РОМАШКИ ДЛЯ ФАРАОНА. Фантастические рассказы

– Ты знаешь, Ник, что из всех животных только собаки стремятся установить зрительный контакт с человеком? – спросил Крюгер.

– Нет, честно не знал. Это, возможно, говорит об их интеллекте. Да?

– Ты прав. И еще я хотел спросить тебя, Ник, – Крюгер погладил прильнувшего к его ноге Марса. – Я смогу воспользоваться вашими данными о состоянии мозга собаки после космического полета?

– Конечно. Я тебя позову, когда мы будем проводить послеполетную визуализацию мозга животного, – ответил Ник, – Но до этого еще далеко, как ты понимаешь.

– Понимаю. Спасибо! Держи, пожалуйста, меня в курсе дел, – Крюгер передал поводок Нику и еще раз погладил собаку. – Ну, что дружок. Слушай нового хозяина. Ты в хороших руках. До встречи.

Резко повернувшись слегка расстроенный Крюгер зашагал к выходу. Во след ему Марс дважды залаял и покорно зашагал с новым хозяином к новой, неизвестной жизни. На следующий день началась двухмесячная подготовка Марса к полету. Собака очень хорошо вела себя. Ник с коллегами не мог не нарадоваться послушному питомцу.

– Если так будет продолжаться, то вскоре Марс отправится на Марс, – сообщил Ник Крюгеру при очередном телефонном разговоре.

– Постой! Ты ведь говорил, что животные вернутся на землю, – взволнованно отреагировал Крюгер.

– А я не отказываюсь от своих слов, – парировал Ник Харди. – Ракета достигнет Марса, обойдет его, и через неделю вернется. Мы уже научились достигать высоких скоростей. Но позволь мне не говорить о технических моментах наших достижений.

– Надеюсь, что с собакой ничего не произойдет. Это очень ценный пес, – голос Крюгера теперь звучал спокойнее.

– Да, собака хорошая. Мы это понимаем и будем ее всячески беречь, – Ник положил трубку и подумал: «в идеале ракета вернется на землю. Но вероятность успеха – пятьдесят процентов. Риск достаточно большой. Но это ведь космос!»

Старт «Кентуки» (так называлась новая серия мощных межпланетных кораблей) был назначен во вторник, через три дня. Марс вел себя спокойно, без сопротивления дал себя облачить в космический наряд (это требовалось сделать заранее). Умными глазами доверительно смотрел на Ника, уже давно признав в нем нового хозяина. Таким образом, все шло нормально и по плану.

Утром во вторник ракета и ее четвероногий пассажир были готовы к старту. Обратный отсчет начался. Взревели мощные двигатели, и корабль устремился ввысь. Экран монитора в центре управления отражал в реальном времени картину внутри ракеты. Марс медленно крутил головой, оглядывая свой новый дом, затем жалобно заскулил, вжимаясь в специальное кресло. Начинались перегрузки. Хотя на земле собака переносила подобное состояние достаточно легко.

Ник, как обещал, позвонил Крюгеру чтобы сообщить о штатном течении рейса. Через десять минут ракета вышла на околоземную орбиту. По замыслу и расчетам руководителей полета ракета должна была совершить пять облетов Земли, и затем, с включением дополнительного двигателя и достижения второй космической скорости выйти на отрыв от земного притяжения и направиться в сторону Марса.

Марс-собака направлялся в сторону Марса-планеты солнечной системы. И в этом символизме было нечто обещающее, предвосхищающее положительный исход полета.

На экране мобильного телефона Ника высветилось имя Крюгера.

– Да, Пол, приветствую и слушаю тебя, – Ник приложил трубку к уху.

– Привет, Ник! Как дела? Что с нашим Марсом?

– Все идет по плану. Ракета оторвалась от земной орбиты, – ответил Ник. – через пятьдесят часов по нашим расчетам выйдет на орбиту Марса.

– А визуальная связь сейчас есть? – спросил Крюгер.

– Да, хорошая картинка. Причем, она должна быть четкой на всем протяжении полета, – улыбнулся довольный Ник. – Сейчас связь на высоте. В переносном и буквальном смысле.

– Скажи, Ник, я смог бы посмотреть на моего питомца? Как он там?

– Нет проблем. Изображение транслируется в Интернете по нашим закрытым каналам. Я тебе сообщу, как на него выйти.

– Было бы хорошо! – ответил Крюгер. – Будут ждать информацию от тебя.

Крюгер, Жан Клод и все другие медики, ранее оперировавшие Марса, расселись у большого экрана компьютера. Через пять минут, набрав необходимый пароль, Крюгер вышел на космический сайт НАСА

Вначале экран замелькал разноцветными полосами, затем появилось четкое изображение.

– Смотрите, это наш Марс! – Жан Клод вскочил со стула и радостно указал на экран. – Но что это? Что с ним происходит? – следующий возглас был менее радостным.

Возникшая на экране картинка всех поразила. Ремни вокруг тела собаки начали рваться и отскакивать от животного. Нет, это уже была не собака, а нечто другое и непонятное. На глазах изумленных медиков происходили разительные перемены с Марсом. Во-первых, начала сползать шерсть. Она поднималась вверх (вниз?) кабины и парила в невесомости. Морда собаки начала округляться. Вместо собачьего носа появилось нечто похожее на человеческий нос. Передние лапы, также освободившиеся от шерсти, превращались в нормальные человеческие руки. Тело Марса выпрямилось, испуганные глаза приобретали далеко не собачий взгляд, открытый рот был заполнен белыми красивыми зубами. Обнаженный Марс-человек сбросил с себя последние куски сдерживающих ремней, и поплыл в невесомом пространстве ракеты.

Пораженные члены медицинской команды Крюгера хватались за голову и лепетали что-то нечленораздельное. За их спинами раздался звук падающего тела. На полу в обморочном состоянии лежал Крюгер.

ПРОСТИ, ЛЕОНАРДО

Двадцать лет миновало с тех пор, как Эдгар потерял любимую жену Леону. Она умерла при родах, так и не увидев малышку-дочь, появившуюся на свет ценой жизни своей матери. Названная именем матери, повзрослевшая за эти годы и похорошевшая Леона была как две капли воды похожа на свою родительницу. Эдгар боготворил дочь и в своей любви к ней объединял не увядшие пылкие чувства, которые питал к незабвенной супруге. Дочь находилась уже в таком возрасте, когда в любой момент могла покинуть отчий дом и начать новую жизнь в другом доме в качестве молодой хозяйки. Эдгар предчувствовал приближение этого момента и грустил в преддверии скорого расставания с дочерью.

Полное успокоение после двадцати лет, прошедших с того рокового дня, так и не заполнило душу Эдгара. Эти годы были пронизаны желанием забыться, вычеркнуть из памяти происшедшее с его Леоной, вернуться в те далекие дни, когда он только познакомился с зеленоглазой красавицей из Барселоны.

Уже давно Эдгар задумал заказать портрет жены, прообразом и моделью которого могла стать похожая на нее дочь. Несколько эскизов сделали приглашенные художники, в том числе известные профессионалы. Задумчиво обозрев результаты их трудов Эдгар не нашел в них души Леоны. Поверхностное сходство присутствовало, но не было чего-то такого, без чего образ жены был не полным, не настоящим. Ни один из живописцев не сумел достоверно передать неповторимую улыбку Леоны, благоговейную экспрессию ее взгляда.

Вечер клонился к закату. Освещенные зашедшим за горизонт солнцем розовые облака выделялись на темнеющем небе, составляли причудливые картины небесной мозаики, вызывали из руин воспоминаний Эдгара счастливые годы молодости, запечатленный на фотографиях и в памяти образ ушедшей Леоны. Ее, понятная ему и одновременно загадочная, как у Моны Лизы, улыбка вызывала смятение души Эдгара, истязала его измученное сердце, оголяла незаживающую рану потери любимого человека.

Истомленный психологической усталостью Эдгар ушел в спальню и быстро погрузился в объятия спасительного сна. Колодец воображения являл Эдгару великолепный портрет жены. На него смотрела молодая и красивая Леона ? женщина его жизни, такая родная и близкая, со знакомой ему улыбкой Джоконды кисти великого Леонардо да Винчи.

Причудливые фантазии Эдгара завершались обращением к великому художнику прошлого: «Леонардо, нарисуй, пожалуйста, портрет моей жены. Прошу тебя. Это очень важно для меня!».

Последние слова Эдгар произнес с громким и реальным их звучанием. От чего и проснулся в крайнем изумлении. Дальнейшие действия Эдгара были странными, но объяснимыми. Он быстро встал с постели, помылся, позавтракал и отправился к своему старому приятелю Томасу Филду. Тот возглавлял частную психотерапевтическую клинику и специализировался в области гипноза.

? Томас, мне необходима твоя помощь, ? Эдгар вымученно улыбаясь, объяснил другу суть своего желания.

? Чем же я могу помочь тебе, Эдгар? ? спросил удивленный Томас.

? Идея такова: я приглашу к себе двух-трех хороших художников, а ты внушишь им их принадлежность к представителям школы великого Леонардо да Винчи. И попробуешь при помощи своего всемогущего гипнотического воздействия вселить в них образ и присущие ему способности самого гения эпохи Возрождения.

? Допустим, это реально. И что из этого получится? ? вопрошал Томас. ? Ты думаешь, смутное ощущение ими приобщения к таланту гения сделает их гениальными? Не уверен. Подобная мистификация рано или поздно проявится и никому хорошей службы не сослужит. Ни тебе, поскольку ты не получишь искомой улыбки на портрете своей жены. Ни им, так как подобные эксперименты могут навредить их самобытности, затмив ее талантом гения.

? Что же делать, Томас? ? спрашивал Эдгар.

? Что делать, что делать? Воскрешай Леонардо своими молитвами или другим способом. Одолжи его на неделю у вечности. Упроси богов повернуть время вспять и оживить Великого Мастера для последнего портрета. Чудеса случаются, если в них верить!

* * *

Леонардо да Винчи чувствовал приближение своей смерти. Уже тридцать лет отделяли его от блаженства познания мира в период написания «Дамы с горностаем»; двадцать ? от самой крупной религиозной загадки «Тайной вечери»; пятнадцать ? от неповторимой улыбки «Моны Лизы».

Леонардо перебирал в памяти сотворенные им в течение жизни полотна. Уже не первый раз останавливался на ставшей загадочной и для него самого Джоконде. Как это ни странно, он не помнил, чей образ лег в основу его картины: матери Катерины? подруги Франчески-Мельци? или его самого, но в женском обличии?

Это было как во сне. Предсказывая в своих трудах поведение людей в разных жизненных ситуациях Леонардо, в частности, говорил о сне: «люди будут ходить, и не будут двигаться; будут говорить с тем, кого нет; будут слышать того, кто не говорит». И вот сегодня ночью он увидел странный сон, ? ему явилась юная девушка со своим отцом. Последний предлагал художнику большие деньги за написание портрета его дочери.

Пробуждение Леонардо было еще более странным, чем сам сон. Мастер ущипнул себя за руку, чтобы убедиться в реальности происходящего. Его окружала странная, нигде ранее не встречавшаяся ему обстановка. Приятная прохлада парила в закрытом дневном помещении (за окном ярко сияло летнее солнце). В необычных одеяниях стояли рядом мужчина средних лет и юная девушка. Удивительные предметы окружали его в комнате.

? Где я? Что это за чудеса? ? обратился Леонардо к присутствующей паре.

? Уважаемый Мастер! Я сейчас вам все объясню, ? ответил ему мужчина. ? Будьте мужественны и не удивляйтесь тому, что вы услышите. Вообще, вы мертвы. Ваши знаменитые останки покоятся во Франции, в Шато Амбуазе под камнем часовни Святого Губерта. Но в данный момент вы живы! Меня зовут Эдгар, а это моя дочь Леона. Она похожа на безвозвратно потерянную мою жену. Я жажду увидеть ее портрет. Его можете написать только вы. И никто другой.