Динка и…

– Дина, дочь моя, – сказал папа и отложил книгу в сторону, – а ты ничего не хочешь нам рассказать?..

Динка и льдинка

Динка вышла во двор мерить лужи.

Накануне она уже мерила лужи вместе с Севой из сорок четвёртой. Сева нашёл самую глубокую лужу во дворе, и поэтому сегодня сидел дома под арестом, а Севины сапоги сушились на балконе.

Несмотря на то, что Сева с Динкой очень старались, всё-таки две большие лужи – с торца дома, со стороны детского сада – остались вчера не промеренными.

Динка как раз стояла на углу и, глядя на раскинувшуюся перед ней длинную и узкую лужу, думала, как её лучше промерить – сразу вдоль или сначала несколько раз поперёк, – когда над её головой вдруг что-то протяжно и гулко загремело, застучало и из водосточной трубы с шорохом посыпалась снежная крупа, а потом полетели и запрыгали по асфальту куски льда и ледяная крошка. Динка удивилась. Во дворе уже давно нигде не осталось ни льда, ни снега, только в узком проходе за трансформаторной будкой, где вечно была тень, ещё лежал весь почерневший, как будто закопчённый, плоский сугроб. Динка шагнула вперёд и подняла самую большую ледышку. Та была размером как раз с Динкину ладонь и по форме напоминала фасолину. Динка стёрла с ледышки налипший на неё снег и поднесла её поближе к лицу. И ахнула.

Внутри льдинки оказалась целая куча самых разнообразных интересных вещей. Там было множество маленьких застывших воздушных пузырьков, которые весело искрились на солнце. Там был золотистый берёзовый лист с загнутыми, как у старинного книжного свитка, краями. Там, наконец, было маленькое, жёлтое с чёрным, – наверное, синичье – пёрышко.

– Ух ты! – восторженно сказала Динка. – Какой богатый внутренний мир!..

Про внутренний мир она слышала от папы. Папа говорил, что богатым внутренним миром обладают те люди, которые много читают, много путешествуют и, вообще, ведут активный образ жизни. А те люди, которые целыми днями сидят перед телевизором, могут узнать только рекламу и прогноз погоды на завтра. Наверняка, эта льдинка не сидела у телевизора, а вела очень активный образ жизни.

– Ты – Льдинка, а я – Динка, – сказала Динка льдинке. – Мы с тобой почти что тёзки. Так что давай дружить.

Льдинка, разумеется, ничего не ответила. Она только таинственно мерцала разноцветными искорками в своей глубине.

Динка достала из кармана варежку, засунула в неё Льдинку со всем её богатым внутренним миром и бегом понесла находку домой.

Динка поселила Льдинку в морозилке – между початой пачкой пельменей и пакетом, в котором мама зачем-то хранила рыбьи головы.

Динка навещала Льдинку поначалу часто, чуть ли не каждый день, потом – реже, но никогда не забывала о ней. Было прикольно, придя с улицы, где уже во всю зеленела листва и проворные ласточки строили свои грязевые домики под крышей, достать из морозилки свою собственную настоящую льдинку. Без Динки Льдинка, наверное, грустила, поскольку покрывалась густой изморозью и затуманивалась, делалась непрозрачной. Но стоило только взять её в руки, подышать на неё и немножечко потереть, как она вновь становилась гладкой и блестящей и открывала для Динки свой загадочный ледяной внутренний мир. Правда, долго поиграть со Льдинкой не удавалось – она начинала таять, капать на пол, а Динкины ладошки замерзали и потом ещё долго были красными и похожими на гусиные лапки.

Но однажды, в субботу, Динка пришла домой и увидела, что холодильник стоит распахнутый настежь, все продукты из него свалены на столе, а мама, что-то напевая себе под нос, протирает тряпкой морозилку. Динка, не разуваясь, бросилась в кухню, заглянула маме через плечо, быстро оглядела стол и подбежала к раковине. На дне раковины ещё лежало несколько маленьких бесформенных кусочков льда, а на боковой стенке висел прилипший мокрый жёлтый берёзовый лист…

Когда домой пришёл папа, Динка сидела в кухне за столом и рыдала в голос.

– Вот те здрасьте! – сказал папа. – Это кто у нас тут сырость разводит? По какому поводу слёзы?

Поскольку Динка могла только всхлипывать и звучно икать, рассказывать про погибшую Льдинку пришлось маме.

– Дина, радость моя неописуемая, – внимательно выслушав всю историю, сказал папа, – а ведь ты не права! – Динка икнула и подняла зарёванное лицо. – Да-да, не права! – подтвердил папа. – Ты ведь, наверняка, помешала Льдинке. Она ведь, скорее всего, собиралась отправиться в путешествие – со своими подружками по ближайшему ручейку поплыть к морю, – а ты схватила её и заперла… в темницу. Представь, если тебя кто-нибудь вдруг схватит на улице, принесёт домой и запрёт в тёмном погребе. Да ещё рядом с какими-нибудь рыбьими головами. Или ногами куриными…

Динка честно представила себе такое, и по её спине побежали крупные мурашки.

– А без тебя, – вдохновенно продолжал папа, – она бы отправилась к морю, повидала бы по пути другие страны, а потом, растаяв и испарившись, поднялась в небо, стала облачком и, вернувшись к нам на следующую зиму, вновь выпала бы снегом… Я тебе ещё не рассказывал про круговорот воды в природе?..

Динка шмыгнула носом и замотала головой. Несколько слезинок сорвались с её ресниц и упали на стол.

– Ну ладно, как-нибудь расскажу… – пообещал папа; он подошёл к Динке, достал из кармана платок и поднёс к Динкиному носу – Динка послушно высморкалась. – Так что плакать не надо. Надо радоваться. Тому, что Льдинка вновь увидела свет. Тому, что отправилась в свой путь к морю. Тому, что сбежала наконец из тюрьмы, куда ты её засадила…

– Ой, Лёша, ну ты скажешь! – мама даже всплеснула руками. – Засадила в тюрьму! Никто никого никуда не засаживал. И никакая это была не тюрьма. Правда, Динка? Это был её домик. Не в шкафу же, в самом деле, льдинку держать! Просто наша дочь вступила в тот возраст, когда детям непременно надо о ком-то заботиться…

– Вот! – сказал папа. – Именно! Я давно уже тебе говорю, что одного ребёнка в семье совершенно недостаточно!

– Перестань! – сейчас же сказала мама. – Мы, кажется, с тобой эту тему уже обсуждали…

– Обсуждали, – подтвердил папа. – Но до конца так и не обсудили.

– Перестань! – повторила мама. – Я совсем другое имею в виду. Я говорю про какое-нибудь домашнее животное…

– Только не кошку! – быстро сказал папа.

– Господи, – снова всплеснула руками мама. – Ну чем тебе так кошки не нравятся?!

– Есть причины, – веско сказал папа. – Есть. Богатый жизненный опыт, понимаешь.

– Ну хорошо, – согласилась мама. – Ладно… А если рыбки? Против аквариума с рыбками ты, надеюсь, ничего не имеешь?

– Рыбки?.. – папа почесал в затылке. – А что… По ночам не орут, в тапки не гадят. Нет, против рыбок я ничего не имею.

– Ну вот и славно, – обрадовалась мама и повернулась к Динке. – Динка, хочешь аквариум с рыбками?

– Аквариум?!..

Динка даже забыла икать. Она видела аквариум совсем недавно – дома у Севы…

В большом, подсвеченном специальной лампой, стеклянном кубе, среди причудливых водорослей и удивительных морских раковин плавали всевозможные разноцветные рыбки: золотистые барбусы, пышнохвостые гуппи, перламутровые неончики. А возле самого дна ходили медлительные вислоусые сомики и потешно фыркали в песок. Названия рыбок сообщил Динке Сева – он занимался рыбками уже целый год. Сева даже разрешил Динке покормить рыбок. Динка сыпала в аквариум корм и наблюдала, как забавно рыбки его глотают…

Динка молчала целую минуту. Папа с мамой терпеливо ждали.

– Нет, – со вздохом в конце концов сказала Динка. – Не надо никакого аквариума. Пусть… Пусть все живут на воле…

Динка и странный мальчик

Динка вышла во двор и увидела незнакомого мальчика. Тот сидел на скамейке возле соседнего подъезда и, держа на коленях электронный планшет, сосредоточенно смотрел в экран.

– Привет! – подходя, сказала Динка. – Я – Динка. А тебя как зовут?

Мальчик поднял голову и некоторое время задумчиво смотрел на Динку.

– Слесарев, – наконец сказал он.

– Нет, – сказала Динка, – Слесарев – это фамилия. А зовут тебя как?

Мальчик ещё немного подумал, а потом решительно сказал:

– Зови меня лучше по фамилии: Слесарев.

– Хорошо, – пожала плечами Динка. – Слесарев так Слесарев. Ты в нашем доме живёшь, Слесарев? Ты из какой квартиры?

Слесарев опять хорошенько подумал.

– Не знаю, – после длинной паузы сказал он. – Пока не знаю… Папа купил все три квартиры на шестом этаже и делает сейчас из них одну. Здесь, – он кивнул на подъезд. – Но мама сказала, что жить в этом богом забытом захолустье она не собирается. Поэтому мы, наверное, скоро опять переедем.