Анахренизм. Параллели

Внимательно посмотрев на меня, он поздоровался: Добрый день, мистер Йошито. У меня есть свободное время, чтобы принять вас. Прошу!

В кабинете я расположился в мягком, удобном кресле. Полумрак. Неяркий, желтоватый свет. Музыка, нежно журчащая и совершенно не мешающая. Аромат сандала и лаванды слегка угадывается.

Пододвинув своё кресло ближе ко мне, Джон присел и вопросительно посмотрел на меня.

– Опять этот сон. Со времени последней нашей встречи, когда он снился раз-два в неделю, многое изменилось. Теперь он не даёт мне покоя каждую ночь. Пробовал напиваться на ночь. Ничего. Сон ярче и подробней. Мало того, мысли об этом преследуют меня на протяжении всего дня.

– Огата, я долго анализировал ваш сон. Мне удалось идентифицировать его и привязать к событиям второй мировой войны. Это происходило седьмого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года. Это событие, не что иное, как нападение японской авиации на военно-морскую базу США на Гавайских островах. Небезызвестный Перл-Харбор. Тогда был уничтожен чуть ли не весь Тихоокеанский военный флот США. После этого нападения Соединённые Штаты объявили войну Японии. На следующий день. Насколько мне удалось найти соответствующую информацию, я думаю, что этот сон передаёт последние минуты жизни японского лётчика. По несчастливому стечению обстоятельств, такому как остановка двигателя, ему невольно пришлось стать камикадзе. В переводе с японского, камикадзе – «божественный ветер». Так называли лётчиков – самоубийц. Ценой своей жизни они уничтожали корабли и объекты противника. Военно-морскую базу атаковали шесть авианосцев – Акаги, Кара, Сорю, Дзуйкаку, Хирю, Секаку. Под командованием вице-адмирала Нагумо. Тот лётчик с одного из них. Да вот и брошюрка про это историческое событие.

Джон протянул руку к столику и взял книжечку.

– Вот. Японские военно-воздушные силы потеряли в этом бою тридцать самолётов. Интересный факт. Тогда на вооружении Америки были четыре авианосца. Ни один не пострадал. Три находились в море, один на ремонте в Калифорнии. Ещё один момент. В какое время вы просыпаетесь?

– Чаще всего в восемь утра.

– Последние дни просыпались тоже в восемь?

– Да.

– Когда приходилось вставать раньше или позже, сон снился?

– Не помню. Это имеет значение?

– Дело в том, что самолёты напали на базу в семь часов пятьдесят пять минут утра. По времени Ваш сон соответствует хронологии события. Гипноз, который мы применяли в прошлое посещение, ничего не дал. Хорошо. Продолжим изучать сон.

– Думаете, что знание события может помочь?

– Есть несколько методов в запасе. Надо выручать вас. Итак. Насколько ясно, чётко и реально вы чувствуете участие в этом сне? Показания приборов, звуки? Может, были моменты, когда сон повторялся не совсем точно? Как бы проще сказать? Одно и то же событие, но произошедшее не так, как в предыдущем сне.

– Я понял. Третий глоток из фляги в последний раз не делал. Сон начал меняться, наверное.

– Так. Значит, изменения есть. А почему не делали третий глоток? Кстати, по этой же книжечке я выяснил, что в операции участвовали только асы. Хотя написать можно все, что угодно. Асы вряд ли будут пить во время полёта. Тоже спорно. Русская пехота без спирта, кажется, и не воевала. Я об этом читал где-то.

– Последние два раза мне не хотелось пить. Сакэ намного хуже Виски.

– Вы почувствовали это? Вы осознанно отказались от выпивки по этой причине?

– Кажется так.

В дверь тихо постучали. Заглянула Джулия.

– Мистер Нортон ожидает.

– Хорошо. Через пять минут я приму. Займите его чем-нибудь.

– Значит, так. Поинтересовавшись особенностями самолётов, я выяснил. Остановка двигателя – не значит отказ. Вот смотрите. Это фотография панели приборов самолёта времён второй мировой войны. Японского самолёта. Похоже?

Я взял фотографию в руки

– Да. Вот прибор, который указывал обороты двигателя – и указал пальцем.

– Чудесно! – Джон указал карандашом, который был у него в руке на кнопку чуть ниже – Это. Кнопка запуска двигателя. Ваша задача – ПОПЫТАТЬСЯ НАЖАТЬ ЕЁ.

– Что произойдёт?

– Ещё не знаю. Как только сможете её нажать, сразу прошу на приём.

На улицу вышел озадаченный. Как во сне нажать эту кнопку? По дороге домой заехал в супермаркет, вспомнив, что холодильник давно пуст. Дома ничего не придумал лучше, чем заняться уборкой. Этого я не делал всю свою сознательную жизнь. Вечером, уставший и растерянный, заснул в одежде. Пытаясь безуспешно смотреть телевизор. То, что происходило на экране, мозг упорно не хотел понимать.

На развороте понял – патроны закончились. Снял палец со спусковой скобы. Задание выполнено. Слева внизу – разруха, дым и пожар.

Двигатель нервно вздрогнул и чихнул. Стрелка тахометра начала падать. Самолёт, лишившись силы, клюнул носом.

Решение пришло моментально. Рука быстро потянулась к кнопке запуска двигателя. Стартер защёлкал. Двигатель, чихнув ещё раз, начал набирать обороты. Стрелка тахометра полезла вверх.

Потянув штурвал на себя, выровнял самолёт пытавшийся войти в штопор.

Через пятнадцать минут, полоса Акаги благополучно приняла меня. Самолёт, прокатившись по полосе, застыл в ловушке. Выключил двигатель и открыл фонарь. Свежий морской воздух пьяняще ударил в нос.

Спустя неделю Джон Корк, вспомнив про Огату Йошито, взял в руки книгу с загнутой для памятки страничкой. Интересно, получилось ли нажать кнопку? Книга выскользнула из рук. Перехватывая, ему удалось поймать ее за открывшуюся половинку.

На глаза попался отрывок текста: «Японские военно-воздушные силы потеряли в этом бою двадцать девять самолётов»

– Странно – подумал Джон, – Мне казалось, было, круглое число….

Джулия! Так мы сегодня сходим в ресторан?

    3 апреля 2006г.

Поезд в никуда

Знойный, летний день. Город Луганск. Командировка удачно завершена. Край степей и шахт. Весной, когда везде в степи была сочная, зелёная трава, здесь очень красиво. Но лето и солнце берёт своё. Степи стали жёлтыми и пыльными, от палящего немилосердно солнца. Хотя, в этом так же есть своё очарование. Я всегда немного завидовал профессиональным путешественникам. Казалось бы, этих людей нельзя ничем удивить, ан нет, можно везде бывать в четыре разных сезона и каждый раз находить что-то новое и удивительное. Немного побродив по городу, я направился на железнодорожный вокзал. Путь предстоял недолгий, и не очень длинный – всего-то каких-то 300—350 километров, до Харькова. Рядом, относительно, но поезд умудрялся ползти около 12 часов, останавливаясь не только на каждой станции, а даже у каждого столба. Вокзал был довольно безлюден, забытый и дальний регион. Здесь никогда не было проблем с приобретением билетов. Поезда отправляются отсюда полупустые, постепенно, по мере приближения к центральным районам, заполняются пассажирами. Если сравнить количество людей, которые тут были, например, с Киевским вокзалом, так можно сказать что не было никого.

Я подошёл к кассе и взял плацкарт до Харькова. Преимущество дальних регионов было очевидным, очереди не было, кассиру хватило только устного произнесения моей фамилии, что избавило меня от процедуры поиска паспорта в сумке. Вообще, для меня это было большой загадкой.

На том же Киевском вокзале, без документа, просто невозможно взять билет. При посадке в поезд, поездке и прибытии к станции назначения, никто никогда не требовал документа, что билет мой. Для чего была введена эта процедура, я так и не понял. Вполне вероятно, что когда-то был замысел ограничить свободу передвижения и контроль над каждым человеком, но потом, эта затея что-то не пошла, а традиция осталась. Так, на всякий случай. Кому, какое дело, куда я хочу ехать или поеду? Вполне вероятно, что это связано с обязательным страхованием, но тогда смысл то есть, а вот право выбора человека, явно не учитывается.

До поезда было ещё полтора часа. Я купил газету с кроссвордами и вышел из здания прохладного вокзала. Так как основная обязанность каждого пассажира заключается в том, что бы ехать и есть, направился к ближайшему магазину. Недолго думая, взял немного еды, что бы подкрепиться, пару бутылок пива и солёные сухарики, что бы не скучать в дороге.

В вокзале прохладно и тихо. На улице жарко и солнечно. Сидеть на лавочке не очень хотелось, впереди были ещё 12 часов поездки. Пришлось всё оставшееся время ходить по вокзалу и вокруг, и ждать времени отправления.

Войдя в вагон, я подумал что ошибся. Ещё раз посмотрел внимательно билет, спросил проводника, тот ли это вагон и место. Вагон оказался купейным. Странно, я просил плацкарт, платил как за плацкарт, а оказался в купе. По-видимому, билеты подешевели. Ну и хорошо, значит повезло.

Я не мог и близко предположить, что с этой маленькой нестыковки, начнётся довольно интересная поездка.

Я устроился на своём месте и гадал, какие попутчики мне достанутся. В вагон зашло не более десяти человек. Все они разбрелись по разным купе. Поезд тронулся. Прошла проводница и собрала билеты. Отсутствие попутчиков меня нисколько не смутило. Во всяком случае, пока никого нет, я могу даже курить, не выходя в тамбур, а просто открыв окно, насколько возможно. Я прекрасно знал, что люди будут, но позже. Купе хорошо тем, что не мешают те, кто ходит по вагону. Если читаешь, например, то никто не отвлекает. Но есть и отрицательные стороны – замкнутое пространство для четырёх человек. И самый идеальный вариант для такого купе – молодой парень, девушка с ребёнком года полтора-два, какой-нибудь дедушка и пожилая женщина. Почему при продаже билетов никто не учитывает состав купе? Мне как-то пришлось ехать в таком купе. Я рад, что это было ночью и не очень долго. Любое, малейшее движение кого-либо одного, мешало всем.

Мы проехали уже несколько станций, но попутчиков пока не было. Я перекусил немного и маленькими глотками, наслаждался пивом. Солнце медленно катилось к горизонту. Поезд начал поворачивать и солнечный свет ударил мне в глаза. Я зажмурился. От жары и пива, мне как-то уютно стало сидеть с закрытыми глазами. По-видимому, я всё-таки немного задремал.