторону Санко. Зрители воспринимают ее уже не как девчонку, но, как девицу.

За Ружей «плывут» и другие, уже взрослые девушки. Закружился «невесомый» девичий хоровод, закружились яркие поневы*, закружилась ярмарка невест. Девицы кружатся слаженно, не сбиваясь, взмахивая платочками и одновременно меняя направление.