Лазурный дракон

– Придется все-таки немного задержаться. Я настаиваю.

Слова Джонса сопровождались зловещей усмешкой. А над краем борта разбитого корабля вдруг один за другим начали появляться силуэты бойцов. Лучники и маги. Не меньше двух десятков. Вкупе с тем отрядом, что стоит прямо перед нами, у Корсаров моментально образовался чуть ли не трехкратный перевес в численности.

– Засада? – прогудел из-под своей маски Карим. – Что ж, я вижу, ты повзрослел, Дэйв. Корсары, наконец-то, начинают соответствовать своему названию. И это правильно. От твоего кодекса чести у вас одни проблемы.

–Ты не так понял, колдун, – покачал головой Джонс, и серебряные кольца, вплетенные в его бороду, тихонько звякнули, соприкоснувшись друг с другом. – Мы не устраиваем подлянок. Это скорее по вашей части. Вам стоило бы зваться Шакалами, а не Псами.

– Теряем время, – раздраженно прервал его Чингиз. – Чего ты хочешь?

– Поединка!

Чингиз вопросительно приподнял бровь.

– С тобой, с тобой, – наконец, отпуская его руку, процедил Джонс. – Я мечтал об этом с первых наших стычек. Вы, как крысы, убивали меня и моих ребят исподтишка, но хочется хоть раз скрестить с тобой клинки в честном бою.

– Ты проиграешь.

– Может быть. Но это мое условие. Деремся один на один. Если ты побеждаешь – мои люди беспрепятственно пропустят вас дальше, до ближайшей башни Тенептиц. Если побеждаю я – следом за тобой умрет и весь ваш отряд.

– Тебе так хочется опозориться перед своими людьми?

Джонс лишь рассмеялся.

– Даже если я проиграю, мои ребята не станут уважать меня меньше. Дело ведь не в том, чтобы всегда побеждать. А в том, что у меня хватает смелости бросить тебе вызов. Я не боюсь тебя, Пес!

– Ну и дурак, – равнодушно отозвался Чингиз.

Он обернулся к остальным и дал знак отойти подальше. Корсары тоже отступили, образовывая широкое полукольцо. В центре этой импровизированной арены, на белом, как соль, песке, остались только двое.

Джонс обнажил свою саблю – широкий тяжелый тесак из темной стали, с полусферической гардой, защищающей ладонь. Диаграмма Ци подсказывала мне, что у него какой-то гибридный класс, на стыке Ловкости и Интеллекта, с небольшой примесью Силы. Похоже, ведьмак, как и наша Ката. Щита он не носит, а свободной рукой наверняка кастует какие-нибудь заклинания.

По сумме характеристик они с Чингизом примерно равны, разве что у Корсара больше Интеллекта, но меньше Силы. Но делать какие-то предположения по поводу исхода боя я бы не торопился. Статы и снаряжение в Артаре, конечно, важны, но они решают далеко не все.

Пока Джонс, покачиваясь из стороны в сторону и водя в воздухе острием клинка, наблюдал за противником, тот откровенно скучал. Поморщившись, взглянул на солнце. Оглянулся на бойцов, выстроившихся в кольцо и напряженно наблюдающих за приготовлениями к поединку. Наконец, достал из-за спины копье и воткнул его в песок. Бросил рядом щит. Затем один за другим убрал из слотов снаряжения элементы брони, пока не остался в сером стеганом поддоспешнике. Из оружия оставил только кинжал. Держал его обратным хватом, скрывая от противника клинок за бедром. Видно было лишь массивное навершие рукоятки в виде сплюснутого металлического шара.

– Ты, видно, шутишь? – скривился Джонс. – Про то, чтобы биться без брони, уговора не было!

Чингиз пожал плечами и снова запрокинул голову, щурясь на солнце.

– Жарко, – пожаловался он.

И правда, припекало. Хорошо хоть в Артаре почти не потеешь, иначе бы все бойцы тут давно взмокли, даже толком не двигаясь. Тот случай, когда даже рад, что монахам нельзя носить на себе железа.

– К чему этот цирк, Пес? Думаешь, я не буду атаковать бездоспешного? – выкрикнул Джонс, взмахивая своим тесаком.

– Я думаю, что твоя мамаша зачала тебя с вонючим ишаком. Дерись уже. Скучно.

– Сейчас развеселишься, гад!

Корсар, метнув в Чингиза какое-то вспыхнувшее ярким сполохом заклинание, бросился в атаку. Тот стоял неподвижно, расслаблено, без всяких боевых стоек. Но удар саблей почему-то пришелся по воздуху.

Чингиз двигался вроде бы и не очень быстро, но как-то неуловимо, будто проскальзывающая между пальцами лужица ртути. Вот он шагает прямо под удар, но уходит от него легким поворотом корпуса, оказываясь у соперника за спиной. Короткий взмах кинжала – и кривой клинок вонзается куда-то в бок, между пластинами брони.

Вопль Джонса разносится на все побережье. Жирные брызги крови падают на песок и тут же впитываются им, превращаясь в грязные пятна.

Корсар отчаянно взмахивает саблей, очерчивая почти полный круг, но Чингиз уже разорвал дистанцию, так что клинок лишь бесполезно рассекает воздух.

– Р-р-ра-ааа-ргх! – не то от боли, не то от ярости взревел боец и снова рванулся вперед.

Чингиз носком сапога взметнул в воздух целый фонтан песка. Горсть попала противнику в лицо, и тот на секунду замешкался. За это время Пес снова резко сократил дистанцию, входя чуть ли не в клинч и снова загоняя кинжал под ребра.

Корсар пробует отпихнуть его. Чингиз уходит из-под удара, подныривая под рукой за спину. Следующий удар – по ноге. Подрезает сухожилия на обратной стороне колена. Несильный, но выверенный удар по правому запястью – и пиратский тесак выпадает из руки, плюхается в песок.

Еще мгновение – и Джонс, раскорячившись, стоит на коленях, запрокинув голову вверх. Чингиз – у него за спиной. Крепко держит его за волосы, оттягивая их назад. Лезвие кинжала прижато к беззащитной шее.

Джонс рычит от бессильной ярости. Но надо отдать ему должное – страха в его глазах нет.

– Хорошо, ты победил! – он выплевывает эти слова так, будто они ядовиты и ранят его губы. – А теперь пошел прочь с моих земель!

Чингиз окидывает внимательным взглядом замерших в напряженном ожидании бойцов. И проводит лезвием по горлу. Медленно. Гораздо медленнее, чем нужно. Джонс хрипит, захлебывается кровью, отчаянно пытается вырываться из мертвой хватки…

Я невольно отвел взгляд. Если так перерезать глотку, даже в реале человек будет мучиться долго. Чего уж говорить об Артаре. У Джонса наверняка уже несколько сотен очков Живучести, так что умирать ему нелегко. А его людям, наверное, просто невыносимо наблюдать за этим и ничего не делать. Я заметил посеревшее от ярости лицо Майка Барракуды,

Лишь Псы, застыв, как изваяния, спокойно смотрят прямо перед собой. Да и на лице победителя – никаких эмоций, даже садистского наслаждения. Действует деловито и неторопливо, как мясник.

Джонс, наконец, затих, и Чингиз небрежно отпихнул его, роняя лицом в песок. Ненадолго задержался, снова облачаясь в броню. Подобрал свои копье и щит, и только тогда дал знак остальным выдвигаться.

Корсары, сгрудившиеся над телом поверженного главаря, смотрели нам вслед, и удивительно, как еще на Псах броня не начала плавиться от их взглядов – столько в них было ненависти.

Впрочем, не только ненависти. Еще и страха. Ведь никто даже не дернулся нам вслед. И я сомневаюсь, что дело было только в приказе Джонса.

– Любите покрасоваться? – буркнул я, искоса взглянув на Чингиза.

–По-твоему, это было красиво?

– Нет. Это было… мерзко.

– И это правильно. Мерзко и страшно. Они должны бояться нас. Репутация много значит. Порой гораздо больше, чем реальная расстановка сил.

– Придет время – и такие, как они, будут вздрагивать от одного упоминания наших имен, – вторил ему Карим. – Ибо будут знать: если на них натравили Стальных псов – спасения нет.

Я промолчал. Странное дело – состоять в отряде Терехова мне со временем понравилось, и их безбашенная жестокая команда стала для меня примером для подражания. Да и слава о нас тоже ходила по всему восточному побережью. Но там все было по-другому. Мы не стремились внушать ужас. Мы же не упыри какие-нибудь. А в этой стычке с Корсарами у меня куда больше уважения вызвал Джонс, хоть он и проиграл.

Может, он и прав. Дело не в победе, а в том, чтобы найти в себе мужество бросить вызов.

– А на что вы выменяли Глаз Дахамеша, можно узнать? – спросил я чуть погодя, когда вдалеке уже замаячила башня Тенептиц.

– Нельзя, – отрезал Чингиз.