Шоумен. Так умирают короли

– Ничего, – признался я.

– Напрасно, – покачал головой Константин Евгеньевич и раскрыл массивный портсигар, лежащий на столике с резными ножками.

Он взял из портсигара сигарету и прикурил её, пустив дым в потолок. На его среднем пальце я увидел массивный вычурный перстень: казалось, что золотой паучок обхватил зелёный камень своими золотыми лапками.

– Вы женаты, Евгений?

– Нет, – ответил я после паузы.

Вопрос оказался для меня несколько неожиданным.

– Тогда вас можно считать свободным человеком. Альфред покажет вам Москву. Это удивительный город.

Я кивнул, демонстрируя, что полностью согласен с хозяином квартиры.

– Как твоя работа, Альфред? – поинтересовался Константин Евгеньевич.

– Работа как работа.

– Когда ты летишь в Дюссельдорф?

– Через две недели.

– У тебя всё готово?

– Да.

– С людьми разговаривал?

– Конечно.

Они отвлеклись, явно забыв обо мне, и я даже почувствовал себя лишним. У них была своя жизнь, неведомая мне. В этой жизни носили старинные золотые перстни, сидели и спали на антикварной мебели, и запросто летали в Дюссельдорф.

– Проблем с вылетом не будет? – спросил Константин Евгеньевич.

– Думаю, что нет. Я, правда, еще не разговаривал с Самсоновым.

– Может не отпустить?

– В общем, да.

– Что же он у тебя строгий такой? – шутливо попенял Константин Евгеньевич.

Загорский пожал плечами.

– Давай там без фокусов.

– Не от меня зависит, – напомнил Загорский.

– Так я ему рога обломаю, – сказал Константин Евгеньевич, и теперь я совершенно не слышал в его голосе шутливых интонаций.

Загорский с беспокойством взглянул на меня, и я понял, что разговор перетёк в какое-то новое русло, в котором были подводные камни и множество прочих опасностей. Я сделал вид, что ничего не понял.

– Я угощу вас коньяком, – объявил хозяин, легко поднялся из кресла и вышел.

Я сразу увидел, как Загорский расслабился. Он, оказывается, пребывал всё это время в жутком напряжении. Боялся хозяина?

– Нравится? – спросил он меня и обвёл рукой комнату.

– Роскошно, – оценил я. – А он кто?

Наверное, я задал какой-то бестактный вопрос, потому что Загорский тотчас поскучнел.

– Ты о ком, Женя?

– О Константине Евгеньевиче, – проявил я упрямство.

Неопределённый жест руки – вот и всё, что я получил в ответ. Чёрт побери! Я иногда задавал не те вопросы! Сейчас это дал понять Загорский, а до него выражал свое неудовольствие Дёмин. Я вспомнил про Дёмина, про деньги, и вдруг понял, что Загорский может мне всё объяснить.

– Мы деньги получали, – сказал я. – Там, в доме Самсонова. Помните?

– Ну, конечно. Получение денег – столь приятная вещь, что забыть об этом невозможно.

– Вы всегда их так получаете?

– «Так» – это как?

– Нигде за них не расписываясь.

– Как правило. А почему тебя это удивляет?

– Я привык расписываться в ведомости.

– Отвыкай, – посоветовал Загорский. – Запомни: меньше формальностей – больше денег. Такой закон.

Это мне ещё предстояло постичь. У меня, наверное, было не шибко умное выражение лица, потому что Загорский засмеялся.

– А что за деньги? – спросил внезапно выросший из-за моей спины Константин Евгеньевич и поставил поднос с коньячной бутылкой и рюмками на стол.

– Зарплату нашу обсуждаем, – пояснил Загорский. – Женя тревожится из-за того, что мы деньги получаем мимо всяких ведомостей.

– «Чёрный нал»?

– Ну, конечно.

– Самсонов хорошо, наверное, кормится?

– Судя по темпам, с которыми возводился его загородный дом, он не бедствует, – усмехнулся Загорский.