Живи за двоих

– Лена, давай без истерики. Костя – мой сын. Наш сын. И я не брошу его никогда. Что бы ни случилось.

Лена села на стул и тихо произнесла:

– Когда-то я думала, что и меня ты никогда не бросишь.

Вадим присел на корточки рядом с ней.

– Лена… Знаю, тебе сейчас тяжело. Поверь, мне тоже очень нелегко. Но… Но я не могу иначе. Понимаешь, я люблю Свету. Ты имеешь полное право считать меня последней сволочью. Наверно, так оно и есть.

Она подняла голову и посмотрела на него глазами, полными слёз.

– Неужели те двенадцать лет, что мы были вместе, ничего не значат для тебя? – Лена снова опустила глаза. – Помнишь, как ты подошёл ко мне тогда, у фонтана в сквере? Неужели всё это было случайно? Неужели случайно, Вадим?

Он взял её за плечи.

– Нет, нет, не случайно, Лена. Всё, что мы пережили вместе, очень важно для меня. Я любил тебя. Но… Прости. Не знаю, что ещё сказать. Я… я виноват перед тобой. Но прошу тебя: не лишай меня сына. Что бы ни случилось, у Кости будет отец.

Лена тщетно старалась прикрыть лицо руками, но Вадим видел, как она беззвучно плачет. Он не мог простить себя за то, что снова сделал ей больно. В который раз.

– Я пойду. Передай Костику, что зайду на днях. И скажи, что я его люблю. Не плачь, Лена, прости. – Он встал и поспешил к двери.

– Вы что, опять поссорились? Пап, ты куда, я ещё не показал тебе, что мне мама и бабушка подарили. Мам, ты плачешь?

– Нет, сынок, не плачу. Соринка в глаз попала.

Вадим не знал, что ему делать. Он вдруг осознал себя лишним здесь.

– Костя, с Новым Годом тебя, сынок. Я приду дня через два, хорошо? Береги маму. – Вадим резко открыл дверь и вышел.

Хотелось убежать.

Но он просто опёрся о стену.

Нет прощения.

Лена открыла дверь. Подошла к Вадиму.

Он молчал.

Она улыбнулась сквозь слёзы, взяла его за руку.

– Ладно уж, останься. Уйдёшь в следующем году.

11 августа 2007 г.

? ONE REPUBLIC – Apologize

Вина

– Доктор, проснитесь… – почти прошептала медсестра. Ей не хотелось будить молодого ординатора, который спал всего двадцать минут после сложной операции. Но это было необходимо.

Алексей быстро спрыгнул с кушетки.

– Да-да, я не сплю. Что там?

– ДТП. Четверо поступили. Очень тяжёлые. Весь приёмник в крови. Все врачи уже внизу. Не справляются.

– Николая Михайловича вызвали?

– Сама ему звонила. Ругается на чём свет стоит. И как вы с ним работаете?

– Позвоните в хирургию, пусть придут все, кто может.

Молодой врач, застёгивая на ходу халат, побежал к лифту.

Ординатура в крупной столичной клинике когда-то казалась Алексею пределом мечтаний. Правда, сейчас, в четвёртом часу утра после двух изматывающих операций он был не так оптимистично настроен. Но для деревенского парня из глухой подмосковной деревушки, который с детства мечтал стать врачом и помогать людям, подобные трудности не имели значения. Да и возможностей для воплощения своей мечты у Алексея было хоть отбавляй. Травматология – вот где людям помощь врача нужна как воздух. Ну что, «студент»? Вперёд!

В приёмном отделении и вправду творился полный беспорядок. Пострадавшим помощь оказывали тут же. Несколько женщин, видимо родственниц, громко рыдали и просили врачей помочь. Два дежурных терапевта старались как-то их успокоить.

– Лёха, сюда! – крикнул ординатору пожилой травматолог.

– Что у нас, Никодим Ильич?

– Остановка дыхания. Множественные переломы таза и бедра. Давление нулевое. Я – сердце, ты – лёгкие, пошёл!

Пока Никодим Ильич и Алексей проводили реанимацию, подбежал третий врач и попытался войти в артерию.

– Так, что за чертовщина тут творится? Вывести посторонних! Где заведующий? Доложите о состоянии пострадавших! – Николай Михайлович, ведущий травматолог клиники, любил сразу же показать, кто здесь главный.

«А вот и кавалерия прибыла», – едва слышно произнёс заведующий и поспешил дать объяснения:

– ДТП на МКАДе. Трое насмерть, четверо поступили. Состояние у двоих крайне тяжёлое, у двоих других – критическое. У всех гемодинамика нестабильна. Травматический шок второй и третьей степени. Делаем всё, что…

– Здесь что? – резко перебил заведующего Николай Михайлович, указывая на человека, которому помогал Алексей. – Сколько времени уже проводите реанимацию?

– Шесть минут, – ответил врач, не отрываясь от экрана кардиомонитора. Никодим Ильич и Алексей продолжали попытки вернуть мужчину к жизни. Но сердце упрямо не хотело биться.

– Адреналин вводили? – каким-то неуместно спокойным голосом поинтересовался Николай Михайлович.

– Да, без эффекта. Где дефибриллятор?! – крикнул Никодим Ильич.

– Не надо дефибриллятора. Отойдите от него.

Врачи разом переглянулись.

– Ещё есть шансы, профессор, – не веря в то, что происходит, прошептал Алексей.

– Шансов нет. Видите, рефлексы отсутствуют, мышечный тонус на нуле, – Николай Михайлович поднял и опустил руку пострадавшего. Та упала как плеть. – Это терминальное состояние, агония, смерть. Господа, идите и помогите лучше тем троим, там шок второй степени, их можно спасти. А иначе у нас будет четыре трупа вместо одного. Давайте-давайте, живее, работаем!