Когда умирает ведьма

– Как ты думаешь – ты приглянулась?

– Не знаю. Но лучше бы меня, наверное, отфутболили.

– Почему?

– Я так и не поняла, чего им от меня нужно. А если я чего-то не понимаю, я всегда психую. Да и Толик вот…

Дело было только в Толике. Ни за что он не отпустит Светку в фирму, где окна наглухо закрывают шторами из бархата, а диваны столь вычурной работы, что место им не в приемной руководителя фирмы, а где-нибудь в доме свиданий.

– Инга правильно сделала! – неожиданно заключила Светлана. – Развернулась и ушла.

А мы тут только время потеряем, так следовало ее понимать. Было похоже, что у Светланы от собеседования остался неприятный осадок. Через четверть часа ей на мобильный позвонил Толик. Люся слышала, как Светлана лепечет в трубку успокаивающе:

– Скоро я выйду, вот девчонок только дождусь… Нет, я буду отказываться, наверное, даже если предложат… Я тебе позже расскажу… Еще немного… Хорошо?

А еще через четверть часа в приемную вышла Катерина. В отличие от Светланы, она была весела и вполне довольна, кажется, и собой, и знакомством с потенциальным шефом, и состоявшимся разговором. Села на диван, вытянула свои красивые ноги, погладила их с любовью и придушенным до шепота голосом сообщила сгорающей от нетерпения Люсе итог сделанных в кабинете умозаключений:

– Значит, так! Дипломы наши и педагогическое образование – полная лабуда, ничего этого им не нужно. Про работу – это все для отвода глаз. Мужик, сорок лет, хорош собой, но с бабами у него какие-то проблемы. Жены у него, во всяком случае, нет.

– Это он так сказал? – спросила Люся недоверчиво.

– Это у него на лбу написано большими буквами, – ответила Катя снисходительно.

– Значит все-таки постель? – занервничала Светлана.

– Ага, – согласилась Катерина бестрепетно. – И я уже согласна.

Подруги воззрились на нее с изумлением. Катя фыркнула.

– Да! Я с готовностью! Легко и просто! Потому что он платит две тысячи в месяц!

– Долларов? – неуверенно уточнила Люся.

– Ясное дело, что долларов. Тебе такие деньги в школе будут платить, когда ты туда придешь первый раз в первый класс? То-то же! Там орава сопливых оболтусов с их психованными родителями и две тысячи рублей в месяц. А здесь две тысячи долларов, рестораны и мягкая постель!

Катерина непременно продолжила бы сравнение двух возможных линий развития судьбы, но тут открылась дверь кабинета. Вышла строгая женщина и вздернула по обыкновению свой остренький подбородок:

– Зайдите, пожалуйста!

Люся направилась к двери кабинета, старательно копируя походку Кати, прошагала мимо женщины, переступила через порог, услышала, как закрылась у нее за спиной дверь, а перед ней теперь был кабинет, оказавшийся не огромным, как ей почему-то до сих пор представлялось, а совсем небольшим и вполне уютным. Окна были закрыты тяжелыми шторами, царил полумрак, горели лишь настольная лампа да светильник в углу, а за массивным столом старинной работы восседал хозяин кабинета. Его облик совершенно не соответствовал обстановке кабинета: одет он был не в атласный халат, а в синюю рубашку в крупную клетку с распахнутым воротом, в каких, по Люсиным представления, гарцуют на мустангах ковбои где-нибудь в далекой Америке, и прическа у него была классически ковбойская – небрежная россыпь соломенных волос.

Он внимательно разглядывал приближающуюся Люсю. Ей показалось, что он видит ее насквозь. Взгляд человека, который никогда не ошибается, потому что не имеет права ошибаться. Тот, кто ошибается, не имеет права быть боссом. Слабые отсеялись. Естественный отбор.

– Здесь садитесь, пожалуйста, – голос женщины за спиной. Люся опустилась на стул и оказалась лицом к лицу с боссом, их разделял стол. Приятное, умное лицо. Взгляд изучающий и одновременно доброжелательный. И глаза у него голубые. Люся едва только увидела эту синеву во взгляде, сразу подумала, что Катька не ошиблась насчет постели. Катька в таких случаях не ошибается. У нее глаз – алмаз.

Хозяин кабинета не произнес ни слова и даже кивком не поприветствовал Люсю. Женщина вдруг возникла из-за Люсиного плеча и села в торце стола, так что оказалась между хозяином кабинета и Люсей, как рефери. Открыла папку, где у нее были заготовлены листочки, и сухо зачитала информацию:

– Тропарева Людмила Александровна, двадцать два года. Родилась в городе Москве. Пятый курс педагогического университета. Не замужем…

Люся почему-то подумала, что это очень важно, что она не замужем. И Катерина не замужем. И Светлана. И Инга, которая ушла, – тоже. В университете предварительное собеседование проходили и замужние, и не замужние. А по результатам того собеседования сюда, в офис фирмы, пригласили только потенциальных невест. Так что опять получалось, что Катька права.

Женщина дочитала недлинный текст, закрыла папку и положила ее перед хозяином кабинета, но он к бумагам даже не притронулся, а сидел неподвижно, по-прежнему глядя на Люсю. Спросил:

– Все правильно про вас написано?

– Да, – ответила Люся односложно.

– Вы сознательно выбрали профессию педагога?

– Да.

– Чем руководствовались?

– Нравится общение с детьми.

– За время учебы в университете не разочаровались в своем выборе?

– Нет.

– Значит, собираетесь стать учителем?

– Да.

Легко и просто было отвечать на задаваемые вопросы, потому что все было очень похоже на собеседование в университете. Вот эта самая женщина, которая сидит в торце стола, в тот раз примерно о том же самом и спрашивала. Вопрос – ответ, вопрос – ответ, все очень просто, твое дело – отвечать, а эти люди пусть сами решают, подходишь ты им или нет.

– Как родители отнеслись к вашему выбору?

– Одобрили.

– Кто ваши родители, кстати? Расскажите о вашей семье, пожалуйста.

Люся сжала кулачки так, что побелели костяшки пальцев. Секундная пауза.

– Мои родители – обычные люди, – сказала она. – Что тут рассказывать?

Она так и не поняла, заметил собеседник ее заминку или нет, потому что он не дал ей этого понять ни мимикой, ни жестом, а ровным голосом задал следующий вопрос:

– В аспирантуру идти не собираетесь?

– Нет.

– Значит, сразу – работать?

– Да.

– А кроме учебы – что еще занимает вас?

– Простите, я не поняла вопроса.