Небо в кармане 4

– Согласна, подобное поведение недостойно аристократа и офицера. Я сразу же по возвращении проинформирую мужа об этом. Давайте говорить откровенно, вы же этого добиваетесь? – выпрямилась на стуле княгиня и отложила в сторону газету.

– Вы желаете говорить откровенно? – присел полковник. – Извольте. Его величество разочарован легкомысленным отношением Николая Дмитриевича к своим обязанностям. Большего я вам сказать не имею права, но вы же меня понимаете?

Полковник многозначительно помолчал и внимательно посмотрел на посетительницу.

– Понимаю, – согласилась Дарья Александровна. – Почему вы не обратитесь напрямую к мужу? Это его сын и кому как не ему первому необходимо об этом знать?

– Мы считаем, – полковник движением бровей указал княгине на портрет государя на стене. – Что только вы с присущей вам, как и всем женщинам, мягкостью и любовью сможете правильно донести до супруга все эти неприятные вести. А мы люди грубые, служивые, привыкли рубить с плеча. Боюсь, князь может неправильно нас понять и в своей горячности наломать дров. Нам бы этого очень не хотелось, поэтому и решили обратиться к вам.

– Донести, я поняла. Что ещё я должна, по вашему, сделать? – ещё больше выпрямила спину княгиня.

– Для вас и для дела было бы хорошо, если бы выпуск новых самолётов на Путиловском заводе полностью взял бы на себя Дмитрий Игоревич.

– Насколько мне известно, он и так является там основным акционером и, более того, все счета открыты на его имя?

– Да, верно. Но этого мало. Нужно отодвинуть в сторону от производства Николая Дмитриевича. Боюсь, после всего этого, – Изотов кивнул на разложенные на столе московские газеты. – Он потеряет благоволение государя. Последствия такого проступка нетрудно предсказать. Я уже не говорю о репутации, вероятного остракизма от двора, последующего за ним неприятия в свете и прочем. В конце концов, вам же не нужны убытки на предприятии?

– Хорошо, я вас поняла. Сегодня же поговорю с мужем. Есть что-то ещё, что мне необходимо знать или я уже могу идти? – Дарья Александровна встала, заставляя тем самым полковника вскочить с кресла.

– Было бы хорошо, если бы и бывшее предприятие Яковлева перешло под управление не Николая Дмитриевича, а вашего супруга, Дарья Александровна, – предложил жандарм. – Нам известно, что у вашей семьи есть толковый юрист. Паньшин, если не ошибаюсь? Так вот, было бы замечательно, если бы и отчисления за привилегии поступали бы не на счёт Николая Дмитриевича, а на счёт вашего супруга. Вы же знаете, большие соблазны преумножают многие печали. Кто ещё позаботится о пасынке и наставит его на путь верный, если на вы, Дарья Александровна?

– Я передам ваши слова мужу, – коротко кивнула княгиня.

Развернулась и вышла из кабинета, не попрощавшись. И ей очень не понравились сказанные жандармом в заключение слова. Какими бы ни были сложными отношения мачехи с пасынком, но опускаться до подобного ей не хотелось. «Передам весь разговор в точности Дмитрию, пусть он решает», – подумала княгиня и успокоилась.

***

Наутро я проклял и себя, и сказанные мной необдуманные слова в Волочке, и сам Волочёк. Не было бы там посадки и последующего за ней торжественного ужина, и не состоялся бы у меня со Второвым тот разговор. Не уговорил бы он меня садиться у Выставки, и не поставил бы я ему своих условий. Теперь вот приходится отдуваться.

В чём дело? А в сказанных мной словах по обеспечению должного отдыха для меня. И всё бы ничего, но только должный отдых мы с Второвым понимаем по-разному.

Если я под этим подразумеваю нормальный здоровый сон в чистой постели и хороший завтрак наутро, то для Николая Александровича это простое понятие перерастает в нечто большее.

Нет, ко сну у меня претензий нет, выспался я замечательно. И дом у компаньона, точнее у его отца Александра Фёдоровича прекрасный. Шикарная ванна, горячая вода, плитка на стенах и махровые полотенца – всё выше похвал. Нет, золотого унитаза не было, каюсь, специально полюбопытствовал. Очень уж поразил меня рассказ моего начальника, полковника Кованько, о царящей в этом особняке роскоши. Или у нас с полковником различные представления о роскоши? Может быть.

Горничные были обходительны и предупредительно вежливы, красивы и доступны. Каюсь, не удержался, да и кто бы на моём месте смог противиться такой красоте, ненавязчивой, но неотразимой настойчивости и последующей за прелюдией мягкой податливости? Я вот не смог. Хотя мелькала, мелькала где-то на краю сознания в первый момент мысль о праведном воздержании. Всё-таки чужой дом с такими же чужими порядками, я тут в гостях. В общем, мысль промелькнула и благополучно растаяла, как утренняя дымка на жарком солнце.

Что было дальше, рассказывать не стану, потому что офицеры и джентльмены никогда не рассказывают о своих победах на этом фронте. Ну а если кто-то и рассказывает, то, поверьте, это и не офицер, и не джентльмен…

Через некоторое время был приглашён уже другой горничной на завтрак. Первая-то сразу исчезла, на прощание одарила ласковым поцелуем, и пока я блаженствовал, быстро выскользнула за дверь. Платьишко накинула, а фартучек с наколкой так и скомкала в руках, не стала надевать. Словно застеснялась и решила поскорее исчезнуть. Замудряться не стал, её дело. Вины за собой никакой не чувствовал, всё у нас произошло по обоюдному согласию, ни к чему её не принуждал, скорее меня принудили, а я и поддался. Я такой доверчивый!

Кстати, вошедшая с моего разрешения в спальню очередная горничная так и остановилась на пороге, ближе подходить не стала. Вряд ли чего-то заопасалась, скорее, побоялась меня в спальне задержать. А я бы точно ещё разок задержался. Или даже два. Но, видать, не судьба.

Девица присела в книксене, вот интересно-то, мило улыбнулась этакой фарфоровой дежурной улыбкой прелестницы и передала приглашение присоединиться к хозяину за завтраком. Хорошо ещё, что не предложила помочь одеться и умыться, а то бы точно к завтраку не успел.

Николай Александрович соизволил проснуться и предложил составить ему компанию за обеденным столом. И при чём тут я? Пусть компанию ему собственные домашние составляют. Есть жена, сын и дочь, почему бы с ними не пообщаться? Или с отцом, Александром Фёдоровичем почему бы ему не поговорить? С Клавдией Яковлевной, мачехой?

Но это я так, по привычке больше бурчу, очень уж меня разнежила огромная пуховая перина и недавнее приключение с миленькой горничной. И завтракать пока нет желания, вчерашний поздний и обильный ужин ещё не успел полностью перевариться. Правда, ужинать вчера пришлось в гордом одиночестве, так как Николай Александрович почти сразу же уехал на свою важную встречу. Его родственники тоже не показались, не стали докучать мне своим присутствием и расспросами, за что им моё большое человеческое спасибо. Всё-таки я на самом деле здорово устал, и прав мой компаньон – нормальный отдых мне не помешает…

Раскланялся, поздоровался, пожелал всем доброго здоровья и приятного аппетита и уселся на обозначенное место за столом. Накрахмаленную салфетку цеплять за отворот кителя не стал, положил на колени. Отказался от горячего, попросил кофе и бутербродик с колбасой и сыром. Этим и ограничился. Разговоры за столом не вели, даже дети сидели и чинно завтракали. Младшую, правда, кормилица с ложечки кормила. А старший сын Николая Александровича самостоятельно кашу ел и всё на мои погоны и награды косился.

После завтрака детей увели прочь из столовой под капризное хныканье Оленьки, а взрослые переместились в зимний сад и попросили подать кофе. Ну а я от кофе отказался, взбадриваться мне не нужно, я уже так взбодрился, что ого-го. Опять же, за модой не гонюсь, мне бы лучше чаю. Без ничего.

Вот под кофе с чаем и завязался у нас весьма, как оказалось, непростой разговор. Супруга Николая Александровича больше помалкивала, а сам хозяин по неизвестной мне причине решил пооткровенничать. Поведал, что приехали они в Москву из Томска совсем недавно, решили продолжить и расширить семейное дело.

– Золотодобыча в Сибири хорошее дело, прибыльное, но очень хлопотное, – обмолвился Николай Александрович. – И климат там суровый, а у меня дети. Им и образование соответствующее требуется, и окружение приличное.

– Неужели всего этого не было в Томске? – не поверил собеседнику. Я-то, в отличие от многих современников прекрасно знаю, что из себя представляет сейчас Сибирь. – Насколько я знаю, образование там ничуть не хуже столичного. А возможностей показать себя как бы даже не больше.

– Согласен, – Улыбнулся Второв. – Но это мы с вами знаем, что оно ничуть не хуже. Кстати, вам-то это откуда известно? Ведь абсолютное большинство жителей великой Российской Империи считает Сибирь-матушку глушью беспросветной, с медведями на улицах и землянками для проживания. И мнение своё ошибочное по всему миру распространяют, зарабатывая на этом дешёвую популярность в светских салонах. Как будто не понимают, что тем самым не только себя принижают, как подданных той самой Империи, но и наносят ей ощутимый вред.

– Совершенно с вами согласен, – поставил на столик опустевшую чашку и сел прямо. – Хватает среди российских подданных тех, кто, заработав себе состояние на Родине, уезжает проматывать его за границей. Приобретает там виллы и особняки, покупает не одну, а несколько яхт, живёт праздной никчёмной жизнью. Вот никогда не понимал, зачем человеку несколько яхт, когда одной вполне достаточно? Если только пыль в глаза пустить? Но это мелко как-то, не находите? Даже не мелко, а мелочно. Ведь нельзя же отказать в уме такому человеку, если он действительно своим умом достиг собственного благополучия, заработал, а не наворовал эти деньги? Тогда что получается, достигает он определённого уровня и успокаивается? Расслабляется. И горка, в которую он с такими силами карабкался, тут же сбрасывает его вниз? И он опускается до первоначального уровня, а то и гораздо ниже проваливается. Перестаёт быть человеком в высоком смысле этого слова и становится примитивным потребителем благ. Или он всегда таким был и до определённого момента успешно маскировался? Получается, дорвался человек до денег, выбрался из грязи в князи и давай шиковать, навёрстывать то, чего был в детстве лишён. А если при этом ещё начинает поливать свою Родину грязью, смеяться над ней, унижать, то это вообще за гранью понимания. Зачем России такие подданные?

Вот так. Озадачил я Второва, сбил с мысли о своих знаниях. Он уже и думать забыл, откуда у меня могут быть сведения о том, как сейчас Сибирь живёт. Но последующие фразы собеседника заставили насторожиться.

– Удивительно слышать настолько зрелые рассуждения от столь молодого человека. Признаться, удивили вы меня, Николай Дмитриевич. Очень удивили. В приятном смысле этого слова и не разочаровали в себе. Я ведь специально затеял этот разговор, чтобы понять вас, посмотреть, чего вы стоите. Удивлены?

– Нет. Что-то такое я и предполагал.

– И снова поражаете вы меня. Даже теряюсь иной раз, очень уж не соответствует возраст ваш вашим суждениям. Откуда такое познание жизни, Николай Дмитриевич? – переглядывается украдкой с супругой Николай Александрович.

– Учителя хорошие были, – отделался общепринятой фразой. Да и вопрос больше риторический, прямого и тщательного ответа не подразумевает.

– Вот поэтому-то я и привёз своих детей сюда, в Москву. Хочу таких же учителей им подобрать. Чтобы вы не говорили, но Москва это всё-таки Москва, здесь возможностей больше, – покивал головой Второв.

Ну-ну. Да просто перешагнул ты свой золотоискательский бизнес, захотел подняться на новую ступень, повыше. И славы тоже захотелось, известности и популярности. Понятное желание. И да, Москва для этих целей больше подходит. Потому-то и на меня вышел, правда, немного ошибся. Думал, наверное, что с молодым неопытным парнем проще будет дела вести? Можно будет и надавить при случае, и в конечном итоге подмять под себя? И ошибся. Потому-то сейчас и переглядываешься с супругой, срочным порядком новую стратегию действий выстраиваешь, пытаешься меня понять и стараешься дружеские отношения наладить.

– В Петербурге этих возможностей ещё больше, – пожал плечами.

– Да я как-то уже обжился в Москве, – Улыбнулся Николай Александрович и указал супруге глазами на мою опустевшую чашку.

Подождал, пока Софья Ильинична распорядится насчёт свежего чая, поблагодарил её за меня и вновь обратился ко мне:

– Но связи у меня и в столице есть, Николай Дмитриевич. И неплохие связи, я вам скажу. В связи с этим я и хотел кое-что вам сказать. Предупредить, скорее, – Второв замялся.

– Насчёт чего предупредить? – подтолкнул его к ответу.

– Вы же знаете, что перед тем, как войти к вам в дело, я тщательно наводил о вас справки? – посерьезнел Николай Александрович.

– Вы мне сами об этом говорили. Неужели забыли?

– Не забыл, не забыл. Так вот, сегодня утром мне позвонил из Петербурга мой доверенный помощник, вы его знаете, и настоятельно посоветовал не торопиться подписывать с вами договор.

– Интересно, – сказал, чтобы хоть что-нибудь сказать. Чтобы занять наступившую паузу. – Он как-то объяснил свой совет?

– Объяснил. Мол, нехорошие слухи начали расходиться по столице. Вышел из милости у императора Шепелев-младший, попал в опалу, – не сводит с меня глаз Второв, смотрит, как отреагирую на такую новость.

– Из милости вышел? – повторил. А сам быстро прокручиваю варианты, что такого могло произойти в столице за время моего в ней отсутствия. И не нахожу ничего особенного И не особенного тоже. Обыкновенная рутина. – Оказывается, ко мне император благоволил, а я и не знал. Очень интересно. Николай Александрович, если ваш поверенный советует так поступить, то осмелюсь со своей стороны рекомендовать вам прислушаться к его совету. Я не слишком назойлив?

– Что вы, Николай Дмитриевич, никакой назойливости в вас я не нахожу, – не опускает глаз Второв, кривит губы в улыбке, но улыбка эта такая, хищная. – Наоборот, считаю вас очень порядочным человеком. Если бы я думал иначе, то вас бы в моём доме не было, и мы бы с вами сейчас здесь не разговаривали. Тем более, в присутствии Софьи Ильиничны.

– Я оценил вашу откровенность. Благодарю. Софья Ильинична, Николай Александрович, для меня честь находиться в вашем доме, – встал и склонил голову в поклоне. А сам сегодняшнее утро вспоминаю. А не поторопился ли я с горничной? Если я и впрямь окажусь в опале, то этот факт могут против меня позже использовать. На будущее нужно дружка крепко в узде держать… – Наверное, мне нужно поскорее вернуться в столицу?

– Вам не нужно нас благодарить, Николай Дмитриевич. Поверьте, недостойного человека, пусть он даже князь, мы никогда не приняли бы в своём доме. Если возможно, вот вам мой добрый совет. Не спешите возвращаться. Тем более, от вас сейчас ничего не зависит. А через несколько дней всё окончательно станет понятно. Есть слухи или нет, соответствуют они действительности, или это досужий вымысел злобных клеветников и завистников. Тогда и примите правильное решение, что дальше делать. А пока воспользуйтесь моментом и отдохните хорошенько. Пока есть такая возможность…

***

Великая княжна Ольга потянулась, заложила руки за голову и громко, с наслаждением, зевнула. Спрыгнула с кровати, прошлёпала босыми ступнями по лакированным дощечкам наборного паркетного пола, потянула за шнур, раздвигая тяжёлые оконные шторы. Зажмурилась, подставила лицо солнышку, приоткрыла форточку и поёжилась от ворвавшегося в спальню холодного воздуха.

Быстренько захлопнула форточку и вернулась обратно, нырнула под тёплое одеяло, под шёлковые простыни и замерла, согреваясь. Тихий шорох заставил приподнять голову, посмотреть, что это там шуршит. А это сквозняком сдуло с прикроватного столика давно забытую газету.

– Какая ерунда, – подумала Ольга и вернулась под одеяло.

Замерла, согрелась и задремала. И снилось ей солнечное лето, зелёная трава в Петергофском парке и прозрачные струи фонтанов, бьющие в синее-пресинее небо.

А с газетного листа улыбалась в высокий потолок помятая фотография молодого офицера-лётчика, до которого княжне не было никакого дела.

А мимолётное увлечение… А было ли оно на самом деле?

Глава 4

Советом Второва хорошо отдохнуть я и решил воспользоваться. Признаться, и сам поступил бы точно так же – накопленная усталость уже давала о себе знать. Тем более стоит отдать должное начальнику Школы, полковник словно предвидел эту ситуацию и настоял на официальном оформлении перелёта.

В первый момент меня очень удивил тот факт, что он так просто отпускает единственного инструктора и преподавателя по профпредметам на неопределённое время в самый разгар учебного процесса. Командировочная-то у меня выписана без каких-то конкретных сроков и к датам не привязана. Чуть позже сообразил, когда осмыслил предложение Второва организовать шумиху в прессе, придать перелёту масштаб и осветить его соответствующим образом. Кованько же выдачей подорожной придаёт перелёту служебную необходимость и тем самым прикрывает свою, гм, свой тыл от всевозможных проверок в будущем. Мало ли что-то у меня пойдёт не так, а бумажки вот они, всё сделано по закону. Если же перелёт пройдёт успешно, то опять же он в шоколаде – предвидел этот успех в силу своего опыта и о государственных интересах в первую очередь радел, не позволил им остаться в стороне.

Но и я не остаюсь внакладе. Этим перелётом убиваю несколько зайцев – поднимаю свою известность и популярность, попутно здесь ко мне, как он и хотел, Второв примазывается. Плюс привлекаю внимание обывателей к авиации и вызываю интерес возможных инвесторов. Особенно когда последние поймут, что самолётами можно доставлять не только почту, но и перевозить по воздуху людей и грузы за короткие сроки на большие расстояния. И одно только это перевешивает всё остальное, если думать на перспективу…

Такие вот мысли крутились в моей голове накануне вылета. А потом раздумывать стало некогда – нужно было работать. Если бы не Памирский опыт и не уверенность в своей технике, то волновался бы. А так всё прошло обыденно. Взлетел и сел в Волочке, снова взлетел и приземлился уже в Москве.

Здесь нас ждали. Пришлось вместе с довольным Николаем Александровичем попозировать у самолёта перед камерами, потом ответить на многочисленные вопросы журналистов. В основном все они сводились к одному – не было ли нам страшно? Неужели мы настолько в себе уверены, что решились лететь над безлюдными территориями на таком хрупком даже на вид самолётике?

Пришлось принимать героический вид и не разочаровывать простыми ответами жаждущих сенсаций журналистов. Расхвалил свой самолёт, упомянул надёжную конструкцию не только планера, но и нового двигателя, вдобавок воспользовался моментом и прорекламировал ещё раз индивидуальные средства спасения – надел на себя подвесную систему и попозировал перед камерами с болтающимся под спиной парашютом.

К удовольствию последних и к радости Второва, пусть и тщательно скрываемой, но то и дело прорывающейся наружу довольными возгласами и улыбками, это у меня хорошо получилось. В общем, можно считать, что рекламная компания прошла успешно.

Затем закатили самолёт в арендованный ангар, выставили нанятую охрану и отправились к Николаю Александровичу домой. Восстанавливаться после перелёта.

Так что не несколько дней, а денёк точно побуду здесь. Для отдыха достаточно, а там уже и отправлюсь обратно, ведь некому в Школе кроме меня учить курсантов. Ну никак не даёт расслабиться высокое чувство сознательности и ответственности за порученное мне дело!

Подумал так и хмыкнул, весело улыбнулся. Сколько я уже здесь нахожусь, а заложенные в меня с младых лет лозунги и установки ещё той жизни нет-нет, а дают о себе знать…

На ипподром, в одной из конюшен которого отстаивался в данный момент мой аппарат, поехал один. Пусть Второв и постарался не показать явно своего облегчения, когда на предложение составить мне компанию в сегодняшней прогулке получил от меня вежливый отказ, но меня-то не проведёшь. Успел заметить и вспыхнувшие радостью глаза Софьи Ильиничны и даже мимолётную, тут же затерявшуюся в пышных усах Николая Александровича довольную улыбку.

Да понятно всё с ними, а мне одному и в самом деле проще будет. Особых планов на сегодняшний день у меня нет, посмотрю, как там мой самолёт поживает, достаточно ли хорошо его охраняет нанятая Второвым охрана и поброжу по Выставке. Раз уж довелось оказаться рядом с ней, так грех упускать возможность ознакомиться с достижениями современной промышленности и предпринимательства. Глядишь, и набреду на что-то полезное для моих дел. Кстати, заодно и осмотрюсь на предмет будущего своего участия в ней. А что? Чем мой самолёт не достижение? Его с полным правом можно выставлять в любом из государственных павильонов, внимание публики он точно привлечёт. И автомобили, которые буду выпускать, тоже займут здесь подобающее им место. Вот и похожу, поговорю с людьми, заведу кое-какие полезные знакомства, не всё же на Второва рассчитывать. С ним, правда, всё это было бы легче проделать, но не всегда же Николай Александрович рядом будет находиться? Да и свои собственные знакомства тоже не помешают.

Но воспользоваться предложенным Николаем Александровичем транспортом не отказался. Не автомобилем, нет, а простой коляской на мягком подрессоренном ходу с изящной лошадкой в упряжке. Так понимаю, это выезд Софьи Ильиничны, но я на подобные вещи внимания не обращаю. Как там говорили – шашечки или ехать? Главное, кучер к выезду прилагается и не нужно самому за вожжи браться…

Спрыгнул с коляски у главного входа, предварительно договорившись с кучером о месте и времени встречи, и дальше отправился пешком. Первым делом проверю самолёт, а всё остальное потом.

Неладное заметил издалека – приоткрытая дверь в распашных воротах заставила насторожиться и ускорить шаг. А охранник на месте находится, как раз возле двери и стоит спиной ко мне. То и дело внутрь заглядывает и понятно по суетливым дёрганым движениям, что нервничает сильно. Понятно всё – позарился на вознаграждение, продался за деньги и запустил кого-то в ангар. Произошло то, чего я всегда больше всего опасаюсь – предательство не только моих личных интересов, но и интересов Империи. Вот когда пожалел, что нет со мной Изотова и его жандармского охранения.

Тут же возникает примерный план действий. Больше основанный на знании психологии подобных типов, чем на физическом воздействии. Я же прекрасно помню, как их всех вчера передо мной выстроили, как представляли мне нанятую охрану. И с каким подобострастием они на меня смотрели. Вот это и нужно использовать.

На всякий случай прижался к краю дорожки, прикрылся редкими чахлыми деревцами и кустарником. Пусть зима, листьев нет, но даже так они из себя всё какое-то укрытие представляют. Особенно когда по косой к ним движешься. Запросто можно при должной сноровке и удаче от взглядов охранника спрятаться и таким образом незаметно к ангару подобраться.

Что я и проделал, стараясь двигаться плавно и без резких движений. «Эффект лося в лесу» никто не отменял.

Дальше пригнулся, спрятался за ограждением бегового поля и на полусогнутых прокрался чуть ли не вплотную к нужному мне ангару. Или к конюшне. Но мне больше по душе это строение ангаром называть, понятно почему.

Погода на моей стороне – сегодня на улице оттепель, но лёгкая такая, слякоти нет. Снег не скрипит и под ногами не чавкает, лишь проминается под подошвами легонечко. Поэтому услышать мои шаги невозможно.

Вдоль стеночки прокрадываюсь до угла, там на какую-то секунду замираю, высовывать голову над ограждением опасаюсь, просто прислушиваюсь.

– Скоро вы там? – доносится до меня приглушённый голос охранника.

Понимание приходит сразу – это он голову внутрь дверного проёма просунул! Поэтому меня сейчас не увидит. Но тут, главное, не торопиться. Побегу – сразу мой топот услышит. Поэтому спокойно выхожу из-за угла и сближаюсь с охранником. Стараюсь не идти по свежему снегу, а наступать в уже оставленные кем-то следы. И на ходу достаю из кобуры пистолет.

Нет, стрелять пока не хочу, но и на голые кулаки не рассчитываю. На ходу оглядываю стоящего ко мне спиной охранника – да он габаритами раза в полтора меня превосходит! Издалека не таким здоровым боровом казался.

Или такой эффект дают теплая шапка, овчинный полушубок с высоким стоячим воротником, толстые стёганые штаны и валенки с калошами. Это всё ещё больше его фигуру увеличивает, но во мне уже азарт кипит, страх отсутствует. А на габариты плевать, понимаю уже, что справлюсь.

Но в этой одежде есть самый огромный минус – мне же его не оглушить никак! Тут никакие кулаки не помогут, и даже пистолета в качестве утяжелителя мало. Здесь дубина подошла бы в самый раз. Которой нет. И вот тут в действие вступает план…

Зачем пистолет тогда? А воспользуюсь им в качестве устрашения, раз уж других средств нет в наличии. Согласно плану попробую взять охранника на испуг, должен же элемент неожиданности и социального неравенства сработать? Вчерашняя моя встреча с ними это отлично подтверждает.