Хронокатализаторы

Глава 1. Принцип Наблюдателя

Свет не гас. Он дробился, просеивался сквозь призму временных слоев, превращаясь в мириады звездных пылинок, каждая из которых была чьей-то жизнью, чьим-то мгновением. Лео стоял в сердцевине этого немого космоса, в эпицентре бури, которую ощущал лишь он один. Его операционная капсула – «Кокон» – вибрировала тихим, убаюкивающим гудением хроно-двигателей. Вокруг него клубился, мерцая, воссозданный с атомарной точностью Ульм конца XIX века. За окном симуляции медленно проплывал конный экипаж, а с неба, пахнущего не влагой, а цифровой прохладой, моросил осенний дождь. Он был Призраком в самой сложной из машин – машине времени, чьими шестернями были человеческие судьбы.

Его называли лучшим. Пока другие Хронокатализаторы применяли грубую силу – подстроенный выстрел, анонимный звонок, – Лео творил искусство полутонов. Шепот, долетавший до спящего гения из забитого угла комнаты. Кошачий вопль за окном, заставивший убийцу дрогнуть в решающую секунду. Ключ, подобранный и повешенный на видное место, чтобы забывчивый изобретатель вовремя попал в свою лабораторию. Он не писал историю с чистого листа. Он был ее корректором, ее невидимым стилистом, ювелиром, подпиливающим грани случайностей, чтобы они сложились в нужный узор.

Новый приказ прибыл, отмеченный высшим приоритетом. Он пах озоном и сталью – запахом самой Истории. Миссия: Альберт Эйнштейн. 1895 год. Цель: обеспечить контролируемое падение небольшого железоникелевого метеорита в предгорьях близ Ульма. Расчеты ХроноАнализа были неумолимы и элегантны в своей простоте: зрелище болида, рассекающего ночное небо, и последующая находка необычного, оплавленного камня должны были посеять в сознании мальчика первый, главный вопрос – о природе движения, пространства и внеземного происхождения материи. Одна искра, чтобы разжечь костер теории относительности. Типичная работа для Призрака.

Лео синхронизировался с точкой входа. Виртуальный Ульм обрел плотность, насыщенность, шероховатость. Мир сжался до узких улиц, до запаха свежего хлеба, влажного камня и лошадиного пота. Он нашел свою цель легко, как всегда. Альберт. Неуклюжий подросток с живыми, любознательными глазами, но с вечной скучающей гримасой на лице, маской, скрывающей бурлящий внутри ум. Он не решал в уме сложные уравнения. Вместо этого он сидел на берегу реки и бросал плоские камешки, стараясь добиться большего количества скачков по воде, с упоением изучая не абстрактные законы физики, а их конкретное, красивое, почти поэтическое проявление – рикошет.

Дни наблюдений выявили тревожный, нарастающий диссонанс. Лео, видевший на своем веку десятки будущих гениев, понимал: метеорит, каким бы эффектным и рассчитанным он ни был, оставался бы для этого мальчика лишь ярким фейерверком, мимолетным чудом. Его ум воспламеняло не это. Глаза его загорались иным, внутренним огнем, когда он тайком проглатывал томик Гёте, украденный из библиотеки отца, или, когда замирал, затаив дыхание, под окном, откуда доносились упражняющиеся гаммы чьей-то скрипки. Он ловил не формулу, а гармонию. Не расчет, а музыку.

Лео на миг задумался, поймав себя на крамольной, еретической мысли: «А что, если он ищет не то? Что, если мы все ищем не там?» И в эту роковую секунду профессиональной слабости, рассеянности, его рука непроизвольно сжала маленький, истрёпанный томик в потершемся кожаном переплете – стихи забытого поэта-метафизика, его талисман, его слабость. Он почувствовал легкий, почти неосязаемый толчок – микроскачок напряжения в системе стабилизации «Кокона». Сердце его упало, превратившись в тот самый метеорит, который он должен был обрушить на Землю. Он судорожно ощупал карман временного скафандра. Книжки там не было.

Она лежала в прошлом. Реальная, осязаемая, чуть влажная от дождя. Она упала в рыхлую землю клумбы с розами, прямо на пути мальчика, будто ее кто-то специально там положил.

Альберт наклонился, поднял диковинный, незнакомый предмет с непонятными символами на обложке. Его пальцы, привыкшие к шероховатости камешков, нежно обтерли налипшую грязь. Он приоткрыл ее на случайной странице. Лео, затаив дыхание, добавил увеличение. Он увидел, как глаза Альберта, еще секунду назад скучающие, пробежали по строчкам, и зрачки его расширились, вобрав в себя весь свет мира:

…И вихрь в кольце, и пламя в льдине,

И в каждой точке – целый мир…

По лицу мальчика пробежала судорога – непонимания, затем изумления, а потом чистого, незамутненного восторга и откровения. Не от камня с неба. От этого. От строк, говорящих о единстве вселенной, о том, что бесконечно великое таится в бесконечно малом.

Приказ в его нейроинтерфейсе был ясен, как алмаз: «Метеорит. Координаты… Время…». Но сама История, живая, дышащая, непредсказуемая, требовала здесь и сейчас не физика. Она требовала поэта. Чтобы спасти будущее, которое прислало его сюда, ему предстояло уничтожить это хрупкое, только что родившееся откровение и подменить его грубым, пусть и безупречно рассчитанным, обманом. Лео смотрел на озаренное, преображенное лицо мальчика, впервые в жизни видящего истину, и его собственная истина настигла его с пугающей, чудовищной ясностью.

Он не хранил историю. Он был ее грабителем могил. И ее же – собственным – дитём.

Глава 2. Цена Искры

Лео замер. Время внутри «Кокона» текло иначе, растягивая секунду в вечность. Он видел, как мальчик, озираясь, засунул книгу за пазуху и побежал домой, сжимая находку как величайшее сокровище. В его глазах горел тот самый огонь, тот самый голод, который ХроноАдминистрация искала в архивах. Но вызван он был не расчетливым ударом извне, а случайным семенем красоты.

«Отмена миссии. Карантин протокола», – мысленная команда прозвучала в его сознании хрипло.

Интерфейс «Кокона» мигнул красным. ОШИБКА: ОСНОВНОЙ ПРОТОКОЛ НЕ ВЫПОЛНЕН. АКТИВИРОВАН КВАНТОВЫЙ ЯКОРЬ. ВОЗВРАТ ЗАБЛОКИРОВАН ДО ВЫПОЛНЕНИЯ ПРИКАЗА.

Ледяная волна страха прокатилась по его спине. Они знали. Система знала о несанкционированном контаминанте – книге. Но она не могла просто стереть ее, не вызвав непредсказуемых временных волн. Правила игры были железными: любое вмешательство, даже ошибка, должно быть компенсировано, сбалансировано. Чтобы замкнуть петлю, ему все равно нужно было обеспечить падение метеорита. Система требовала выполнения первоначального сценария любой ценой. Теперь это было не вдохновение, а прикрытие. Камуфляж для его собственной оплошности.

Голос из монитора, холодный и безличный, нарушил тишину «Кокона». Это был Куратор.

«Призрак, докладывайте о статусе миссии. Мы фиксируем аномалию в вашем секторе».

Лео сделал глубокий вдох, заставляя свой голос звучать ровно, как сталь. «Аномалия – незначительный скачок фона. Локализован. Готовлюсь к активации события «Капля». Цель находится в позиции для наблюдения».

Он лгал. Он никогда не лгал Куратору.

«Ускоряйте работу, Призрак. Цепочка событий после «Капли» критически важна. Без Эйнштейна – нет ядерной программы. Нет программы – нет Источника Энергии. Нет Источника – нет нас. Не подведите».

Связь прервалась. Лео почувствовал тошнотворную тяжесть. Они не просто строили историю. Они обеспечивали собственное существование, выгрызая его из плоти времени. Весь его мир, его технология, его собственная жизнь – все это было продуктом той самой ядерной программы, которую должен был инициировать этот мальчик, впечатленный метеоритом. Парадокс замкнутого круга душил его.

Он перенастроил навигацию. Метеорит уже был на подходе, крошечный осколок железа, пойманный в гравитационную ловушку и направляемый к Земли. Лео должен был лишь слегка подкорректировать его траекторию, чтобы он упал видимо, но безопасно.

Его пальцы замерли над панелью управления. Он снова посмотрел на Альберта. Мальчик сидел на подоконнике своей комнаты, уперев лоб в стекло, и лихорадочно писал что-то в дешевой тетрадке. Он не смотрел на небо. Он был целиком поглощен миром, открывшимся ему на страницах украденной книги. Он был счастлив.

А Лео должен был украсть у него этот миг. Грохот и огненный след в небе должны были навсегда затмить тихий шепот стихов. Он должен был заменить подлинное откровение – инсценированным.

Это было уже не творчество. Это было варварство.

Он видел себя со стороны: бог из машины, который ради сохранения своего хрупкого мира был готов раздавить бабочку, даже не понимая, что именно ее полет и создал тот воздух, которым он дышал.

«Прости», – прошептал он в пустоту, обращаясь к мальчику, к поэту, к самому себе. Его палец дрогнул и нажал на виртуальную кнопку.

Над Ульмом, в предрассветном небе, внезапно вспыхнула ослепительная черта. Она резала темноту, обрастая огненным шлейфом, и через мгновение где-то вдали, в лесу, раздался глухой, но мощный удар. Стекла в домах задрожали.

Альберт вздрогнул, оторвался от тетради и подбежал к окну. Его глаза, еще секунду назад полные поэтических образов, теперь широко распахнулись от первобытного страха и изумления перед мощью природы. Идеальный, расчетливый, предписанный реакция.

Лео наблюдал, как его лицо отражало оранжевый отблеск далекого пожара. Он сделал это. Он выполнил приказ. Он спас будущее.

Но почему тогда у него на щеке, в стерильной прохладе «Кокона», катилась горячая, настоящая слеза?

Он не создал гения в эту ночь. Он, возможно, только что убил его.

ПРОТОКОЛ "КАПЛЯ" ВЫПОЛНЕН. КВАНТОВЫЙ БАЛАНС ВОССТАНОВЛЕН. ПОДГОТОВКА К ВОЗВРАТУ.

Мир вокруг него начал расплываться, терять четкость. Последнее, что он увидел, прежде чем Ульм растворился в хаосе светящихся частиц, – это лицо мальчика, все еще прижатое к стеклу. Но теперь в его глазах, поверх страха, читалась уже не детская восторженность, а нечто новое – сложная, взрослая мысль. Он смотрел на угасающую черту в небе, а его пальцы все еще сжимали карандаш и ту самую книгу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.