Серебряный пояс

– Это вы, ваше высокоблагородие, извините! У нас такого нет, чтобы без разрешения кто-то в чужих вещах копался. За это знаете, что бывает?

– Понятно-с… – опять присаживаясь на чурку, удовлетворенно ответил поручик. – Значит, люди вам доверяют. И вы им.

– Точно так. Без этого никак нельзя!

– Ясно. А что, про ящик с золотом знают все?

– Да. Все, кто работает на прииске.

– Хорошо-с. А скажите, Григорий, в то время, когда вы работаете, здесь кто-то остается?

– Да, конечно. Вон, каждый день по хозяйству две бабы хлопочут, есть варят, за скотиной ухаживают, стирают, за ребятишками приглядывают.

– Понятно-с… Значит, защиты никакой. Это, уважаемый Григорий, очень плохо! Свидетельствуя предписанию и приказу губернатора теперь у ваших дверей должны стоять два вооруженных человека, охранять золото!

– Че-е-его? Ну уж… – растерянно развел руками Григорий, – так и два! Где их взять-то? Каждые руки на учете! Да у нас и ружей-то нет, вон, только старая фузея. Да к ней свинчатки нет, всю постреляли!

– Это не моя забота! Я вас ознакомил с предписанием. Теперь – дело ваше, что хотите, то и делайте. Но, чтобы люди стояли! С ружьями, конечно, проблема. Советую вам в будущем за продажу золота приобрести два ружья. Ну, а сейчас даже не знаю, как быть… Хорошо-с! Прикажу-с своим, чтобы вам до конца сезона оставили один карабин под подписку. Потом вернете… – глубоко обдумывая ситуацию, нашел выход поручик и повторился: – Но чтобы люди у дверей стояли! Два человека! Не меньше! Сами понимаете, времена какие! – и уже с усмешкой: – Ну-с, дорогой человек, и дела у вас! Такое богатство под кроватью держите, и никто за ним не смотрит! На других приисках ситуация все же гораздо лучше. Вон, у чибижекских специальный склад. Там хранят продукты и золото. А у дверей постоянно человек с ружьем!

– Не обжились еще, – оправдываясь, развел руками Григорий. – Чибижекские что? Они на своих местах по сто лет золото моют! А мы только третий год, как работать начали. Избы надо построить, барак, баню большую. На все времени не хватает. А продукты мы на лабазах храним. Так лучше. Мыши не попадают, собаки не тащат.

Хлопнув дверью, вошел Иван. Поручик внимательно посмотрел на парня, удивленно вскинул брови:

– Однако-с, молодой человек, где-то я вас видел!

– Да уж, точно, – подтвердил юноша. – Позапрошлой ночью на Колбе. Я тогда в Чибижек ехал, а вы в бараке ночевали. С вами тогда еще Влас бородатый был.

– Точно-с! – улыбаясь, протянул руку поручик. – Я так-с, полагаю, вы, молодой человек, сын Григория?

– Да.

– Вот и хорошо! Как раз кстати! Вы здесь, в этом доме живете? Прекрасно-с! Тогда, как говорится, вам и карты в руки. Отцу, я понимаю, некогда с делами охраны управляться. А вот вы возьмите эту обязанность на себя.

– Как это? – растерялся Иван, глядя на отца.

– Надо организовать караул, – пояснил поручик, – охранять золото. Лично вам сейчас выдадут оружие. Покажут, как обращаться. А вы составите очередность охраны. Ну, скажем, так-с, можно повременную или на день. Выбирайте кого-то из мужиков, назначайте и контролируйте весь процесс.

– Так смогу ли я?

– Сможете! – отрезал поручик и, открыв дверь, крикнул: – Посохов! Федор! Дай парню свое оружие. Да покажи, как стреляет!

Иван и забыл, зачем в избу вошел, хотел что-то у отца спросить, но новую обязанность за одну минуту приобрел!

Пока Федор объяснял Ивану принцип работы карабина, поручик сел за стол писать какие-то бумаги. Григорий Феоктистович вдруг вспомнил о Власе бородатом:

– А где же ваш проводник? Иван рассказывал, что вы тогда с Власом были.

– Бердюгин? – не отрываясь от бумаг, переспросил поручик. – По делам уехал. А вы что, знакомы?

– Да уж, было дело, – усмехнувшись в бороду, вспомнил Григорий. – Прошлый год на гулянке говорили по промыслу. Да кто тайгу лучше знает.

– Ну, это вы уж слишком! – с нескрываемым чувством превосходства оторвался от письма поручик. – Так, как Влас тайгу знает, ее не знает никто!

– Ну уж и не знает?

– Можете поверить! Он еще десять лет назад водил казаков по Саянам, помогал китайцев-спиртоносов ловить. Бердюгин у нас на хорошем счету, не одного беглого каторжника поймал. А то громкое дело помните, когда купцов убивали на тропе на Шинде? Это он помог найти и обезвредить братьев Исаевых. Так что в его адрес плохого слова не найти. Царю и Отечеству, да и вам, старателям, неоценимую услугу приносит, хоть и не состоит на государевой службе. Вот и сейчас, – поручик понизил голос, – скажу вам по секрету: Влас один уехал к монгольской границе, тропы проверить, убедиться, не пожаловали ли к нам опять желтолицые?! Такую версию тоже нельзя исключать. Золото всех лихорадит.

– Это так, – задумчиво подтвердил Григорий. – Значит, не увидимся мы с ним нынче.

– Не знаю. Это как дела пойдут. Может, и увидитесь. А что, у вас к нему какое-то дело есть?

– Да вышел спор у нас, как можно за кустом жимолости желтые камни искать… Обещал показать.

– Ну уж, так и за кустом жимолости! – засмеялся поручик. – Это, наверное, он вам байку предоставил! Он их, ох, как много знает!

– Вот и я про то же говорю.

– Так это надо вам с ним лично встречаться. Что же, увижу, напомню ему про ваш разговор.

С этими словами поручик стал собираться:

– Пора в дорогу!

– Так что же, отобедайте с нами! – засуетился Григорий Феоктистович.

– Спасибо за предложение, но… дела! В другой раз, – направляясь к двери, ответил поручик. – Сегодня надо еще три прииска объехать.

Незнакомец

Бабуля Петрикова улыбается тонкими губами: больному лучше с каждым днем, и в этом есть ее заслуга. Ежедневные запарки в колоде не проходят даром, таежные травы делают свое дело. Михаил Самойлов сам поднимает ноги, переворачивается с боку набок, а сегодня утром без посторонней помощи сел на нарах.

– Ах, сердешный, ах, страдалец! – бесконечно осеняя себя и медвежатника крестом, щебечет старушка. – Потерпи, родной! Еще немного, и побежишь! Вовремя, однакось, спохватились-то. Не дали параличу разгуляться, на корне прихватили, – и, ласково поглаживая больного по голове сухощавой ладошкой, – уже еси, будешь меня долго вспоминать!

– Спасибо, мать! – щедро, но с суровым лицом рассыпается благодарностью Михаил. – Пока жив буду, не забуду! Как поймаю следующего медведя, так тебе шкура!

– На кой ляд мне шкура? – качает головой Петричиха. – Мне по жизни от матери Закон – людей лечить! Святое дело! А шкуры не надо. Может, только сало медвежье, четвертинку, для снадобьев выделишь. И на том спасибо!

– Что ты, мать? Какая четвертинка? Всякий раз, как будет нужда, приходи! Что у меня в погребе будет, то для тебя никогда не пожалею!

На том и порешили.

Знахарка суетится, вновь готовит отвар для колоды: больного надо каждый день в бане парить, чтобы процесс восстановления был положительным. Для этого дела девчата в округе все травы собрали. Однако Петричиха неумолима: делайте, что говорю, ходите, куда вздумается, но чтобы к вечеру зверобой, кашкара, маралий корень были! Иначе колоду не запарить.

Сегодня Наташа Шафранова на кухне вместе с Лукерьей Косолаповой готовит обед, управляется с хозяйством. Большая часть работы выполнена. Коровы подоены, пошли на выпас. Конь Михаила Самойлова стреноженный прыгает по поляне. Собаки медвежатника Туман и Тихон привязаны под кедром, томятся в неволе, ждут хозяина. Остальные приисковые лайки воровито крутятся около костра, где варится обед. За ними нужен глаз да глаз. Стоит ненадолго притупить внимание, как какая-нибудь уже лезет в котел с едой, желая утащить кусок мяса.

Низкое солнце быстро плывет к рогам кедра. Скоро наступит время обеда. Наташа хочет помочь ревнивой Лукерье, но та не подпускает ее к костру:

– Сама сварю! Иди лучше дров принеси, воды, посуду готовь.